– Полукровок! Нам нужно от тебя то, чем ты владеешь не по праву, – та кровь, что принадлежит торам!

Раздался звук, похожий на далекий визг вак-ящера. Это смеялась Уннанна.

– Он верно говорит, полукровок. Ты – часть народа Тора. Пусть же эта часть теперь даст нам то, в чем мы нуждаемся.

Ее язык, свесившись на нижнюю губу, заходил из стороны в сторону, словно она слизывала болотный мед и упивалась его сладостью.

– Нам нужна жизнь. – Она наклонилась к тому подлокотнику, за который цеплялся Саймонд. – Кровь – это жизнь, полукровок. Вольт воспретил нам брать кровь своего племени, и кровь совсем чужих не годится, потому что их не связывает с нами общее наследие. Ты – не то и не другое и потому годен для нашей цели.

– Ты знаешь, из какого я Дома. – Саймонд высоко поднял голову и властно взглянул в глаза Матери клана. – Я сын того, кто взял топор Вольта – по воле самого Вольта. Не думаешь ли ты, что Вольт обрадуется, видя, какой судьбе вы меня обрекли?

– Где теперь тот топор? – усмехнулась Уннанна. – Да, его унес Корис из Горма, но разве топор не ушел из его рук? Вместе с топором Корис утратил благосклонность Вольта. Ему теперь нет до вас дела.

Стих ропот, который вызвали слова Саймонда. Турсла протолкалась еще ближе. Она, следуя совету Мафры, открыла свой разум таившейся в нем Силе. Но не ощутила ни прилива жизни, ни внутреннего тепла. Как же ей остановить то, что несет черное зло и погибель народу торов?

– Возьмите его… – Уннанна, поднявшись, широко раскинула руки. Ее бледное лицо горело восторгом.

Турсла шевельнулась. Все вокруг были так захвачены происходящим, что не замечали ее, пока она не шагнула из ряда, не оттолкнула одного из спутников Аффрика, пробившись к Саймонду. И заслонила его от мужчины, готового выполнить приказ Уннанны.

– Тронь меня, если посмеешь, – сказала она. – Я – наполненная. И беру этого человека под свою защиту.

Стражник уже поднял было руку, чтобы отшвырнуть ее. Теперь же он словно врос в землю, как мертвое дерево, а стоявшие за ним отступили на шаг-другой. Уннанна склонилась со своего насеста.

– Взять его! – Она замахнулась, чтобы ударить Турслу по лицу, отогнать. Девушка не дрогнула.

– Я наполнена, – повторила она.

Лютая ярость исказила лицо Матери клана.

– Посторонись, – прошипела она, обратившись в подобие черной трясинной гадюки. – Именем Вольта приказываю тебе – посторонись! И если ты вправду наполнена…

– Спроси Мафру! – с вызовом отозвалась девушка. – Это она сказала.

– И должна ли, – зазвенел над собранием торов голос Мафры, – Мать клана повторять второй раз? Допускаешь ли ты ложную клятву в таком деле, Уннанна?

Толпа зашевелилась, расступилась, образовав проход. По нему шла вперед Мафра. Она теперь не спешила, а ступала твердо, словно видела, что́ перед ней, и ни на кого не наткнулась, не уклонилась с пути, который привел ее на свободную площадку перед креслом Вольта.

– Ты много взяла на себя, Уннанна, очень много.

– Ты взяла на себя больше! – взвизгнула Уннанна. – Да, было время, ты сидела здесь и говорила от лица Вольта, но те времена прошли. Правь, как умеешь, Домом своего клана, пока Вольт не призовет тебя к себе. Но не смей теперь говорить за всех.

– Я беру на себя не больше того, чем владею по праву, Уннанна. Если я сказала, что эта дочь Дома наполнена, посмеешь ли ты отрицать?

Губы Уннанны зашевелились:

– И ты повторишь эти слова перед Вольтом? Это смело, Мафра. Она не была на лунном танце – кто же ее наполнил?

– Уннанна…

Мафра подняла правую руку, пальцы ее зашевелились, словно собирая и сматывая в клубок нити тумана. В повисшем между ними молчании она взмахнула рукой, как если бы метнула нечто невидимое, но осязаемое. Уннанна отшатнулась, ударилась плечами о высокую спинку кресла.

И вдруг вскинула обе руки к лицу. Из-за этой хрупкой защиты вылетели слова, в которых Турсла не распознала смысла. Но поняла, что Уннанна на время связана. И, чуть развернувшись, схватила Саймонда за руку:

– Идем!

