Имея в диаметре 11308 километров, Авалон обладал пропорционально меньшим, чем у Земли, расплавленным ядром; масса в 0,6345 не могла сохранить много тепла. Не хватало сил, чтобы удерживать землю в выгнутом состоянии. В то же время процесс эрозии значительно убыстрялся. Атмосферное давление на уровне моря равнялось, примерно, земному — а падало медленнее из-за гравитации, так что быстрое вращение создавало условия для неблагоприятной погоды. Благодаря всему этому поверхность земли была в основном ровной, самый высокий пик Андромеда поднимался не более чем на 4550 метров. Соответственно уменьшались массивы материков. Корона защищала едва ли восемь миллионов квадратных километров, то есть примерно территорию Австралии. В противоположном полушарии акватории Новая Африка и Новая Гейлана напоминали скорее большие острова, чем маленькие континенты. А кроме них существовало еще много мелких островков.

И все же один гигант здесь был!

В 2000 километрах западнее Грея начиналась гряда, чьи пики, прорезающие воздух, были известны под названием Орнезии. Она уходила к югу, перерезала тропическую зону и заканчивалась неподалеку от Атлантического кольца. Таким образом формировалась природная гидрологическая граница. Западная ее часть отделяла Средний океан за экватором.

Роль ее в экологических процессах была неизмеримо высока. Более того, после колонизации она стала социологическим феноменом: любое склонное к эксцентризму существо — человек ли, итрианин ли — могло уйти туда, расположиться на одном из островов и вести здесь свое собственное, независимое существование.

Чосы основных территорий отличались как размерами, так и организацией и традициями. Хотя они могли являться приблизительными аналогами кланов, племен, графств, религиозных общин, республик или чего-то еще, у всех у них была общая черта: их численность не опускалась ниже тысячи членов.

В Орнезии же были простые домашние кланы, носившие определенное имя.

Когда в таких семьях вырастали дети, то они могли найти себе новые независимые общества.

Естественно, подобные крайности являлись исключением. В основном кланы Высокого Неба были многочисленными и контролировали территории рыбной ловли у 30 градусов северной широты, занимая значительную часть архипелага. И внутренне они были безгранично убеждены в том, что слова «Высокое Небо» применимы к итрианам в прямом своем значении.

Воздушная машина опустилась на берег на специально огороженное место.

Шагнувшая к ней женщина была высокой, с рыжими волосами. Она была одета в сандалии, кильт и имела при себе оружие.

Табита Фалкайн видела, как опускалась машина, и теперь пошла навстречу прибывшему.

— Привет, Кристофер Холм, — сказала она на англике.

— Я прилетел как Аринниан, — ответил он на планхе. — Приятно очутиться рядом с тобой, Хилл!

Она улыбнулась:

— Извини, я не подготовилась к такой возможности. — Потом уже другим тоном она проговорила: — Ты дал мне знать, что хочешь увидеться со мной по общественным делам. Это, должно быть, имеет отношение к пограничному кризису. Я полагаю, твой круач решил, что Западная Корона и Северная Орнезия должны объединится в защите Гесцерианского моря.

Он робко кивнул и отвел глаза.

Впереди, насколько хватало глаз, солнце сверкало на выгибающейся к небу линии берега. Группа итрианских шуатов пролетела под контролем пастуха и его ухотов. Вокруг скопления рифов сновали местные птероплеуроны.

Море катило свои волны цвета индиго, завивающиеся наверху прозрачно-зелеными барашками, а пена, выбрасываемая ими на берег, была уже почти белой. Такая же пена вилась вокруг траулеров.

Верхние склоны еще носили на себе следы светло-изумрудного ковра сузина. Цепкие его корни давали возможность выживать лишь немногим из других растений. Но более низкие склоны были возделаны.

Здесь краснел итрианский властергрейн, защищавший землю и шедший на корм шуатам, в то время как плоды кокосовых пальм, манго, цитрусовых предназначались для людей Высокого Неба.

Дул ветер, теплый, но свежий, насыщенный запахами соли и воды.

