У меня начала болеть голова.
– Не существует? А тогда что же это такое – то, в чем мы сейчас, как нам кажется, завтракаем?
– Просто математическая абстракция, дорогой, и ничего больше. – Она улыбнулась, на лице ее появилась материнская нежность. – Бедненький сентиментальный Томми. Ты сильно это переживаешь.
Жанет, наверное, была права, так как двадцать девять земных суток спустя у нас состоялось рандеву с кораблем ФДП «Неожиданная находка». Время это мы потратили, ковыляя с ускорением в половину g к точке, расположенной в пяти миллиардах миль к галактическому северу от Беты Кита; оказалось, что «Находка» не любит слишком приближаться к большим звездам. Все же с расстояния в шестьдесят три световых года пять миллиардов миль – это совсем немного, немудрено и промазать. Все это время мы работали не покладая рук, приводя в порядок наши образцы и сопоставляя данные исследований. К тому же теперь, когда мы ждали посетителей, капитан Уркхардт вдруг обнаружил, что на корабле есть уйма вещей, которое давно уже пора почистить и надраить. Он даже почтил своим визитом каюты, что было, на мой взгляд, откровенным вмешательством в личную жизнь.
На «Находке» был свой телепат, что сильно облегчило сближение кораблей. Сначала они промазали мимо нас на два световых часа; затем их телепат и я через Землю обменялись своими координатами (относительно Беты Кита) и быстренько обнаружили друг друга. Будь у нас только радары и радио, мы прокопались бы не меньше недели, если бы вообще сумели вступить в контакт.
Но как только мы нашли друг друга, «Находка» оказалась на удивление шустрым кораблем, мы только глаза выпучили. Я только еще докладывал капитану ее координаты, а она была уже здесь, прямо в виду радара близкого действия. Через час она уже пришвартовалась к нам и наши шлюзы были соединены. И это был очень маленький корабль. Когда я впервые увидел «Элси», он показался мне необъятным; затем, привыкнув, я воспринимал его размеры как вполне нормальные, иногда он казался даже тесноватым. Но эта «Находка» не тянула даже на пристойный шаттл с линии Земля – Луна.
Первым на борт поднялся мистер Уиппл. Это была совершенно несуразная фигура, какую не ожидаешь встретить в космосе. Он повсюду ходил с портфелем. Однако он сразу взял бразды правления в свои руки. С ним были еще двое, и они сразу принялись за работу в маленьком отсеке грузовой палубы. Ребятам этим было в точности известно, какой отсек им нужен, нам пришлось спешно выгрузить оттуда картошку. Они провозились там полдня, устанавливая нечто под названием «генератор нуль-поля». Работали они в странной одежде, сотканной целиком из паутинно-тонкой проволоки, запеленутые в нее, как мумии. Мистер Уиппл стоял все это время в дверях, наблюдая за их действиями и посасывая сигару – первую, которую я увидел за три года; от ее запаха меня затошнило. Релятивисты крутились поблизости, обмениваясь возбужденными замечаниями; команда факела тоже собралась здесь, однако вид у них был потрясенный и несколько раздраженный. Я слышал, как мистер Регато сказал:
– Может, оно и так, но факел надежнее. Факел тебя не подведет.
Уркхардт взирал на происходящее, являя собой фигуру капитана Каменное Лицо.
В конце концов мистер Уиппл вытащил свою сигару изо рта и сказал:
– Ну что ж, вот и все, капитан. Томпсон останется здесь и доведет вас до места, а Бьеркенсен вернется на «Находку». Боюсь, вам придется примириться и с моим присутствием, я должен вернуться на вашем корабле.
Лицо капитана Уркхардта стало пепельно-серым.
– Если я правильно понимаю вас, сэр, вы отстраняете меня от командования кораблем?
– Что? Да не дай бог, капитан, с чего это вы так решили?
– У меня сложилось впечатление, что вы, по поручению центра, взяли на себя ответственность за мой корабль. А теперь вы еще говорите, что этот человек… как его… Томпсон – что он доведет нас до места.
– Боже милостивый, нет! Простите. Я не специалист в полевых работах, знаете, слишком засиделся в канцелярии. Просто считайте Томпсона своим… мм… своим штурманом. Вот-вот, он будет вашим пилотом. Но вас никто не снимает, вы остаетесь капитаном этого корабля, пока не вернетесь на Землю и не сдадите его. Тогда, конечно, он пойдет на слом.
– Вы сказали «на слом», мистер Уиппл? – раздался высокий, не похожий на себя, голос мистера Регато. Я почувствовал, что в моем животе что-то сжалось. – «Элси» на слом? Нет!
