Сейчас известно, как чувствовал себя противник в те июньские дни сорок второго года. В своих воспоминаниях Манштейн признает, что в середине июня 1942 года, несмотря на продвижение гитлеровских войск, достигнутое ценой больших потерь, судьба их наступления висела на волоске. Для усиления войск, штурмовавших Севастополь, немецкое командование вынуждено было подтянуть с Керченского полуострова 46-ю пехотную дивизию, а во второй половине июня начать переброску отдельных частей из различных соединений 17-й армии, действовавших в Донбассе.

В эти дни гитлеровцы делали все, чтобы смести с лица земли тех, кто оказывал им сопротивление, кто мешал продвигаться к побережью Северной бухты.

Вот что пишет находившийся в те дни на Северной стороне, в районе Бартеньевки, капитан Е. А. Игнатович:

«…Гитлеровцы быстро продвигались к Бартеньевке, где находился наш дивизионный командный пункт. Мы видели, как падали немцы, сраженные огнем наших батарей… Потом пошли танки в направлении ДКП, обстреливая его из орудий. Положение складывалось критическое. На 366-й зенитной батарее по инициативе политрука батареи Ефименко из котлованов выдвинули на пригорок орудия и открыли огонь по танкам, до которых было около 600 метров. Два танка удалось уничтожить, третий подбили. Остальные три, сделав несколько выстрелов по командному пункту, скрылись в направлении Учкуевки. Но артиллерийский обстрел ДКП продолжался. Приняли решение отойти на 79-ю зенитную батарею, расположенную в 700 метрах от ДКП.

На батарее были исправны только два орудия. Всего в живых осталось 12 краснофлотцев и старшина комендоров Гребенюк, который продолжал руководить огнем из уцелевших пушек.

Я связался по радио с командиром 110-го зенитно-артиллерийского полка полковником В. А. Матвеевым, доложил обстановку и получил приказание с оставшимися двумя орудиями прибыть в Михайловский равелин…»

Игнатович прибыл в равелин с 18 краснофлотцами и старшинами. С большим трудом доставленные зенитные орудия начали устанавливать на северном и восточном направлениях, чтобы иметь возможность вести огонь.

Во время установки орудий Игнатовича тяжело ранило осколком от разорвавшегося снаряда. 21 июня капитана перевезли через бухту в госпиталь. Во время бомбежки госпиталя Игнатовича контузило. В тяжелом состоянии отправили Евгения Александровича в Новороссийск…

Командир 110-го зенитного артиллерийского полка Василий Александрович Матвеев взял на себя ответственность по организации обороны Михайловского равелина.

Первый и второй этажи равелина разбили на секторы, назначили командиров и комиссаров секторов. Все оконные и дверные проемы закрепили за группами бойцов. Оборонявшиеся готовились стоять насмерть, но не пропустить врага.

Приведу выдержку из наградного листа, представленного начальником ПВО СОРа полковником Хлебниковым и полковым комиссаром Конобрицким:

«110 ЗАП, руководимый полковником Матвеевым и военкомом — батальонным комиссаром Ковзелем, в течение 5–6 дней был почти единственной силой, препятствовавшей захвату Северной стороны немецкими войсками. Массовый героизм бойцов и командиров при выполнении приказа „Ни шагу назад“, стойкость и, упорство в бою и огромные потери, причиненные врагу, свидетельствуют о правильном и умелом руководстве боем командира полка полковника Матвеева. Личное мужество и храбрость в бою, твердое, неуклонное выполнение боевых приказов являются характерными чертами полковника Матвеева…»

Героизм защитников Севастополя по праву стал достоянием истории. Однако еще не о всех героях, стоявших насмерть у старинных морских равелинов, известно читателям. Очень мало сказано, в частности, о тех, чьим трудом и мужеством сделано многое для непосредственных защитников военно-морской базы. Я имею в виду военных строителей, чьими руками под непрерывным вражеским огнем было сооружено не одно оборонительное укрепление, построен не один причал, где разгружались корабли, прибывавшие из Новороссийска и других портов Кавказского побережья.

Но особенно трудным было сооружение причалов в последние дни обороны Севастополя. Вот один из эпизодов героизма и мужества военных строителей.

Для строительства причала в Камышевой бухте использовали понтон плавучего копра. Причал получился длиной около 30 метров, с минимальной глубиной в 5 метров, с двумя съездами на причал. Здесь же, в Камышевой бухте, строители оборудовали защищенный от осколков эвакогоспиталь, но он не вмещал всех раненых, доставляемых в те дни для эвакуации.

Днем корабли не могли входить в район Камышевой бухты. Вражеские разведчики все время следили за бухтой и прилегающей к ней территорией. Несмотря на маскировку, бухту беспрерывно бомбили, артиллерийский обстрел не утихал ни днем, ни ночью. С наступлением темноты бойцы 95-го строительного батальона спешно восстанавливали причал, чтобы прибывшие корабли смогли разгрузиться и принять раненых.

Бывший главный инженер Севастопольского строительства № 1, ныне инженер-полковник запаса С. И. Кангун, не раз рассказывал мне о мужестве военных строителей.

В один из последних дней июня Кангуну приказали срочно выбрать место и соорудить дополнительные причалы. 27 июня Семен Исакович прибыл в Казачью бухту.

Осмотрев берега, нашли приглубое место и установили из рельсов причальные тумбы. В течение ночи один из оперативных причалов закончили. Но нужно было построить причал, позволявший сразу выходить в море. Местом, подходящим для такой швартовки, оказался район 35-й батареи. Теперь этот залив называется поэтично и очень мирно — Голубой…

А тогда здесь решено было соорудить Г-образный причал. В основном он был рассчитан на тральщики — глубина у причала составляла 4–4,5 метра. Общая длина причала — 80 метров.

На берегу, в 100 метрах от причала, без какого-либо укрытия рубили из бревен ряжи. Венцы размером 6 на 6 метров хорошо просматривались противником, и поэтому гитлеровцы бомбили и обстреливали место строительства днем и ночью. Работать приходилось круглосуточно, в тяжелейших условиях. Немалые потери были у строителей…

Непосредственно работами по установке причалов руководил инженер-полковник Семен Иосифович Кривицкий. Строительство причала вел 95-й отдельный строительный батальон и личный состав строительства № 1. Много строителей отдали свою жизнь на стройке этого причала.

С трудом установили один ряж — между берегом и скалой, отстоящей от берега метров на 40. Кангун решил для заполнения ряжей камнями устроить висячий мост, который тут же рассчитал на нагрузку тачек с камнем. Для закладки этого моста Кангуну пришлось самому вплавь с одним строителем завести конец на островок, а затем натянуть два 25-миллиметровых троса, по которым устроили легкий настил.

Ряжевую часть причала так и не удалось закончить. А временный висячий мост использовали для посадки эвакуируемых.

Под огнем противника была сооружена и вторая часть причала на консолях из обрезков рельсов, заделанных в скалу берега. Эти сооружения стали последним причалом для тральщиков, сторожевых кораблей и катеров, последней резиденцией комендатуры порта.

В ночь на 3 июля пришлось С. И. Кангуну на бревне — обломке ряжа — добираться вплавь с тремя товарищами до сторожевого катера. Семен Исакович пишет: «Прочно запомнилось, что поддержание причалов, создание минимальных условий для приемки кораблей в осажденном Севастополе стоило огромных усилий и многих жертв. Люди отдавали свои жизни, чтобы корабли могли подойти, выгрузиться, принять раненых и своевременно уйти».