— Я думала, было решено, что конференция «Птица с птицей» была бы полезна, — продолжала Табита. — Горным достаточно трудно понять морских, и наоборот. Но без помощи друг друга тяжело. Орнитоиды будут встречаться подобным образом, а? — Она подумала. — Тебе, конечно, следовало прилететь с делегацией. На твоей территории не много тебе подобных. Зачем было прилетать в одиночестве? Но из этого вовсе не следует, что ты не будешь радушно принят. И все же телефонный вызов…

— Мы… наш разговор мог бы затянуться, — сказал он. — Он мог бы длиться дни. — То, что ему было оказано гостеприимство, он принял как само собой разумеющееся: гость для всех чосов был делом священным.

— Но почему именно я? Я только местная власть.

— Ты — потомок Дэвида Фалкайна.

— Это немного значит.

— Там, где живу я, много. Кроме того… В общем, нам приходилось встречаться и раньше, на больших круачах, в домах… и… мы немного знаем друг друга. Если бы мне пришлось иметь дело с совершенно незнакомым, я бы просто не знал, с чего начинать. Если не останется ничего другого, то ты… ты сможешь мне посоветовать, к кому обратиться за консультацией, и представишь меня. Ведь так?

— Конечно! — Табита взяла обе его руки в свои. — А вообще, я рада тебя видеть, Крис!

Его сердце учащенно забилось. Он едва удержался от протяжного вздоха. «Почему я так робею в ее присутствии? Видит Бог, она привлекательна. Старше меня на несколько лет, высокая, сильная, с полной грудью и длинными ногами, отнюдь не скрываемыми короткой туникой. Нос слегка вздернут, большой рот, широко расставленные зеленые глаза под широкими бровями. Она никогда не открывала белый шрам на правой скуле. Волосы, подстриженные ниже ушей, были светлыми, как лен. Ветер развевал их, как знамя, над коричневой, слегка обветренной кожей».

Он подумал: «Смотрит ли она на сближение также легко, как девушки-птицы Короны? Или же все еще остается девственницей? Такое казалось маловероятным! Как человек, постоянно находящийся в любовном периоде низшего порядка, мог состязаться в чистоте с Айат?»

Он молчал.

«Но Высокое Небо — это не Врата Бури и не Горное Озеро… Впрочем, здесь, где живет Табита, у нее много соратников, подобных ей по рождению… Она часто путешествует и бывает в разных местах…» — он отогнал от себя эти мысли.

— Эгей, да ты покраснел, — рассмеялась она. — Я тебя чем-нибудь смутила? — она отпустила его руку. — Если так, то прошу меня извинить. Но ты всегда слишком серьезно относишься к подобным вещам; поверь, общественный ритуал, необходимый набор фраз — дело не смертельное!

«Ей, конечно, легко, — подумал он. — Ее предки были приняты в этот чос. Ее родители и их дети выросли в нем. Четверть его членов должна быть сейчас людьми. И они обладают влиянием — вспомнить только общество по торговле рыбой, которому дали начало она и Драун…»

— Боюсь, для веселья у нас нет времени, — сказала она. — Впереди тяжелые времена.

— Вот как?

— Империя собирается выступить против нас. Идем в дом. — Табита взяла его за руку и повела к участку.

Местные строения с тростниковыми крышами были ниже, чем большинство итрианских домов, и крепче, чем казались с виду, ибо их пуританство служило защитой от авалонских ураганов.

— О, — сказала она, — империя основательно выросла со времен Мануэля Первого. Но я читала историю. Как территория попала под контроль? Часть — путем обычного партнерства: цивилизованные негуманоиды, подобно синтианам, находили в этом преимущество для себя. Некоторые делали это ради торговли или обмена. У некоторых цели были завоевательными, это так, но всегда — примитивные, во всяком случае, так было с большинством из тех, чья сила в космосе смехотворно меньше, чем сила Великой Земли. Ветерок против бури!

— А мы? Мой отец говорит…

— Да. Сфера Земли достигает четырехсот световых лет в поперечнике, наша — около восьмидесяти. Из всех систем одна Империя обладает прямыми контактами с несколькими тысячами планет, наши же насчитывают не более двухсот шестидесяти. Но не считаешь ли ты, Крис, что мы знаем наши планеты лучше? Мы более компетентны. В целом наши ресурсы меньше, но наша технология хороша во всех ее проявлениях. И потом, мы лишь оговариваем свое право на границах. Если речь идет о расширении государства, они могут найти солнца и гораздо ближе к дому, которые никогда не посещали. Эти территории будет легче взять, чем гордый, хорошо вооруженный доминион.