Уолтер видел памятник впервые.

– Так вот, значит, какие дела? В общем-то, я и сам о чем-то таком догадывался.

– Да. Я так и не знаю настоящую его фамилию. Ричардс. А может – Робертс?

– О! – Уолтер немного обдумал, что из этого следует. – Мы можем восстановить его в звании, сэр, посмертно. Его можно будет установить по отпечаткам.

– Думаю, Сэм был бы доволен.

– Я займусь этим, сэр, когда мы вернемся домой.

– Если мы вернемся.

– Если вы не возражаете, капитан, то лучше – когда мы вернемся.

После похорон Макс направился прямо в центр управления. Он был здесь накануне вечером и оправился уже кое-как от шока, полученного им, когда в «беспокойной норе» к нему тоже стали относиться как к капитану. На этот раз, когда Келли встретил его словами: «Доброе утро, капитан», – он сумел воспринять это почти непринужденно.

– Доброе утро, шеф. Доброе утро, Ланди.

– Кофе, сэр?

– Спасибо. Так с выходом на орбиту – все уже готово?

– Еще нет, сэр.

– Тогда и забудьте про нее. Я решил двигаться назад, в точку прыжка. Спланировать все успеем на ходу. Эти пленки у вас?

– Я взял их оттуда перед вахтой. – Они говорили о пленках, спрятанных в каюте Макса. Саймс сумел избавиться от первого комплекта сразу после смерти капитана Блейна; запасной комплект был единственным источником информации о том, когда и где «Асгард» прорвался в это пространство, там же находились записи всех стандартных наблюдений, произведенных сразу после скачка.

– Хорошо. Тогда за работу. Кнопки нажимать может Ковак.

Остальные уже понемногу подходили, хотя оставалось еще порядочно времени до начала вахты. Так было принято в команде Келли.

– Если вы не возражаете, сэр, я охотно посидел бы за компьютером вместо капитана.

– Ковак с этим справится. А вы можете помочь Ногучи и Ланди с этими пленками.

– Есть, сэр.

Через некоторое время к Максу стали поступать данные. Прошлой ночью он дважды просыпался в холодном поту от страха, что утратил свою уникальную память. Однако, когда пошли данные, он программировал без малейших усилий, нужные страницы сами открывались перед его внутренним зрением. В основных чертах программа полета состояла из короткого отхода от планеты, чтобы избавиться от ее влияния; изменения положения корабля, чтобы местное солнце оказалось «сзади» и было проще учитывать его поле; а затем прямого ускоренного полета в тот район, где они прорвались в это пространство. Все это не обязательно должно было выполняться точно, произвести скачок с первого подхода не планировалось; необходимо было сначала исследовать нужную область пространства, произвести много фотографических наблюдений и обработать результаты. В этом месте разведка никогда не проводилась, придется провести ее самостоятельно.

Старт был просчитан, результаты расчета записаны на ленту автопилота, а лента была поставлена на пульт управления задолго до полудня. Корабль придерживался местного времени, в результате час содержал около пятидесяти пяти стандартных минут. Теперь корабль вернется к Гринвичскому времени, временем всегда распоряжался центр управления. Обед будет попозднее, кое-кто из пассажиров, как обычно, переставит свои часы не в ту сторону и будет, как обычно, винить в этом правительство.

Они синхронизировались с двигательщиками, пленка в автопилоте закрутилась, дел больше не осталось – только нажать кнопку за несколько секунд до установленного времени и тем самым разрешить автопилоту поднять корабль. Зазвенел телефон, Смит взял трубку и повернулся к Максу.

– Это вас, капитан, – казначей.

– Капитан. – Голос говорившего звучал озадаченно. – Мне очень не хотелось отвлекать вас в центре управления.

– Ничего. А в чем дело?

– Это миссис Монтефьоре. Она хочет, чтобы ее высадили на Афродите.

Макс секунду подумал.

– Кто-нибудь еще передумал?

– Нет, сэр.

– Им же всем было сказано, чтобы они сообщили свои фамилии вчера вечером.

