Тогда пришлось принимать меры комиссару корабля Василию Ивановичу Тарабарину. С помощью командиров и краснофлотцев он быстро навел порядок, успокоил раненых. Все, кто находился на верхней палубе, видели, как умело и самоотверженно действуют моряки во время налета вражеской авиации, быстро устраняют повреждения, возникающие на корабле. И те из легко раненных пассажиров, которые могли чем-то помочь, тоже включались в боевую работу — подтаскивали пулеметные коробки с патронами, снаряды к орудиям. Краска на стволах орудий от длительной стрельбы пузырилась и горела, раненые поливали стволы водой. И как велика была радость измученных людей, когда они увидели, как один из фашистских бомбардировщиков, выходя из пике, задымился.

Налеты продолжались до 6 часов 11 минут.

Трудно пришлось и базовому тральщику «Мина». Временами тральщик исчезал из вида: это столбы воды скрывали его от глаз моряков, наблюдавших за «Миной» с мостика «Трала». Экипаж «Мины» также, как и личный состав «Трала», умело отбивал атаки вражеской авиации и на ходу устранял повреждения от разрывавшихся вблизи корабля бомб.

До 16 часов 26 минут не было налета. В эти часы на «Трале» кипела работа: все, кто мог, устраняли многочисленные повреждения. Штурману Василию Худякову пришлось вспомнить старые способы мореходной навигации. Шли по солнцу. Радисты Николай Лепетин и Александр Бондаренко поставили новую антенну и сумели восстановить радиосвязь с берегом. Командир запросил разрешение следовать в Туапсе, так как входить в фарватеры Новороссийска без компаса было рискованно.

В 16 часов 26 минут с севера снова появились два «хейнкеля». Сбросили бомбы. К счастью, они упали стороне от тральщика. Это был последний налет. С наступлением темноты, как только показалась Полярная звезда, тральщики легли курсом на Туапсе.

Суровые испытания выпали и на долю базового тральщика «Щит», командиром которого был Владимир Михайлович Гернгросс, ныне капитан 1 ранга в отставке.

Экипаж тральщика имел к тому времени уже большой боевой опыт: расчищал минные поля, прокладывал новые фарватеры, участвовал в эвакуации арьергардных частей из Одессы. В одном из переходов на борт корабля пришлось взять более 400 пассажиров.

«Щит» был также в числе первых кораблей, ворвавшихся декабрьской ночью 1941 года в Феодосийский порт с десантом на борту.

11 июня 1942 года «Щит» вместе с пятью катерами-охотниками вышел из Туапсе, сопровождая теплоход «Грузия», которая приняла пополнение, боеприпасы, продовольствие и медикаменты. Шли курсом на юго-запад до Анатолийского побережья. Пройдя вдоль турецкого берега, повернули на север, взяв курс на Севастополь. Штурман базового тральщика Олег Александрович Чуйко точно вел счисление.

«Щит» принял на борт большое количество ящиков, заполненных бутылками с зажигательной смесью для борьбы с танками. Душевые, вспомогательные помещения были до отказа забиты этим грузом.

12 июня в 17 часов конвой догнал БТЩ «Гарпун», где командиром был капитан-лейтенант Григорий Петрович Кокка и комиссаром старший политрук Иван Евсеевич Цыганков. «Гарпун» по решению командира ОВРа контр-адмирала В. Г. Фадеева должен был с 11 июня стать на планово-предупредительный ремонт.

Правилами механической службы после выработки 500 часов моторесурса тральщик становился на трехсуточный предупредительный ремонт.

Однако обстановка в те дни не позволяла соблюдать положенные нормы. «Гарпун» был послан для усиления конвоя.

Вражеская разведка обнаружила корабль 12 июня в 19 часов 37 минут. Девять «юнкерсов» сбросили бомбы в 50 милях от подходной точки № 3.

Тральщики и катера, маневрируя, открыли огонь и сбили Ю-88 с боевого курса. Бомбы упали в стороне от «Грузии».

Хорошо управлял огнем на «Щите» лейтенант Мандель, отлично справлялись со своими обязанностями комендоры Данько, Левицкий, Царев и пулеметчик Царюк.

Налет продолжался около часа. Прямых попаданий не было, хотя четыре бомбы упали недалеко от теплохода. Командиру «Щита» В. М. Гернгроссу сообщили, что в кормовую часть «Грузии» поступает забортная вода, повреждено рулевое управление.

