Наконец дверь лифта скользнула в сторону, и Кэрол приготовилась к потрясению, которое испытывала каждый раз при виде Тони. В ярком свете его кожа стала цвета древесной золы, и он как будто сделался монохромным бестелесным изображением, но тотчас шагнул вперед и вновь обрел живой человеческий вид. После их последнего свидания он постригся, и еще она обратила внимание, когда Тони приблизился, что он необычно доволен собой.
— Надеюсь, я ни от чего тебя не оторвал?
Кэрол отступила в сторону и махнула рукой.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, не в силах подавить рвавшийся из горла смех.
Тони вошел в квартиру, ласково взяв Кэрол за локоть и сдержанно целуя ее в щеку.
— Извини за бесцеремонное вторжение, но по телефону ты говорила так, словно тебя следует немного поддержать морально. А насколько я тебя знаю, вряд ли удалось бы чего-нибудь добиться в баре или ресторане. — Он щедрым жестом раскинул руки. — И вот я тут.
— Но… разве тебе не надо быть на работе? Как ты оказался здесь? Когда ты приехал?
Прежде чем Тони успел ответить, появился Нельсон, привлеченный звуками знакомого голоса. Он принялся крутиться у ног Тони, оставляя на синих джинсах черные шерстинки, а Тони мгновенно опустился на корточки, чтобы почесать Нельсона за ушами.
— Привет, Нельсон. Ты, как всегда, очень красив.
Нельсон замурлыкал и прищурился, глядя на Кэрол, словно хотел сказать, что она могла бы поучиться кое-чему у Тони, который тоже смотрел на нее.
— Утром я прилетел на челноке из Эдинбурга. Занятий у меня сегодня нет, вот и подумал, что есть шанс застать тебя дома.
— Дороговатый шанс, — отозвалась Кэрол. — Проще было бы позвонить, сначала хотя бы убедиться, что я буду дома.
Тони встал:
— Иногда мне хочется лезть на стену от прозы жизни.
— А что Франсис об этом думает? — вырвалось у Кэрол, прежде чем она успела прикусить язык.
Едва этот вопрос был произнесен, Тони изменился в лице и на его глаза словно опустились невидимые жалюзи.
— Что бы я ни делал, это больше не имеет к ней отношения, — произнес он тоном, раз и навсегда положившим конец разговорам на эту тему. Словно оделся в броню.
У Кэрол дрогнуло сердце. Не может быть совпадением то, что сразу же после их встречи Франсис стала прошлым для Тони. Это значит… все, что угодно, и не надо об этом думать. Достаточно того, что он приехал, что он с ней, и по собственному выбору, а не по ее просьбе.
— Проходи, садись. Кофе будешь?
— Да, с удовольствием. Люди научились определять геном человека, а вот сварить приличный кофе в самолете пока еще невыполнимая задача.
— Располагайся, — сказала Кэрол, показывая на диваны, которые стояли углом друг к другу. — Я быстро.
И она отправилась в кухню.
Тони не стал садиться, а принялся ходить по комнате. В основном вещи были знакомые, но появилось и кое-что новое. Две большие репродукции картин Джека Веттриано[7] в тяжелых позолоченных рамах, которые были бы совершенно неуместны в прежнем жилище Кэрол, но эффектно смотрелись в комнате с белыми стенами и высокими потолками. В коллекции CD находилось много дисков современных гитаристов, имена которых были у Тони на слуху, но игру которых он еще не слышал. И еще он в первый раз видел лежавший посреди комнаты яркий габбех.[8]
Однако в гостиной не было ничего такого, что противоречило бы представлению Тони о Кэрол, насколько он знал ее прежде. Кэрол не изменилась. Он стоял у окна и смотрел на старую церковь, не сочетавшуюся с современными зданиями вокруг. Тони не был уверен, что поступил правильно, вот так нежданно-негаданно нагрянув к Кэрол. Но все же иногда стоит рискнуть. Иначе как он узнает, что все еще жив?
Голос Кэрол прервал его размышления.
— Вот и кофе, — сказала она, ставя кофейник и две кружки на низкий стеклянный столик.
Тони с улыбкой обернулся:
— Спасибо.
Он снял пиджак и остался в черном, с треугольным вырезом, свитере из отличной шерсти; куда как более модном, чем он носил прежде, отметила про себя Кэрол. Они уселись каждый на своем диване, но близко друг к другу, так что могли бы соприкоснуться рукавами, если бы захотели.
