– Ты видишь последнее время шкипера?

Макс подумал.

– Со времени перехода – нет, не видел. А что?

– И никто не видел. Вот я и подумал: может, он проводит все время в «беспокойной норе»?

– Нет. Если подумать, его не было даже за столом во время обеда – по крайней мере, в те разы, когда я ел в салоне.

– Так, значит, он ест в каюте. – Сэм встал. – Интересно, очень интересно. Мм… Я бы на твоем месте не распространялся на эту тему, Макс.

Когда Макс сменил Саймса, тот не сказал почти ни слова. Не разговаривали они и в дальнейшем; Саймс, за исключением кратких формальностей при передаче вахты, вел себя так, словно Макса вообще не существует. Капитан в центре управления не показывался. Несколько раз Макс был уже готов спросить об этом Келли, но каждый раз решал воздержаться. Однако по кораблю ползли слухи: капитан болен; капитан находится в коме; Уолтер и главный врач освободили его от исполнения обязанностей; капитан не отходит от письменного стола, разрабатывая новый, удивительный способ вернуть корабль туда, где ему надлежит быть.

К этому времени все уже осознали, что корабль заблудился, но время истерик кончилось; пассажиры и команда были спокойны, и, похоже, все были согласны с тем, что решение встать на орбиту вокруг звезды солнечного типа, к которой они двигались, было единственно разумным. Они подошли уже достаточно близко, чтобы обнаружить у этой звезды планеты, – конечно же, никто еще не видел звезду G-класса без планет, но все равно крошечные пятнышки на фотопластинке вызвали всеобщий энтузиазм.

Выбор пришлось делать между третьей и четвертой планетами. Болометрические измерения показали, что температура поверхности звезды немного превышает шесть тысяч градусов по Кельвину, что вполне согласовывалось с ее спектром; это только чуть больше, чем у родного Солнца. Вычисленные температуры поверхности третьей и четвертой планет показывали возможность того, что третья может оказаться неприятно жаркой, в то время как четвертая может быть замерзшей. И у той и у другой были обнаружены атмосферы. Быстрый облет их по гиперболической орбите разрешил этот вопрос. Болометр показал, что на третьей чрезмерно жарко и даже на четвертой климат близок к тропическому. У четвертой была луна – еще одно ее преимущество перед третьей, так как период обращения спутника давал легкий способ определить массу планеты. Исходя из этой массы и видимых размеров планеты, силу тяготения на ее поверхности можно было вычислить по классической Ньютоновой формуле. Результат был – девяносто три процента от тяготения на поверхности Земли, величина удобная и несколько неожиданно низкая, принимая во внимание, что диаметр планеты превышал десять тысяч миль. Спектры поглощения показывали присутствие в атмосфере кислорода и нескольких инертных газов.

Саймс, ассистируемый Келли, вывел «Асгард» для удобства осмотра планеты на полярную орбиту – Максу, как обычно, осталось только кусать себе пальцы.

Капитан не пришел в центр управления даже во время этого маневра.

Они болтались на стационарной орбите, постоянно исследуя свой будущий дом из центра управления и рассматривая его сквозь иллюминаторы салона. Именно здесь, в салоне, Элли наконец и настигла Макса. Он почти не видел ее во время приближения к планете. Во-первых, был слишком занят и слишком измотан попеременными вахтами, а во-вторых, слишком много было у него на уме такого, что не хотелось говорить, а она сумела бы вытащить из него все. Однако, как только корабль вышел на орбиту и двигатели были выключены, согласно обычным правилам Саймс мог разрешить рядовым нести вахту – что он и сделал, приказав Максу держаться подальше от центра управления.

Макс не мог устоять перед завораживающим зрелищем незнакомой планеты, он вместе с пассажирами не отходил от иллюминаторов салона. Именно там он и торчал, глядя поверх чужих плеч, когда кто-то ухватил его за руку.

– И где же мы все это время были?

– Работал.

Он протянул руку и погладил Чипси; паучок перепрыгнул ему на плечо и начал шарить у него по карманам.

– Ерунда. Не все же время ты работаешь. Да знаешь ли ты, что только за последнюю неделю я послала в твою каюту девять записок?

