Резкое лицо помрачнело еще больше.

– Почему? Потому что… потому что… – Он сбился, прикусил губу.

– Забыл? – спросила девушка, видя, что он все медлит с ответом.

Он сверкнул глазами, но не ответил. Она повернулась к Зарстору:

– Почему он возненавидел тебя настолько, что пошел на такое зло?

– Я… Я…

– И ты забыл. – Она уже не спрашивала. – Но если вы уже не помните, почему стали врагами, какая разница, у кого в руках Проклятие? Оно вам больше не нужно, правда?

– Я Элдор! И поступлю с Проклятием, как сочту нужным!

– Я Зарстор! И Проклятие привело меня сюда… – Он взмахнул руками, указывая на истерзанный мир кругом, и руки его сжались в кулаки.

– Я Брикса, – сказала девушка, – и… сейчас даже не знаю, что еще. Но то, что обитает во мне, говорит: да будет так!

Она поднесла цветок к открытой шкатулке, и он пролил зеленоватое сияние на серый камень.

– Сила разрушения и сила роста, сила жизни. Посмотрим, кто победит даже здесь!

Серая пленка на камне теперь не переливалась. Она застыла коркой на его поверхности.

И в пролившемся сверху зеленом луче корка эта треснула, отшелушилась, выпустив наружу новое сияние. Между тем цветок увядал, сворачивал лепестки, ссыхался. Брикса хотела отдернуть его от жадного камня, но руки ей не повиновались. Цветок ссыхался и морщился, между тем как камень наливался светом. И не серым светом смерти – этой земли, которая была ловушкой, – нет, в его сердце разгоралась зеленая искра, словно зерно готовилось прорвать защитную оболочку и выпустить наружу новую жизнь.

От цветка осталась сухая, хрупкая шелуха. А потом и вовсе ничего не осталось. Ладонь была пуста. Но и шкатулка в другой ладони крошилась, выпуская из себя камень. Вот она уже рассыпалась пылью.

В камне больше не было Света. Если в нем и обитала Сила, она была скрыта лучше, чем Сила цветка. Зато от его красоты Бриксу объял трепет. Тогда она отвела взгляд, обратила его к Элдору, к Зарстору.

Она протянула камень Элдору:

– Ты все еще хочешь его получить? Думаю, это уже не то, что ты когда-то создал. Но хочешь ли ты взять его?

Морщины, делавшие его лицо старым и изможденным, разгладились. Гордость и властность остались, но за ними стояло другое – свобода! Взгляд его светился, но, когда девушка поднесла камень ближе, Элдор поспешил отдернуть руку:

– Этого я не делал. И не моя Сила его наполняет. Я не вправе больше называть его своим.

– А ты? – обратилась Брикса к Зарстору.

Он смотрел только на камень, не замечая ее. И ответил, не поднимая глаз:

– То, что должно было стать моим Проклятием, – нет, это не оно. В Зеленой магии жизнь, а не смерть. Правда, то, чем это было прежде, погубило меня. Но я не могу разбить его, как разбил бы Проклятие, чтобы выпустить на волю его зло. Это, госпожа, принадлежит тебе, поступай с ним, как знаешь. Потому что… – Он поднял голову, и в его лице были мир и покой, а за ними – великая усталость. – Потому что гис, привязавший нас к этому, нами же созданному миру, снят. И для нас пришло время отдыха.

Они оба отвернулись от Бриксы. Зарстор шел плечом к плечу с Элдором. Так – братьями по щиту, а не смертельными врагами – они ушли в туман по открывшейся только им дороге.

Брикса баюкала камень в ладонях. И, словно очнувшись от глубокого сна, с зародившимся беспокойством озиралась кругом.

Она не сомневалась, что это место не принадлежит ее времени и ее миру. Как же ей вернуться к себе? И возможно ли вернуться? Из зерна беспокойства быстро прорастала паника. Она громко позвала:

– Ута! Двед! – И наконец: – Марбон!

Она прислушалась, вопреки всему надеясь на ответ, на подсказку. И крикнула снова, громче, и не услышала ничего, кроме своего замирающего вдали голоса.

Имена… Она знала, что все имена обладают собственной силой – они такая же часть человека, как его кожа, волосы или зубы. Они даются в час рождения, и с этой минуты им может угрожать зло, их может укрепить добро. Теперь в помощь ей остались только имена. Правда, двое из тех, кого она призывала, ничем с ней не связаны и едва ли стремятся ей помогать, а третья – звериного, чужого ей рода. Может быть, нет на свете таких нитей, которые притянули бы ее обратно.

