– Джартар? – Вместо того чтобы отвечать, он спрашивал сам. – Почему ты зовешь меня господином? Разве мы не побратимы?

Брикса не знала, что ответить.

– Ты не Джартар! – Марбон отшвырнул от себя прутик с мясом. Брикса не успела оглянуться, как он с кошачьей ловкостью и кошачьей стремительностью обогнул костер. И, схватив ее за плечи, развернул к себе лицом. – Кто ты? – Он с силой встряхнул девушку, но та уже опомнилась. Она крепко сжала его руки и, напрягая все силы, отрывала их от себя. – Кто ты? – второй раз потребовал ответа Марбон.

– Я – это я. Брикса.

Она пнула его в колено и задохнулась от боли в сбитой ступне. Тогда девушка повернула голову и с дикой яростью впилась зубами в его запястье – как делала Ута, когда ее грубо схватишь. Он закричал и отшвырнул ее от себя так, что она упала в траву. Но в ней было достаточно ярости и силы, чтобы отчаянно откатиться в сторону и вскочить на ноги. Копье осталось у огня, зато нож был под рукой.

Но Марбон не последовал за ней. Он пошатнулся, поднял к глазам запястье и стал разглядывать следы ее зубов. А потом обернулся к стоявшему рядом Дведу:

– Я… Где Джартар? Он был здесь, а потом… колдовство! Это колдовство… Где Джартар? Зачем он принял обличье этой… этой…

– Господин, ты спал и видел сон. Пойдем, надо поесть…

Брикса смотрела, как мальчик все крепче обнимает Марбона. Может быть, сумеет уговорить? Так или иначе, ей лучше держаться подальше от огня, чтобы безумец при виде ее снова не взбесился. Она голодными глазами пожирала мясо.

Двед сумел успокоить Марбона. Он усадил своего господина и подал ему снятое с палочки мясо. Впрочем, сознание уже покинуло глаза владетеля, губы обвисли – властного мужчины как не бывало.

Брикса выждала, пока мальчик уложил своего господина спать. Когда спящий перестал ворочаться, она прокралась обратно, достала подгоревшее мясо и проглотила, почти не разжевывая. Холодно прозвучал голос Дведа:

– Он тебя не примет. Шла бы лучше своей дорогой…

– И пойду, будь уверен, – огрызнулась она. – Попробовала играть в ваши игры, и много ли проку? И разве моя вина, что все так плохо обернулось?

– Плохо ли, хорошо ли – нам лучше расстаться. И зачем ты за ним увязалась, ты ведь ему в верности не клялась?

– Не знаю зачем, – честно призналась Брикса. – Знаю только, что подчинилась непонятной мне воле.

– А что ты сначала говорила о троих вместе? – не отставал он.

– И этого не знаю. Это были не мои слова, я о них и не думала, пока не сорвались с языка. В древних местах живет колдовство… – Она задрожала. – Кто знает, как оно влияет на неосторожных.

– Так остерегись! – отрезал Двед. – Только не здесь. Нам ты не нужна, и если он решит, что ты каким-то образом не пускаешь к нему Джартара, я его не удержу.

– А кто этот Джартар? Или кем был?.. Я слышала, ты говорил, что он умер. Зачем он так нужен твоему господину?

Двед торопливо стрельнул взглядом на спящего, словно боялся, что тот проснется и услышит, и только потом ответил.

– Джартар был моему господину побратимом, они были ближе, чем родные братья. Я не знаю, из какого Дома он пришел, хотя было видно, что это человек, привыкший к власти. Где я возьму слова, чтобы объяснить то, чего сам не понимаю, а понимал разве что сам Джартар? Он не владел никакой долиной, но всякий, кто встречался с ним, при первом же разговоре признавал в нем лорда. Мне кажется, в прошлом у него было что-то странное. Мой господин тоже… О нем говорили, что он смешанной крови, что связан с Иными. Если это так, то вдвойне верно относительно Джартара. Тот знал всякое… странное! – Я однажды видел… – Двед сглотнул и помолчал. – Если скажешь, что так не бывает, то назовешь меня лжецом, потому что я сам видел! Джартар обратился к небу – и налетел ветер, сдул его врагов в реку. После он был бледным и дрожал. Так ослаб, что моему господину пришлось поддерживать его в седле.

– Говорят, что тот, кто использовал много Силы, обессилет сам, – припомнила Брикса. Она не усомнилась, что Двед точно передал, что видел. Она не раз слышала, на что при желании были способны Древние.

