И все повернулись к Кэтрин Райт, которая должна была дать объяснения. И что, судя по всему, не входило в ее планы.
— Я не брала ваш шприц! — крикнула она. — Я никого не убивала! Это вы — вы все убийцы!
И тут же в голос разрыдалась. Но очень странно разрыдалась, не по-женски — не прикрывая лица руками и не зажмуривая глаз, а продолжая зорко наблюдать за астронавтами. Она рыдала, но взгляд ее не смягчался, как это обычно бывает с плачущими людьми, он оставался таким же, каким был, — злобным!
Кэтрин не верила никому.
Как никто не верил ей.
И — никому другому!
— Связать ее и навалять ей! — внес очень конструктивное, на его взгляд, предложение настроенный решительно русский космонавт. И даже сделал движение в ее сторону.
Но Кэтрин оскалилась и зашипела, как кошка, неожиданно встретившая собаку. И даже волосы на ее загривке, кажется, встали дыбом!
Она готова была сражаться, пинаясь, царапаясь и кусаясь… Она не собиралась сдаваться на милость победителей.
И когда русский космонавт подплыл слишком близко, она, резко распрямившись, выбросила вперед правую руку, чиркнув его ногтями по щеке. Так, что у него выступила на лице кровь!
— Не подходите ко мне! — свирепо зашипела она.
— Ах ты, дура американская! — выругался Виктор Забелин, смазывая со щеки кровь и отступая.
Еще ему не хватало, чтобы какая-то истеричка выцарапала ему в космосе глаза!
От Кэтрин отступились.
Но ее объяснений не приняли!
Потому что царапать морды — это не объяснение!
— И все же попробуйте вспомнить, где и при каких обстоятельствах вы могли оставить на шприце отпечатки своих пальцев? — еще раз, подчеркнуто доброжелательно, попросил Рональд Селлерс.
И Кэтрин слегка успокоилась.
И даже, кажется, начала думать.
Откуда на шприце взялись ее «пальчики»?
Откуда?.. Да — оттуда!
— Там, на этом шприце, могли найтись любые отпечатки. Любого из нас! — вдруг крикнула она. — И даже тех, кого уже нет!
Как так — любого? Тем более — кого уже нет?..
— Потому что эти отпечатки делал он!
И ткнула своим указательным пальчиком во французского астронавта.
А ведь так! Так, черт ее пробери!
Экспертизу-то делал Жак — это он снимал и сличал отпечатки, и кто бы мог ему помешать опознать их как чьи угодно! Он просто сказал, что отпечатки пальцев на шприце совпадают с теми, что оставлены на листах бумаги. И все ему поверили. Просто на слово! Хотя он выступает здесь не в качестве независимого эксперта, а, как и все другие, в качестве подозреваемого. Потому что, как и все другие, тоже — по самую макушку!
— Погодите, погодите… — начал что-то соображать Виктор Забелин. — А где же тогда ваши отпечатки? Они ведь тоже должны быть!
И стал наступать на французского астронавта.
— Он, — кивнул на Ли Джун Ся, — шприц нашел. Я его вскрывал и набирал в него лекарство. Но укол-то ставил не я, укол ставили вы! Так где же тогда на шприце ваши отпечатки пальцев?!
Французский астронавт растерянно взглянул на русского. И качнул головой. Такого поворота он явно не ожидал. Наезда на себя не ожидал!
— Как же так может быть? Почему мои отпечатки там есть, а ваших — нет? — продолжал напирать на него Виктор Забелин, который давно подозревал этого французишку, потому что терпеть его не мог. — Объяснитесь, уважаемый!
— Может быть, потому, что я держал его между пальцами, зажав вот так? — показал француз, как он мог держать шприц.
Ну что ж, очень может быть. Так подушечки его пальцев поверхности шприца действительно не касались.
— Но позвольте! — все равно не унимался русский. — Тогда на «пятаке» поршня должен был отпечататься его большой палец!
Да — верно!
— Я не смотрел поршень, — растерянно признался Жак Воден. — Как-то упустил из виду… Я сейчас, я проверю, это займет буквально десять минут…
Хотя это ничего уже не решало. Потому что, что бы он там ни нашел, ему бы все равно никто не поверил!