Брикса подняла сложенные чашечкой ладони, вгляделась в камень. Поистине, это предмет Силы. Он был создан, чтобы навлечь зло. Элдор (или та его часть, что пребывала здесь) сам это признал, и Зарстор с ним согласился. Но цветок каким-то образом обезвредил злую Силу. Станет ли камень служить ей, не обладающей никакой Силой, не учившейся искусству Мудрых?

– Ута… – На сей раз она не выкрикнула имя в туман, а тихо обратилась к камню. – Ута, если ты еще питаешь ко мне добрые чувства… Если есть в тебе желание меня спасти… Ута… Где ты?

И вновь по камню побежала световая рябь. Зеленая искра в его глубине росла и ширилась. Брикса старалась направить все свои мысли к Уте.

Темное пятнышко сложилось в острое ухо, открылись щелки глаз, очертилась голова. И голова эта проталкивалась сквозь поверхность камня. Брикса, уже почти разучившаяся удивляться, опустила руку к земле. Крошечное подобие кошки, проступая из камня, приобретало объем. Полностью высвободившись, оно спрыгнуло на землю.

Туман, смыкавшийся с тех пор, как скрылись Элдор с Зарстором, сбился клубами, отступая от кошки. Маленькая Ута повернула головку к девушке, разинула крошечный рот. Может быть, мяукнула, хотя Брикса не уловила звука. И рысцой побежала прочь, повела девушку за собой.

Туман затопил ей ноги до колена. Но кошку он не скрывал, вокруг нее сохранялось и двигалось вместе с ней чистое пространство. Брикса, заметив, что наваждение – или что это было? – удаляется все быстрей, тоже заспешила.

Она не могла бы сказать, сколько они прошли по этой невидимой земле. Но вот ее проводница замедлила шаг и, к отчаянию девушки, стала таять.

– Ута! – взвизгнула Брикса. Через кошачье тельце уже видно было насквозь – так быстро оно растворялось в тумане.

Брикса упала на колени. Без Уты она пропала, а Уты уже нет. Остался лишь туманный силуэт. Если бы ее вернуть! Ну-ка… Уту привел сюда ее направленный через камень призыв… Но, может быть, сил кошки не хватило, чтобы удержаться здесь и закончить начатое?

А как насчет Марбона? И Дведа? Мужчина ей, можно считать, враг – во всяком случае, был врагом, пока Бриксу не захватил этот мир. А мальчик к тому времени был скован колдовской ловушкой. Если дотянуться до них… Есть ли надежда на помощь?

Двед… Марбон… К кому обратиться?

Мужчина, когда она видела его в последний раз, был на свободе, если не считать его пленником своей одержимости. Брикса подняла камень на уровень глаз.

– Марбон! – позвала она.

В глубине камня ничто не дрогнуло, не было никакого признака, что призыв достиг цели, ни намека на ответ.

– Марбон! – Она упорствовала только потому, что не видела другой надежды.

Рябь на камне – да, – но слабая и не складывавшаяся в рисунок. Однако, опустив руку с камнем, девушка опять увидела рядом с собой Уту – отчетливо, в полный рост. Совсем настоящая Ута нетерпеливо взглянула на нее, беззвучно открыла и закрыла рот. Брикса вскочила на ноги, чтобы бежать за ней. Не Марбон ли поделился с кошкой своей Силой? Она не знала, но при виде Уты на сердце у нее полегчало.

Ута пустилась бегом, и Брикса за ней. От кошки девушке передалась уверенность: надо спешить. Вперед…

Громоздкая темная колонна проступила из тумана так внезапно, что Бриксе почудилось – она не стояла здесь издавна, а выросла из земли прямо перед ней. Ута поднялась на задние лапы, заскребла передними по камню, внятно требуя лезть наверх. Брикса снова надежно укрыла камень за пазухой и стала искать зацепов для рук и ног. Ута… пропала. На этот раз не таяла постепенно, а исчезла в один миг.

На ощупь девушка нашла неровности, которых не различал глаз. И с трудом принялась карабкаться. Выступы были крошечными, и чем выше, тем труднее становилось лезть. Но она все-таки поднималась, хотя бы на палец с каждым рывком.