– Я указал ей на это, сэр. Ее ответы нельзя назвать вполне логичными.

– Мне бы доставило ни с чем не сравнимое удовольствие скинуть эту особу за борт. Но, что ни говори, мы все-таки за нее отвечаем. Скажите ей «нет».

– Есть, сэр. Позволительно будет мне иметь некоторую свободу в том, каким образом я скажу ей это?

– Конечно. Только держите ее от меня подальше. – Макс положил трубку и обнаружил, что рядом стоит Келли.

– Уже скоро, сэр. Может быть, вы сядете за пульт и все сами проверите? До того, как поднимете корабль?

– Э? Да нет, поднимайте вы, шеф. Первая вахта ваша.

– Есть, капитан. – Келли сел за пульт. Макс занял капитанское кресло, чувствуя себя несколько неловко. Жаль, что он не научился курить трубку, так бы все было на месте: капитан сидит в стороне, спокойный, с трубкой в зубах, а тем временем корабль маневрирует.

Он ощутил легкую пульсацию, и его вдавило в кресло чуть сильнее: «Асгард» снова был в собственном поле искусственного тяготения, независимом от внешних факторов. Через несколько секунд корабль поднялся; заметно это было только потому, что голубое небо за куполом сменилось усыпанной звездами тьмой космоса.

Макс встал, заметил, что все еще держит в руке воображаемую трубку, и поспешно ее бросил.

– Пойду вниз, шеф. Позовите меня, когда первые результаты наблюдений будут готовы для расчетов. Кстати, по какому расписанию будут вахты?

Келли закрыл пульт, встал и подошел к нему.

– Знаете, капитан, я планировал, что мы с Коваком будем через раз, а остальные ребята будут стоять одну из трех, сдвоим позднее.

Макс отрицательно покачал головой.

– Нет. Вы, я и Ковак. И останемся на одной из трех как можно дольше. Сейчас никто не может сказать, как долго мы там провозимся, пока решим сделать попытку.

Келли понизил голос:

– Капитан, можно я скажу, что я думаю?

– Келли, как только вы перестанете быть со мной откровенным, я потеряю какие-либо шансы довести это дело до конца. Вы же сами это знаете.

– Благодарю вас, сэр. Но капитан не должен себя выматывать. Так получилось, что вам придется производить все вычисления. – Потом Келли добавил тише: – Безопасность корабля важнее вашей… ну, подходящим словом будет, пожалуй, гордости.

Ответил Макс далеко не сразу. Он на собственном опыте, без посторонней помощи и предварительного обучения знал, что командиру непозволительны обычные, простительные человеку в любой другой должности слабости. Власть, врученная ему, управляет им самим значительно сильнее, чем кем-либо другим. Привилегии капитана – вроде права убрать из-за своего стола надоедливую бабу – были малозначительны, в то время как трудности этой нечеловеческой работы множились самым неожиданным образом.

– Шеф, – медленно произнес он, – как вы думаете, хватит места за компьютером, чтобы перенести туда все это кофейное хозяйство?

Келли прикинул на глаз размеры свободного места.

– Да, сэр. А зачем?

– Я подумал, что тогда здесь хватит места поставить койку.

– Вы собираетесь спать здесь, сэр?

– Иногда. Но я думал вообще обо всех нас – ведь вы проводите здесь половину своего времени. Ближайшие несколько недель совсем не обязательно, чтобы старший по вахте большую часть времени бодрствовал, – так все мы сможем немного дремать, когда представится такая возможность. Что вы об этом думаете?

– Это противоречит инструкциям, сэр. Плохой прецедент… и плохой пример. – Он бросил взгляд на Ногучи и Смита.

– Вы запишете это соответствующим официальным образом, цитируя пункт инструкции и временно отменяя его по случаю чрезвычайных обстоятельств и из соображений безопасности корабля. А я подпишу.

– Если вы так хотите, сэр.

– В вашем голосе что-то не слышно уверенности, так что, возможно, я и не прав. Подумайте, а потом скажете мне.