Шприц — был.
Отпечатки пальцев на нем — тоже.
И был труп немца и тело подопытной морской свинки, отравившихся конфитюром, упаковка которого была проткнута иглой…
Но все эти улики ничего не стоили, потому что чего-то в этом следствии не хватало. Главного не хватало — непредвзятого следователя!
И все расслабились.
Так все равно никто ничего не мог доказать!
И даже Кэтрин успокоилась, поняв, что никто ее сейчас не собирается хватать, что до нее дела никому нет…
А потом случилось ожидаемое и неизбежное.
Кто-то подошел к монитору. И привычно уже вскрикнул:
— Смотрите!
И все посмотрели…
И увидели…
Цифру сорок шесть…
Потому что, пока они тут друг с другом собачились, таймер сбросил время и начал новый отсчет. С новой цифры. С цифры сорок восемь.
Хотя когда они поняли, что им включили новый счетчик, на нем было уже не сорок восемь, а всего лишь сорок шесть часов, потому что два часа уже оттикали!
Незаметно для них — пока они выясняли друг с другом отношения… Пока они выясняли отношения, они не заметили самого главного — не заметили, как встали на новый, итог которого был всем хорошо известен, круг!
В конце того, прошлого сорокавосьмичасового отсчета умер немецкий астронавт.
В конце этого должен был умереть кто-то еще. Кто-то из оставшихся и пока еще живых астронавтов…
Но до этого было еще нескоро, было — сорок пять часов и пятьдесят пять минут!
Было — очень далеко.
И было — кошмарно близко…
США. ГОРОД ХЬЮСТОН. КОСМИЧЕСКИЙ ЦЕНТР NASA ИМЕНИ ДЖОНСОНА
РОССИЯ. ГОРОД КОРОЛЕВ. ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТАМИ
О смерти немецкого астронавта на Земле узнали почти сразу же. Узнали из доклада командира экипажа во время очередного сеанса связи. Потому что теперь связь работала хотя и не регулярно, не каждый раз, но частенько.
Почему то работала, то нет — никто не гадал. Без толку было гадать! Спрашивать об этом нужно было не их, а преступника, который сидел «на кнопке» и, когда был в настроении, — ее включал, когда нет — выключал.
Теперь — включил! Возможно, для того, чтобы Земля узнала о новой смерти на орбите.
Земля узнала.
Следующей жертвой маньяка стал немецкий астронавт, который был отравлен во время еды.
Немец умер за несколько десятков минут до оговоренного в ультиматуме срока, хотя многие считали, что не должен был. Многие думали, что шантажист пугает!
Нет, он не пугал! Он доказал, что, кроме взрыва станции, у него есть и другие способы давления.
КАЗАХСТАН. КОСМОДРОМ БАЙКОНУР
Грузовой космический корабль «Прогресс» должен был вылететь строго по графику. По тому, который был утвержден еще до того, как началась вся эта катавасия со станцией. Но который все равно никто не отменял!
В космический «грузовик» была уже закачана необходимая не сколько для питья, сколько для регенерации воздуха вода, были загружены баллоны со сжиженным кислородом и питание…
И выгружены посылки, предназначавшиеся для членов экипажа, которым они теперь вряд ли пригодятся, и убрано оборудование, на котором они должны были работать!
В принципе, «Прогресс» мог никуда не лететь, так как этот завоз никому был не нужен. Те, кому он был нужен, были уже покойниками. А все остальные должны были вернуться на Землю, досрочно прервав свой полет. Или не вернуться… Никогда. Но и в том, и в другом случае свежие клюквенные соки им тоже были ни к чему!
«Прогрессу» не нужно было лететь, но он все равно летел. Так как летел с совсем другими, чем раньше, целями. Не с грузовыми!
В воде, которую должны были пить астронавты, был растворен бесцветный, безвкусный, без постороннего запаха и осадка порошок, способствующий крепкому, здоровому многосуточному сну.
В воздух, которым они должны были дышать, добавлен «веселящий газ», который мгновенно мог усыпить даже средних размеров слона.
