Едва мы поднялись на второй этаж, как хлопнула входная дверь. Мы невольно прижались к стене, отделанной деревянными панелями, и замерли. Внизу было тихо. И только я решилась высунуть голову из своего укрытия, как по плиткам пола прихожей кто-то, осторожно ступая, прошелся. Честное слово, мне показалось, что даже волосы парика на моей голове встали дыбом. Обратившись за моральной поддержкой к подруге, сразу поняла, что с этой идеей явно поторопилась, она чуть сознание от страха не потеряла. Стресс за стрессом! На Наташке лица не было. Зато был один сплошной затылок. Подруга ухитрилась стянуть с головы парик и спрятать за ним свои приятные черты. Крайне дурацкое положение… Со всей очевидностью, войти в дом мог только «свой» человек, поскольку воспользовался ключами. Если это внеплановое явление хромой Георгиновны, ночевать нам придется в «обезьяннике». Дама тут же вызовет милицию, а мы, как нельзя кстати, «ряженые». С добрыми намерениями в таком виде по чужому дому не шастают. Правда, оставалась слабая надежда, что на одной ноге она нас не догонит… Если же освободили Серова… Пожалуй, в этом случае вообще нет никакой надежды.

Я прилегла на ковровую дорожку и осторожно высунулась из-за угла. В поле зрения попала только рука в коротком голубом рукаве, согнутая в локте. Ее обладатель (или обладательница) не двигались, из чего я сделала вывод – человек не совсем «свой». Стоит и выжидает непонятно чего. Вернее, понятно «чего». Сам боится. Мне сразу полегчало. На крайний случай можно гаркнуть: «Стой! Кто идет?!» Ответом он не удостоит. Сразу слиняет за дверь. А если не слиняет?

Я слегка лягнула ногой подругу, и она, как подкошенная, улеглась рядом со мной. Парик свалился на пол, Наташка нервно вытерла им лицо. Вытаращенные глаза светились одним-единственным вопросом: «Кто?» «Чужак», – ответила я одними губами. Она хлопнула ресницами в доказательство того, что поняла.

Очевидно, визитер почувствовал себя более уверенно, поскольку вышел, так сказать, «напоказ». Правда, вид открывался только сзади. Стройная фигура, на голове спортивная кепка. Скорее всего, тот самый родственник, который вместе с ульями пристроился на задворках участка. Переговариваясь жестами, мы тут же наградили его бородкой и лысиной. Наташка даже зубами скрипнула – худощавый дедуля с бородкой и лысиной не соизволил разуться. На ногах у него были спортивные тапочки. Он немного постоял перед зеркальными дверцами шкафа-купе, который, к сожалению, был недоступен нашим глазам. Не разворачиваясь, полюбовался на себя во всех возможных ракурсах, потом со злостью плюнул на чистошерстяной, если верить Марине, ковер, рисунком которого она недавно восхищалась. После этой выходки я сразу осознала, что никакие наши грозные окрики не заставят деда немедленно и без оглядки покинуть территорию дома. Скорее это надлежит сделать нам с Наташкой. Желательно незаметно. Увы, сорок восьмой размер в данном случае не очень удачен. Зря мой муж убеждал меня, что его он вполне устраивает.

Между тем дед совсем освоился. По-хозяйски прошелся по холлу, посидел в кресле, задрав ноги на журнальный столик, пощелкал пультом от телевизора, пару раз смачно выругался на рекламу и, довольно бодро вскочив, отправился на кухню. Мы едва успели подняться и сделать пару бесшумных шагов к лестнице, от души порадовавшись своей босоногости, как дед вернулся. С двумя бутылками то ли пива, то ли воды, открывалкой и каким-то пакетом с нарезкой.

– Вот гад, ну никак личико не явит! И даже не удосужился прихватить салфетки, – морщась от отвращения, прошептала Наташка, не боясь быть услышанной. Телевизор орал во всю мощь.

Дедок снова устроился в кресле, правда, не задирая ног – был занят открыванием бутылки. В это время и раздался бодрый звонок телефона. Мы невольно порадовались тому, что рука деда дрогнула, и он хорошо умылся пенистым напитком. По усам текло, впрочем, по бороде, наверное, тоже, а в рот не попало. А я-то в детстве все время размышляла над реальностью этой концовки многих русских народных сказок, как это может быть? Надо же, через столько лет выясняется на наглядном примере. Вот только не правы рекламодатели в части предупреждений Минздрава о вреде пива для здоровья человека. Оно вредит не только ему, но и окружающей среде, в частности, чистошерстяному ковру, обивке кресла, журнальному столику с инкрустацией… Голубую майку деда в расчет не принимали. Нам с Наташкой она была глубоко «по барабану».