– Что? Да нет, ничего еще не решено, я, как всегда, тороплюсь. Может быть, его сохранят в качестве музея. А что, это хорошая мысль. – Он вытащил записную книжку и занес в нее эту хорошую мысль. Спрятав книжку, мистер Уиппл сказал: – А теперь, если вы, капитан, позволите, я хотел бы обратиться к вашим людям. А то времени совсем мало.
Капитан Уркхардт молча провел его в столовую.
Когда все собрались, мистер Уиппл широко улыбнулся и произнес:
– Я не очень силен в произнесении речей. Я просто хочу выразить вам благодарность от имени Фонда и заодно объяснить, чем мы тут занимаемся. Я не ученый, а всего лишь администратор, занятый сворачиванием проекта «Лебенсраум», на который вы работаете, так что я не буду особенно вдаваться в подробности. Спасательные операции вроде этой совершенно необходимы, однако Фонд очень озабочен тем, чтобы высвободить «Неожиданную находку» и другие корабли той же серии – «Безотносительный», «Бесконечность» и «Нуль» – для выполнения основной их работы – исследования звезд в окрестностях Солнца.
Кто-то выпалил с удивлением:
– Да ведь как раз этим мы и занимаемся.
– Да, конечно. Но времена меняются. Нуль-полевой корабль может за год облететь больше звезд, чем факельный – за столетие. Вам, наверное, будет приятно узнать, что один только «Нуль» за последний месяц обнаружил семь планет земного типа.
Не сказал бы, что мне было особенно приятно это узнать.
Дядюшка Альфред Макнил наклонился вперед и тихим, печальным голосом, хорошо выражавшим наше настроение, спросил:
– Минуточку, сэр. Вы хотите сказать, что все, что мы сделали… было не нужно?
Мистер Уиппл был, похоже, крайне удивлен.
– Нет, нет и еще раз нет! Мне ужасно жаль, если мои слова создали у вас такое впечатление. То, что сделали вы, было совершенно необходимо, без вас не было бы сейчас этих нуль-кораблей. Да это то же самое, как сказать, что свершенное Колумбом было не нужно: ведь теперь мы перепрыгиваем океаны, словно какие-нибудь лужицы.
– Благодарю вас, сэр, – тихо сказал дядя Альф.
– Возможно, никто еще не сказал вам, насколько необходим, я бы сказал – незаменим, был проект «Лебенсраум». Вполне возможно. Это, конечно, моя вина, но в последнее время у нас в Фонде столько суматохи, мне некогда даже поспать, так что я все время забываю, что уже сделано, а что сделать еще надо. Но вы, конечно, и сами понимаете, что без телепатов, которые находятся среди вас, весь этот прогресс был бы невозможен. – Уиппл обвел нас взглядом. – Кто они? Я хочу пожать им руки. Во всяком случае – не забывайте, я не ученый, я юрист, – во всяком случае, если бы не удалось превыше любых сомнений доказать, что телепатия абсолютно мгновенна, доказать в эксперименте, проведенном на расстоянии в десятки световых лет, вполне возможно, наши ученые все еще искали бы ошибки в шестом знаке после запятой, пытаясь спасти мнение, что телепатические сигналы распространяются не мгновенно, а с конечной скоростью, хотя и столь большой, что измерить ее не удается из-за неточности приборов. Во всяком случае, я именно так понимаю ситуацию; так мне объясняли. Так что, как вы видите, ваша прекрасная работа принесла чудесные результаты, результаты гораздо более важные, чем ожидалось, даже если они не совсем то, что вы искали.
А я думал о другом: скажи они нам это хотя бы на пару дней раньше – дядя Стив был бы сейчас жив.
Правда, он никогда не хотел умирать в постели.
– Но эти великолепные плоды ваших героических усилий, – продолжал разглагольствовать Уиппл, – созрели не сразу. Как это часто бывает в науке, новой идее потребовалось длительное время вызревания среди специалистов, после чего ее потрясающие результаты внезапно явились миру. Вот, например, я сам; если бы шесть месяцев тому назад кто-нибудь сказал мне, что сегодня я буду здесь, среди звезд, читать популярную лекцию по современной физике, я бы не поверил. Я и сейчас не совсем уверен, что я в это верю. И все-таки я здесь. Кроме всего прочего, я здесь затем, чтобы помочь вам прийти в себя, когда мы вернемся домой. – Он еще раз широко улыбнулся и поклонился своей аудитории.
