– В покойниках?!
– Ну ясно дело! В их самых. Не пропадать же добру! Так не поверишь – вначале цепь золотую грамм на сто с крестом зацепил. Потом еще одну. Потом перстни. Полкило золота! Ну вот, ей-богу, не вру. Я даже зубы брать не стал. Ну их, эти зубы. Куда их потом девать.
– Повезло…
– Не то слово. Я потом эти висюльки продал и месяц гулял!
– Ну, за это надо…
– Да погоди ты пить-то. Это еще не все.
– Ну?
– Через месяца три, представляешь, везут жмурика, которого из автомата зашмаляли. Ну я, конечно… Глядь, а у него на шее крест висит. Тот самый! Что я продал.
– Ну? Врешь!
– Точно тебе говорю! Там еще царапина была. После аварии. Я из-за той царапины его дешевле продал. В общем, взял я этот крест и вторым заходом толкнул.
– Повезло.
– Не то слово!
– Ну, по этому поводу…
Но по этому счастливому поводу выпить не удалось. Потому что в дверь постучали.
– Слышь, похоже, кого-то привезли…
В дверь протиснулись несколько одинакового роста улыбчивых парней.
– Чего вам?
– Вы, что ли, здесь главные?
– Ну? А вы чего, покойника, что ли, притащили?
– Нет. Мы не с покойником. Мы за покойником.
– За каким таким покойником?
– Которого вам вчера привезли. Вот за этим, – показали парни фотографию. – Есть такой?
– Ну есть.
– Нам бы его осмотреть надо.
– Зачем?
– Опознать. Папа он наш. А мы родственники ему.
– Не… Сейчас нельзя. Это не просто покойник. Это стреляный покойник. Его без милиции нельзя.
– А если очень надо?
– Если очень надо, то тогда главврачу звоните. Или в отделение.
– А без главврача? И отделения? Если с вами договориться? – вытащил один из парней из кармана толстую пачку денег.
– Договориться, конечно, можно. Только там замок…
– А это на замок, – добавил парень еще пачку.
– Ну, тогда ладно. Раз папа. А вы родственники.
В покойницкой парни развернули мертвеца лицом вверх и с силой раскрыли рот. Потом развернули на живот.
– Пусто.
– Тогда давай прибор.
Один из парней раскрыл сумку. Вытащил из нее фиброскоп.
– Где у тебя здесь электричество?
– Розетка? Там.
Парень подключил к сети прибор и затолкал в рот покойнику «шланг».
– Вы чего это делаете? – настороженно спросил санитар.
– Чего делаем?
– Ну в смысле в рот ему кишку толкаете.
– Ах это. Это он нашу фамильную драгоценность проглотил. Папа. А мама просила вернуть.
– А-а… Тогда понятно.
Парень осмотрел желудок покойника.
– Ничего.
– Точно?
– Точно.
– Ну, тогда пошли… Извини, папаша. Ошибка вышла. Не наш это покойник. Чужой это покойник. Хотя и похожий. Так что ты никому об этом лучше не говори…
Парни ушли. Санитары закрыли дверь. Пересчитали деньги. И разлили по мензуркам недопитый спирт.
– Вот я же тебе и говорю – когда повезет, а когда не очень…
– Ну давай. Разливай. В дверь снова постучали.
– Кого это опять несет?
– Нам бы проконсультироваться.
– О чем?
– О покойнике одном. Который у вас.
– О каком?
– О том, что вчера поступил. С огнестрельными ранениями.
Санитары переглянулись.
– Без главврача нельзя.
– Мы вам будем очень благодарны.
И визитеры показали через стекло пачку долларов.
– Открывай.
В дверь вошли несколько парней. Похожих на тех, первых, парней.
– Нам бы посмотреть…
– Папу?
– Ну да. Папу.
– Пошли за мной.
Санитар отвел парней в холодильник. И сразу подвел к нужному столу.
– Этот?
– Этот.
– Розетка там.
– Какая розетка?
– Электрическая. Вам ведь розетка нужна?
– Нужна.
– Так вот она там…
Когда парни ушли, санитары вытащили спирт.
– Ну дела…
– И не говори.
