– Это не я горожу. Это они городят.

– А ты потворствуешь. Своим бездействием потворствуешь. Своей нерасторопностью. Своей…

Старков только повинно кивал.

– Ну ладно, хватит о лирике. Ты почему не докладываешь результат по первому и второму происшествию?

– Потому что нечего докладывать.

– Почему нечего?

– Потому что нечего! Дело находится в работе, и пока я ничего конкретного сказать не могу.

– Ну ты хотя бы участников установил?

– Нет. Кроме одного.

– Какого одного?

– Гражданина Иванова Ивана Ивановича.

– А кто стрелял?

– Все стреляли.

– Ну и?..

– И все погибли, кто стрелял. Кроме, предположительно, одного.

– Кого?

– Иванова Ивана Ивановича.

– Кого он убил? Этот Иван Иванович?

– Согласно одной из версий, он троих убил.

– Скольких?!

– Троих. По крайней мере если судить по извлеченным из тел пулям и по отпечаткам пальцев на оружии.

– Кто он такой? Этот Иван Иванович?

– В том-то и дело, что никто. Мелкий служащий. Который даже в армии не служил.

– И уложил троих?

– Это только гипотеза.

– Слушай, а может, это действительно он?

– Ничего определенного по этому поводу сказать не могу.

– А ты смоги! Мне все телефоны оборвали, – показало пальцем вверх начальство. – Что это, говорят, за следователь, которого преступники не боятся?

– Почему не боятся?

– Потому что вместо того, чтобы после первого случая на дно залечь, они второй эпизод учинили! А теперь вот бойню в морге. Где своих покойников девать некуда! Значит, не боятся! Значит, плюют на нас с тобой и через нас на всю правоохранительную систему в целом. Понял, куда загибают? Так что ты кончай отдыхать! И давай результат. Результат давай! Хоть даже этого Иванова, который троих уложил. Где он, этот Иванов?

– Не знаю.

– А ты узнай. Наизнанку вывернись – а узнай! Потому что он, я так понимаю, единственный установленный свидетель. Если свидетель… Свидетель?

– Пока свидетель.

– И троих человек ухлопал?

– Предположительно…

– Я, конечно, в твои дела лезть не могу. Тебе, как сыщику, виднее. Но я бы на твоем месте на этого Иванова особое внимание обратил. Проработал, так сказать, по всем статьям… Все-таки три трупа. Не пустяк… Так что иди и работай. И выдай мне сюда результат. Который бы я мог наверх доложить. Хоть какой-нибудь результат. Лишь бы они мне перестали плешь проедать. Понял меня?!. Сдохни – а выдай! А если ты мне его не выдашь, то я тебе выдам. Такого выдам, что мало не покажется… Свободен.

Следователь Старков развернулся на каблуках и вышел в приемную. И пошел к себе в кабинет. Размышлять о суетности жизни и тяжелой доле рядового, хоть и с майорскими погонами, сыщика.

– Тебе тут звонили, – сказал сосед по кабинету.

– Кто?

– Не знаю. Я телефон записал. И кого спрашивать.

Старков взял бумажку с телефоном.

Звонили из районного управления внутренних дел. Старинный, еще по юрфаку, однокашник. У которого с карьерой сложилось чуть хуже, чем у него. Вернее сказать, никак не сложилось. По причине бесталанности, излишеств в личной жизни и злоупотреблений служебным положением, выразившихся в употреблении внутрь вещдоков, изъятых из подпольного ликероводочного цеха.

Впрочем, это с какой стороны посмотреть. Может быть, наоборот, сложилось. По крайней мере в подобные высокие кабинеты его не вызывают. И на колени на ковре не ставят… Известное дело, какая служба на местах. Бытовая поножовщина, пьяные драки, воровство кошельков из карманов зазевавшихся граждан. Прелесть что за дела. В сравнении с теми, которые приходится расследовать ему, – отдых.

Старков пододвинул к себе телефон и набрал написанный номер.

– Здоров, Гена.

– Пока здоров.

– Слушай, Гена, дело о разборках на Агрономической ты расследуешь?

– Ну я.

– Пальчики Иванова Ивана Ивановича в картотеку ты помещал?

– Я.

– А кто он такой? Этот Иванов?

– Пока сказать затруднительно. Может, свидетель. А может… А в чем, собственно?..