– Да. А еще он умел исцелять. У Лонана рана не заживала, все время открывалась. Джартар ушел куда-то один и принес листья, которые размял и наложил на рану. Потом долго сидел, держа ладони над этими листьями. На следующий день разрез стал закрываться и перестал смердеть. Потом даже шрама не осталось. Мой господин тоже так умел, этот Дар отличал его от других.

– И все-таки Джартар умер, – сказала Брикса.

– Всякий умрет, если ему мечом проткнут горло. Он стоял над моим господином, когда тот упал, – защищал от мерзавцев, которые высыпали из-за скал на перевале. Из раны у него хлынула кровь, как у всех людей, и он умер, а мой господин и не знал. Ему камнем разбили голову, и вернулся он ко мне не в своем уме – таким, как ты сейчас его видишь. Только про Джартара он говорил так, будто у них назначена где-то встреча, и еще твердил, что должен добыть Проклятие. Сначала он говорил, что это для Джартара, а теперь – ты сама слышала! Я не знаю, чего он ищет, только ту песню слышал и еще несколько бессвязных слов.

Сюда он шел, как ходят, когда в мыслях одно-единственное дело: не смотрят по сторонам, только думают, как бы скорей с ним покончить. По-моему, он теперь вбил себе в голову, будто то, чего он ищет, скрыто там. – Двед кивнул на невидимое в темноте озеро. – Я уже не знаю, что с ним делать. Пока он был слаб от раны на голове, я его вел, заботился о нем. А теперь силы к нему вернулись. Иногда мне кажется, что его со мной и нет вовсе, он только и думает о чем-то неизвестном и непонятном.

Двед сыпал словами, словно с облегчением сбрасывал непосильную ношу. Но от Бриксы он не ждал сочувствия – нет, пожалуй, облегчив душу рассказом, мальчик еще пожалеет, что она слышала его неосторожные слова.

– Я не могу… – начала девушка.

– Я помощи не прошу! – Двед поспешил отвергнуть то, чего она еще не предлагала. – Он мой господин. Так будет, пока жив он и жив я. Если эта проклятая страна навеки околдовала его – ведь его ослабевший разум беззащитен, – я должен найти средство его спасти.

Мальчик повернулся к ней спиной, устроился рядом с господином, укутав Марбона дорожным плащом. Брикса свернулась калачиком по другую сторону костра. Она очень устала. Двед велел ей уходить, и ее собственное чувство самосохранения говорило то же, но у нее не было сил куда-то двигаться.

В эту ночь Брикса не чувствовала себя под охраной или защитой, как бывало под деревьями. Лежа в траве, она вдруг ощутила рядом теплое мурлычащее тельце. Ута снова решила разделить с ней постель. Брикса погладила ее бок от острых ушей до пушистого зада.

– Ута, – прошептала она. – В какие же дела ты меня втравила? Ведь не кто иной, как ты, свела меня с этими двумя, и, может быть, на мою погибель.

Мурлыкающая колыбельная Уты слепила ей веки. Весь опыт последних темных лет требовал осторожности, призывал быть начеку, но Брикса не могла противиться дремоте. Она уснула.

– Где он?

Она вынырнула из глубокого сна, немного ошеломленная. Чьи-то руки хватали ее, трясли. Она открыла глаза. Двед держал ее. Его взгляд был взглядом врага, глядящего на нее поверх боевого щита. – Где он? Ты, разбойничья подстилка!

У нее мотнулась голова от пощечины. Брикса рванулась от него.

– Сумасшедший! Совсем спятил! – выдохнула она, отползая подальше.

Когда она смогла сесть, то увидела, что мальчик бежит от прогоревшего костра к воде.

– Господин! Марбон! – Так кричит раненый. Он с плеском влетел в озеро, отчаянно заколотил руками по воде.

Брикса начинала понимать. Она и Двед – ни Марбона, ни Уты нигде не было видно. Она сразу поняла, что напугало Дведа. Мальчишка боится, что его господин ночью проснулся, забрел в озеро, куда так рвался накануне, и нашел в нем смерть.

Она вслед за Дведом спустилась к берегу. Подаренная бутоном прозрачность воды пропала. Ничего не разглядеть было сквозь тихую гладь, возмущенную только бьющимся Дведом. Он не умел плавать – зашел на глубину, а дальше, сколько ни колотил руками, продвинуться не сумел.