Макс знал. Он сберег все записки, но отвечать не стал.

– Прости.

– Он еще говорит «прости»! Ну да ладно. Макс, расскажи мне все про эти дела. – Она повернулась и бросила взгляд в иллюминатор. – Как ее назвали? На ней кто-нибудь живет? Где мы собираемся приземлиться? Когда мы собираемся приземлиться? Макс, правда же, это здорово?

– Да никак ее еще не назвали – мы называем ее просто «планета», или «четвертая». Келли хочет назвать ее «Хендрикс». Саймс чего-то крутит. Я думаю, он хотел бы дать ей свое собственное имя. А капитан, насколько я знаю, не принял еще никакого решения.

– Ее нужно назвать «Вера», или «Надежда», или как-нибудь в этом роде. А где капитан, Макс, я ведь столько дней уже не видела нашего старика!

– Он работает. Ты же понимаешь, в эти дни у него очень много работы. – Макс подумал про себя, что это уклонение от ответа вполне может быть и правдой. – А что касается других твоих вопросов, то мы не заметили никаких признаков городов или вообще чего-либо, похожего на цивилизацию.

– А что ты имеешь в виду под «цивилизацией»? Надеюсь, не уйму старых грязных городов?

Макс поскреб в затылке и улыбнулся.

– Вот тут ты меня и поймала. Только я не понимаю, как может существовать цивилизация, что бы ни обозначало это слово, без городов.

– А почему нет? У пчел есть города, у муравьев есть города, у челавебов есть города. И никто из них не цивилизован. Легко могу себе представить хорошенькую такую цивилизацию, которая будет сидеть на деревьях, петь песенки и предаваться прекрасным размышлениям.

– И что, этого ты и хочешь?

– Нет, я бы умерла со скуки. Но могу же я думать о таком? Ты не сказал мне, когда мы будем садиться.

– Я не знаю. Когда решат, что это не опасно.

– Поторопились бы они. Это же потрясающе! Вроде Робинзона Крузо или швейцарского семейства Робинзонов[13] – я их всегда путаю. Или вроде первых людей на Венере.

– Они погибли.

– Ну да. Но ведь мы-то же не погибнем на… – Элли взмахом руки указала на красивый, зеленый с синим и облачно-белым, шар за иллюминатором, – на Надежде, я буду называть ее так.

Макс рассудительно сказал:

– Элли, как ты не понимаешь, что все это очень серьезно? – Он говорил тихо, чтобы не потревожить окружающих. – Это не пикник. Если планета окажется непригодной, положение может стать довольно трудным.

– Почему?

– Слушай, ты на меня не ссылайся, да и вообще говори об этом поменьше. Только я не думаю, чтобы кто-нибудь из нас вернулся домой.

Она мгновенно посерьезнела, потом пожала плечами и улыбнулась.

– Тоже мне испугал! Ясное дело, я хотела бы домой – но, если уж этого нельзя сделать, Надежда будет добра к нам. Я точно знаю.

Макс смолк.

«Асгард» совершил посадку на Надежде на следующий день. Элдрет сумела закрепить это имя за планетой, повторяя его на каждом шагу, словно оно уже было официально принято.

Когда стало известно, что посадка корабля начнется в полдень по корабельному времени, Макс пошел в центр управления, так как сам решил, что имеет полное право присутствовать. Саймс поглядел на него довольно кисло, однако не сказал ни слова – по понятной причине: из-за присутствия капитана Блейна.

Вид капитана просто потряс Макса. Со времени неудачного скачка он постарел на добрые десять, а то и пятнадцать лет. Место обычного его веселого, приветливого выражения лица заняло другое, которому Макс не сразу даже смог подобрать определение – пока не вспомнил, что встречал такое у лошадей, слишком старых, чтобы работать, но продолжающих работать, – опущенная голова, глаза тусклые, невыразительные, смирившиеся с невыносимой, но неизбежной судьбой. Старческая кожа лица висела складками, словно он не ел много дней, а то и недель. Было похоже, что происходящее вокруг мало его интересует.