Турсла не знала, сумеют ли они пробиться из дома Вольта и куда им потом деваться. Сейчас ей хотелось одного: выбраться отсюда, покуда ее еще защищает тонкий покров обычая.

Она даже не смотрела на Саймонда. Но тот, как видно, покорился ее приказу, потому что, отступая от кресла Вольта, она увидела его рядом. И повела за собой, надеясь только, что раненый и дальше удержится на ногах.

Аффрик заступил им дорогу. В здоровой руке он держал короткое копье. Турсла твердо встретила его взгляд и придвинулась ближе к Саймонду. Она не сказала ни слова, но намерения ее были ясны и так. Любой удар по чужаку примет она. Поднять оружие против наполненной… Аффрик зарычал, но отступил, видя, что она не уступит, и тогда остальные тоже дали ей дорогу, как до того – Мафре.

Чудом они добрались до внешних стен дома. Турсла часто дышала, как после долгого бега. Куда теперь? Вернуться в дом клана она не могла. Даже Мафра не удержит тяжести рухнувшего обычая так долго, чтобы дать Саймонду время для бегства. И все пути, что ведут отсюда, скоро будут перекрыты.

Дорога к пруду, к морю! Словно голос, раздавшийся из тумана, напомнил о нем Турсле. Она впервые обратилась к спутнику:

– Тебе нельзя здесь оставаться. Думаю, даже Мафра не удержит Уннанну надолго. Надо идти. Ты выдержишь?

Она заметила, что он хоть и держался на ногах, но пошатывался. Оставалось только надеяться.

– Госпожа… клянусь гибелью Кольдера, я постараюсь!

И они окунулись в кипень этого невиданного вязкого тумана. Турсла видела не дальше вытянутой руки. Безумие! Сбейся с дороги, ступи не на ту кочку – и топи поглотят их так, что и следа никто не найдет.

И все же она шла вперед и вела его за собой. Вскоре они поравнялись, Турсла закинула его руку себе на плечо, приняла на себя часть его веса. Временами он что-то бормотал – бессвязно и бессмысленно.

Они уже порядочно отошли от острова клана, когда над болотами снова разнесся гортанный сигнал тревоги. Теперь следовало ожидать погони. Задержит ли охотников окутавший их туман? Турсле была страшно: такие, как Аффрик, куда лучше нее знали тропинки через трясину.

Вперед, вперед! Турсла сдерживалась, чтобы не слишком спешить. Тот, кто опирался сейчас на ее плечо, все сбивался с шага. Дорога по-прежнему лежала у них под ногами. Турсла ощущала в себе подсказку внутреннего проводника, к которому прежде никогда не обращалась. Чувство это было сродни тому, что привело ее к встрече с Ксактол под луной. Она все прислушивалась к тишине после сигнала трубы – сейчас любой звук мог означать близость погони.

Из болота по сторонам доносилось хлюпанье потревоженных их шагами мелких тварей, хриплые крики зверей иного рода. Те не показывались из тумана, и сам туман не редел.

Турсла потеряла счет времени. На каждом шагу она цеплялась за единственную надежду – что они сильно опередили преследователей. Звание наполненной на время защитило ее – до разоблачения. Но защитить Саймонда оно не поможет.

Что заставило ее рискнуть всем ради чужого человека? Турсла не знала ответа. Но в видении, посетившем ее в доме Вольта, она ощутила свою с ним связь. Как будто властный гис был наложен на нее, и этот запрет не давал уклониться от предписанного судьбой.

Они подходили теперь к месту, где кончалась мощеная дорога. Девушка ничего не видела, но ощущала – странным чувством или Даром, не имеющим ничего общего со зрением, слухом и осязанием. Задержавшись, она резко обратилась к своему спутнику, рассчитывая окриком вырвать его из помрачения, в котором он двигался:

– Саймонд! – Имена имеют власть – этой властью она надеялась вернуть его к действительности. – Саймонд!

Он вскинул голову, повернул немного, чтобы видеть ее. Он был ростом с тора, ему не пришлось наклоняться, чтобы заглянуть ей в глаза. Рот его был приоткрыт, ручеек крови с виска запекся на щеке. Но глаза смотрели осмысленно.

– Отсюда придется идти болотом. – Турсла говорила с ним медленно и раздельно, как с ребенком или с тяжелобольным. – Я не смогу тебя поддержать…