Неисправность быстро ликвидировали, и конвой продолжал следовать курсом на Севастополь.

С наступлением темноты корабли подвергались дважды атакам немецких торпедоносцев. Первыми их заметили катера и сразу же открыли лобовой огонь трассирующими снарядами. Торпедоносцы вынуждены были сбросить все восемь торпед раньше времени. И на этот раз прямых попаданий не было.

Владимир Михайлович вспоминает:

«Мы тогда впервые убедились, что немецкие торпеды, пройдя дистанцию, — очевидно, при погружении — самовзрываются, и сила гидравлического удара при этом была настолько велика, что казалось, будто торпеды взорвались совсем рядом. Командир БЧ-5 Иван Мефодьевич Самофалов после первых взрывов посылал аварийную партию обследовать нижние отсеки тральщика, чтобы убедиться, нет ли пробоин».

На теплоходе «Грузия» вышли из строя компасы и боевая рация. Опять отказало рулевое управление.

Командир «Щита» передал по УКВ приказание командиру БТЩ «Гарпун» взять теплоход на буксир.

Через полчаса после буксировки на «Грузии» исправили рулевое управление.

К подходной точке подошли в 22 часа 30 минут. Лоцманский базовый тральщик № 27, которым командовал капитан-лейтенант А. М. Ратнер, должен был встретить конвой, но, разыскивая его, тральщик вышел мористее и разошелся с прибывшими кораблями.

Командир конвоя Гернгросс, будучи уверенным в своей прокладке, самостоятельно повел караван по фарватеру среди минного поля. По УКВ Гернгросс связался с Ратнером и объяснил ему, что взял на себя ответственность за проводку кораблей.

Идя фарватером, корабли перестроились в заранее условленной ордер: БТЩ «Щит» шел головным, «Гарпун» охранял теплоход с кормы, а катера выстроились по правому и левому борту «Грузии».

Налеты продолжались, но уже одиночными самолетами. Одна из бомб снова упала недалеко от «Грузии», на этот раз вышел из строя главный двигатель. Тогда «Щит» взял «Грузию» на буксир и вел ее 40 минут, пока с «Грузии» не передали на «Щит»:

— Прошу отдать буксир. Смогу идти своим малым Ходом.

На Инкерманский створ легли около 6 часов утра 13 июня. Было уже светло.

На траверзе Камышевой бухты три торпедных катера-дымзавесчика на полном ходу вышли курсом на север, пересекли Инкерманский створ, развернулись влево, в сторону моря, и начали ставить дымовую завесу, прикрывая конвой с севера, от Качинского направления, откуда гитлеровцы могли вести прицельный артиллерийский огонь.

Прошли линию бокового заграждения. Дежурный по рейду передал в мегафон, к какому причалу швартоваться. «Грузия» получила приказание швартоваться у пассажирской пристани, «Щит» направили к Холодильнику, а «Гарпун» — к Угольной пристани.

«Щит» и «Гарпун» повернули в Южную бухту и шли совсем рядом, когда сигнальщик Радченко громко оповестил:

— Пять «юнкерсов» идут на нас с юга.

«Щит» дал полный ход вперед. «Грузия» не могла маневрировать. Ю-87 вошли в пике.

С мостика «Щита» было видно, как тяжеловесная мачта «Грузии» медленно поднялась в воздухе и, перевернувшись, упала в воду. Когда дымка рассеялась, «Грузия» уже погружалась. Катера снимали людей, подбирали тех, кто держался на воде. В последующие дни и ночи водолазы доставали с затопленного теплохода боеприпасы, оружие, продовольствие и медикаменты.

«Щит» подошел к вокзальной пристани. Не успели закончить швартовку, как пятерка Ю-87 начала пикировать на тральщик. Наши истребители самоотверженно бросались на вражеских бомбардировщиков.

Бомбы падали вокруг тральщика. Несколько осколков пробили корпус. Осколок пробил борт и письменный стол в каюте комиссара. Достаточно было попадания одного осколка в ящик с бутылками — и «Щит» охватило бы огнем.

Комиссар Никита Павлович Савощенко находился среди орудийного расчета. Его присутствие успокаивало людей, придавало им уверенность.

На всякий случай аварийная партия во главе с боцманом Чижовым была наготове.