Истекая пивом, дед поднес трубку к уху и осторожно алекнул. После того, что услышал в ответ, неожиданно выпрямился, тряхнул головой и рявкнул:

– Билеты?! Какие билеты?… Вы ошиблись номером. – И, швырнув телефон на диван, медленно встал и так же медленно задрал голову вверх. Кепка с его головы слетела, лысина, кажется, отсутствовала. Насчет бороды – и подавно не знаю. Не хватило времени на проверку.

Мы удачно успели отползти на заранее неподготовленные позиции, услышав, как дед выключил телевизор. «Найду – убью!» – твердо пообещал он, надо полагать, нам с Наташкой, и мы с ней, не сговариваясь, без всякой логики, неслышно рванули в конец коридора. Иными словами, сами себя загоняли в угол. Да и какой толк от логики, подсказывающей, что комната Георгиновны, в которой можно было укрыться, так же, как и комната Марины должна находиться на первом этаже. Можно подумать, от этого легче. Во всяком случае, обслуживающий персонал, как написано в ряде прочитанных ранее книг, в основном проживает на первых этажах.

Было хорошо слышно, как нанюхавшийся пива и озверевший дед бегает по всем помещениям первого этажа. В принципе правильно. Будь мы именно там, а он здесь, на втором, непременно бы улизнули. Пока я рассуждала на тему, как именно мы бы улизнули – босиком и со скоростью не меньше, чем сорок километров в час (не час же бежать, всего-то меньше минуты до машины), Наташка отчаянно пыталась открыть ключом вторую из четырех дверей в правом крыле лестницы. И о чудо! Она ответила ключу взаимностью. Я даже не поверила своим глазам. Подругу это нисколько не волновало. Она мгновенно ринулась внутрь комнаты, не очень дружески прихватив меня с собой – за шиворот. В одиночку выдав пародию на знаменитый «танец маленьких лебедей», я «на пальчиках» боком, с заплетающимися ногами проскакала вплоть до противоположной стены, удивительным образом не прихватив с собой пальму в огромном горшке, и успокоилась прямо у закрытого окна – стеклопакет называется. Наталья быстро закрыла дверь на ключ, оставив его торчать в замочной скважине, и размашисто перекрестилась. Мы были в относительной безопасности. Оставалось перевести ее в категорию абсолютной.

– Может, позвоним в милицию? – прошептала Наташка.

– Уж лучше сдаться деду. Ему по крайней мере ничего не надо объяснять и доказывать. Пришлепнет без всяких оправданий. А… что, если нам самим его пришлепнуть? Ну, не совсем до смерти, а так…

– Забыла, что он самураец?

Дед, наконец, добрался до второго этажа. Потолкавшись в закрытые двери левого крыла, он, скорее всего, устал. В дверь нашего временного убежища толкнулся без энтузиазма. А может быть, душегубец просто расстроился из-за отсутствия желанного объекта для убийства. Было хорошо слышно, как надрывается телефон. Очевидно, где-то неподалеку был параллельный аппарат. Ворча и ругаясь, дед пошаркал вниз.

– Билеты!!! – спохватилась Наташка. – Сейчас посыльный их доставит и попадет под горячую длань этого маньяка. Пожалуй, ему все равно, кого убивать. Я так поняла, что дед тот самый, который поселился на задворках серовского участка. Объелся, гад, своего меда и с ума сошел. Или пчелы агрессора покусали. Проклятый расхититель социалистической пчелиной собственности! Надо спасать посланника! Представляешь, какая жуткая картина развернется?

Я хорошо представляла очередную грядущую неприятность: мы вызвали человека по телефону, чтобы расправиться с ним руками сумасшедшего деда. Установить наши личности – пара пустяков, и опять-таки внешний маскарад сослужит плохую службу. Пожалуй, налицо предварительный сговор. И попробуйте доказать, что это не так. В первый раз за всю историю наших с Наташкой злоключений я пожалела о смене собственной личности.