– А дело в том, что пальчики твоего подопечного еще с одними пальчиками совпали. По делу, которое веду я.

– Как так?

– Обыкновенно. Криминалисты отпечатки сняли и на всякий случай с архивом сверили. Так ты знаешь, один в один.

– Ты какое дело расследуешь?

– Убийство с отягчающими. С пытками, с нанесением тяжелых телесных… Короче, мясорубка.

– Я выезжаю…

В кабинете однокашника следователь Старков внимательно осмотрел увеличенные в несколько раз рисунки отпечатков пальцев. И прочитал заключение экспертов.

Сомнений быть не могло. И там и там пальчики были одни и те же. Пальчики Иванова Ивана Ивановича. На мебели, на стенах и на ручках дверей квартиры, где было совершено расследуемое горотделом массовое убийство. На командировочном удостоверении. На стаканах, чашках и книгах, изъятых для проведения сравнительной экспертизы у Иванова дома. И на ручках выдвижных ящиков, дверях и стенах еще одного места преступления.

– И еще на напильнике. Которым он покойнику зубы стачивал.

– Кто стачивал?

– Твой подопечный.

– Да ты что?!

– Я тебе точно говорю! И еще гвозди под ногти заколачивал. И пальцы ломал. А потом горло перерезал…

– Зачем?

– Зачем перерезал?

– Нет, зачем заколачивал?

– Это ты его спроси. Когда поймаешь. Может, он узнать чего хотел. А может, озверел спьяну. Там бутылок пустых было штук полтораста. Сам знаешь, как это бывает. Вначале нажрались на пару, а потом чего-нибудь не поделили. Соседи говорят, что они последнее время часто на пару бухали. Ну вот и допились. До гвоздей…

– А ты ничего не путаешь?

– Обижаешь. Он там всю мебель и все стены излапал. И на напильнике опять же. Которым…

– А может, он до того?

– И в кровь вляпался, и по всей квартире ее на пальцах и ногах растащил тоже до того? До того, как она появилась? Нет, там дело ясное. Вначале пытал, потом убил. Я уже и соответствующую бумагу прокурору подготовил. Кроме того, он еще по дороге чуть тройку свидетелей не пристрелил. Соседку и еще каких-то двух парней.

– Свидетели его опознали?

– Соседка опознала. А парней ищем. Они с перепугу куда-то сбежали. В общем, крутым оказался твой клиент. Я слышал, он и у тебя чуть не полдюжины человек завалил?

– Ну, это как сказать…

– Можешь не говорить. Я ведь понимаю. В таком деле лишнее слово… Но я тебе точно говорю – он это, больше некому. Его почерк, что у тебя, глазом не моргнув. Что у меня. Профессионал.

– С чего ты взял, что профессионал?

– Так мочат только профессионалы. Кроме того, он при выходе со свидетелей штаны снял.

– Какие штаны?

– Обыкновенные. Верхние. Пушку в глаза упер и говорит: «Снимайте штаны». Ну, чтобы обездвижить их на некоторое время. И для острастки поверх голов пальнул. Ну буквально в нескольких сантиметрах. Чтобы они шустрей шевелились.

– А ты откуда знаешь?

– Их соседка внизу в трусах видела. И опять же след от пули на стене. Ну что, непонятно, что простой уголовник до такого хитрого приема не додумается? И траекторию выстрела так не просчитает. Чтобы над самой башкой. Нет, я тебе точно говорю, что он профессионал. Или в органах работал, или в спецназе в армии служил. Ну или просто большой опыт по мокрой части. Я уже запросил в архивах висячки с похожим сюжетом. Уверен, если хорошо покопать, еще не один нераскрытый мертвяк всплывет. Который на его совести. Так что мы хоть и не летаем так высоко, как некоторые, но тоже кое-что умеем…

«Может, и вправду? – подумал Старков. – Отпечатки пальцев есть. Свидетельские показания есть. Даже пуля в стене есть. Все то же, что раньше было, есть. Полный джентльменский набор. Что еще надо?»

Тем более предварительное, проведенное отделением следствие предлагало ту же версию. Что не свидетель он. А как минимум соучастник преступления. Который на месте преступления, что многочисленными пальчиками доказано, был. Который стрелял. И который в отличие от всех прочих не погиб. А ушел…