– Ну, тогда давай за него.
– За кого?
– За того покойника. Который всем папа. И который всем так сильно нужен.
Выпили.
– Слушай, а это как считается – повезло или не повезло?
– Сегодня? Сегодня – повезло. Еще как повезло! Чтобы за одного мертвяка двойной барыш! Такое редко бывает…
Глава девятая
Следователь по особо важным делам городского отдела милиции майор Старков Геннадий Федорович принимал дела у районного опера, ведшего предварительное расследование случившейся три дня назад коллективной, с использованием автоматического огнестрельного оружия мокрухи. Принимал с неохотой, по опыту зная, что вмешательство в расследование местного пошиба сыскарей только запутывает следствие. Потому что опыта у них чуть, а амбиций выше всякой меры. Потому что каждый из них, воображая себя Шерлоком Холмсом, вместо того чтобы собирать информацию, норовит изобличать убийц.
Следователь Старков слушал доклад и с отсутствующим видом перебирал разложенные на столе документы. Те, что были добыты в первые дни следствия его предшественником. Документов было много. Потому что потерпевших было тоже немало.
– Это отпечатки пальцев, обнаруженные криминалистами на месте преступления, – докладывал предшественник. – С северной стены. С восточной. Это с пола. Это с мебели. Со стекол. С ручек двери. С оружия…
– Чьи пальчики?
– Все – погибших потерпевших. Кроме одних…
– Дальше.
– Отпечатки подошв обуви на полу. Которые вляпались в кровь. В коридоре. На кухне. В комнате…
– Чья обувь?
– Покойников. Кроме одного…
Далее оружие.
Марки. Калибр. Номера. Отпечатки пальцев на рукоятках и рабочих поверхностях. Баллистическая экспертиза. Пули, извлеченные из тел убитых. Чертежи, изображающие предполагаемые траектории полета пуль…
Предметы, найденные в карманах убитых…
Кровь. Просто литры разлитой и размазанной по полу и одежде крови. Совпадающей по группе с кровью мертвецов…
Сомнительные, смазанные, нечеткие следы и полустертые отпечатки пальцев, которые могли принадлежать как потерпевшим, так и неизвестным злоумышленникам. И которые на этом основании были приобщены к делу…
В общем, следов в достатке. Но совершенно бесполезных следов. Потому что нет главного – установленных личностей потерпевших. И установленных личностей нападавших. Принадлежность трупов оставалась загадкой. Никаких документов при них не было. Об их пропаже никто не заявил. По архивам милиции в качестве преступников они не проходили. Их оружие ранее в преступлениях не использовалось. Соответственно нападавших никто из соседей не видел. Никаких выстрелов не слышал. И никакими сведениями не располагал.
Худший вариант ничего. Изобильное ничего!
Единственной зацепкой можно признать найденные на месте преступления посторонние, не принадлежащие покойным потерпевшим, штаны и пиджак и командировочное удостоверение на имя Иванова Ивана Ивановича. И показания соседки, утверждавшей, что он частенько бывал в этой квартире. И еще его отпечатки пальцев. В том числе на пистолете Стечкина, из которого ухлопали трех человек.
Он ухлопал? Или кто-то другой ухлопал?
– Он! – сказал закончивший доклад и перешедший к выводам опер. – Больше некому. Все остальные трупы. Он один ушел. Он один остался. Самый везучий. Или самый опытный.
– Опытный, говоришь? А как же быть с его биографией? Если судить по его биографии, по образу жизни, по полученным от близких родственников и сослуживцев на него показаниям, на преступника он не похож. Скорее на случайно оказавшегося на месте преступления свидетеля.
– Ну да, свидетеля! А как же отпечатки пальцев на пистолете? И пули, извлеченные из убитых? Три пули, выпущенные из его пистолета, которые нашли в чужих черепах! Он же их без промаха всадил. Как в яблочко мишени!
– Но он даже в армии не служил!
– Ну и что? Воры в законе тоже в армии не служат. А мочат так, что любо-дорого. Убийца он! Такой же, как все. Я точно говорю…
Может, действительно убийца? Или все-таки нет?
Он ухлопал тех троих? Или не он?