— Итак, — первым произнес Тони, — хочешь поговорить об этом?
Кэрол подтянула под себя ноги и взяла кружку в обе руки:
— До смерти хочу. Меня посылают в глубокий тыл. Полное погружение в чужую жизнь. Работа под прикрытием.
— Это от Европола?
— Не совсем. Операцию проводим мы, британцы. Говоря по правде, я еще не совсем разобралась, какая именно служба. — Она едва заметно усмехнулась. — Наверняка мне известно лишь то, что мной руководит суперинтендант Морган из НСКР, Национальной службы криминальной разведки. Вот и все, что мне положено знать.
Тони столько раз пришлось допрашивать серийных убийц, что ему хватило сил не выдать своего беспокойства. Однако ему не понравилось то, что он услышал. Насколько он знал по опыту службы в британской полиции, «серая зона» — это возможность уйти от ответственности. Не дай бог, что-нибудь случится, и единственным козлом отпущения станет Кэрол. Его настораживало и то, что Кэрол даже себе не желала в этом признаться.
— Что за задание?
Кэрол пересказала Тони все, что ей сообщил Морган о Тадеуше Радецком.
— Морган сказал, что не поверил своим глазам, когда увидел мое досье, — говорила Кэрол. — Катерина умерла, но у нее остался двойник, который может работать там, куда никому не добраться. Ну, вот он и подготовил операцию, решив использовать меня в качестве наживки, чтобы заманить Радецкого в ловушку.
— Ты собираешься соблазнить Радецкого?
Тони почувствовал, как под ним поплыл пол.
А он-то думал, что такие вещи ушли в прошлое вместе с «холодной» войной.
— Нет, нет, тут все хитрее. По словам Моргана, Радецкий вел делишки с Колином Осборном, гангстером из Эссекса. Осборн помогал Радецкому с его нелегалами, забирая их в свои пошивочные мастерские в Ист-Энде. Раз в несколько месяцев он платил кому-то в иммиграционной службе и сдавал своих рабочих в центры содержания нелегальных иммигрантов, а их заменял другими, которых получал от Радецкого. И ни к кому не подкопаешься, потому что предприятия оформлены на несуществующих людей.
— Отлично.
— Ну да. Однако полтора месяца назад Осборна убили свои же. До сих пор идет война за его отвратительную империю, хоть она и невелика, и до сих пор никто не предоставляет временный кров нелегалам Радецкого.
— И здесь появляешься ты?
— Именно здесь появляюсь я. — Кэрол усмехнулась. — Я еду в Берлин с предложением для Радецкого, и меня зовут Кэролин Джексон. — Большим пальцем она показала на крошечный кабинет, примыкавший к гостиной. — Я получила досье Кэролин с полдюйма толщиной. В какой школе она училась, когда потеряла девственность, когда и как умерли ее родители, где она жила, как зарабатывала деньги. Ну вот, а теперь она состоятельная деловая женщина с нужными связями.
Тони предостерегающе поднял указательный палец:
— Кэрол, не «она». С этой минуты только «я».
Кэрол поморщилась, понимая свою ошибку.
— Я арендую бывшую американскую базу ВВС в Восточной Англии. Там у меня фабрика деревянных игрушек ручного производства и бараки. И еще у меня есть возможность доставать фальшивые итальянские паспорта. Я была знакома с Колином Осборном и знаю, что Радецкий поставлял ему рабочих. Теперь Колин мертв, и я хочу занять его место. Мне нужны рабочие, и я могу предложить им условия получше, чем у Колина. В течение одного года они бесплатно работают на меня, а потом получают документы гражданина Евросоюза. Радецкий же вновь получает возможность пристроить своих нелегалов.
Тони кивнул:
— Думаю, ему это понравится. А зачем им двойник его бывшей подружки?
— Ну, Морган сказал, что они не в первый раз думали о том, чтобы отправить к нему кого-нибудь. Но их сдерживало то, что тогда они получили бы улики, свидетельствующие лишь о последнем этапе этой аферы. Наверное, удалось бы засадить Радецкого, но его сеть осталась бы нераскрытой. А тут появилась я. Главная идея заключается в том, что передо мной он раскроется быстрее и больше, чем перед кем-нибудь еще. Предполагается, что, завоевав его доверие, я смогу узнать в деталях о его делах. Если правильно разыграть все карты, мы положим конец его контрабанде наркотиков, торговле оружием и перевозке нелегалов. Стоит поработать ради такого.
