– О нет! Прежде объяснитесь со мной!

Роб со смехом отпустил ее. Глаза его смотрели дерзко.

– Итак, я в вашем распоряжении. Вы хотели поговорить со мной. Догадываюсь, что не о пересудах слуг.

– Конечно, не об этом. – Джемайма нервничала, и мысли у нее разбегались. – Я слышала, что ваша бабушка вернулась из Лондона.

Роб был поражен.

– Неужели? Проклятье! Я так надеялся, что она пробудет там подольше.

– Боюсь, что она уже в Суон-Парке и, несомненно, вскоре нанесет нам визит.

И я не сомневаюсь в том, что о сплетнях она тоже узнает.

Роб нахмурился и вскочил с кровати.

– Полагаю, что нам следует спать в одной комнате, хотя бы для вида.

– Нет, благодарю вас, – ответила Джемайма. – Я не хочу спать в одной комнате с мужчиной, который избегает меня днем. Возможно, мои взгляды недостаточно аристократичны, но я буду чувствовать себя скорее любовницей, чем женой.

– Быть любовницей – это несколько большее, чем спать в одной комнате, Джемайма. Я могу показать…

– Нет, спасибо. – Джемайма очень волновалась, но глаза не отвела. – Вы – нахал, Роберт Селборн. Вы не обращаете на меня внимания уже три с половиной недели и после этого ожидаете…

– Она замолчала, так как Роб остановился около нее. Глаза его по-прежнему смотрели дерзко.

– Чего же я ожидаю?

– Ну, не ждете же вы, что я буду спать с вами, – отрезала Джемайма. – У вас в запасе еще шестьдесят пять дней!

– Шестьдесят четыре, – уточнил Роб. – Зачем прибавлять лишние дни? – Взор у него погас. Он сел рядом с ней на подоконник и взял ее за руку. – Джемайма, вы хоть представляете, почему я так долго вас избегал?

– Конечно, не представляю, поскольку вы не сочли нужным мне об этом сообщить, – сверкнув глазами, ответила она.

– Откуда я могу это знать, раз вы со мной не разговариваете? Я пришла к выводу, что вы слишком увлечены своим безобразным домом и поместьем, Роберт.

– Делаваль вовсе не безобразный! – оскорбился Роб. Он произнес это с такой болью, словно она обидела его любимца. – Как вы можете так говорить?

Джемайма рассмеялась.

– Роберт, дом – просто уродец. Вы либо слепы, либо настолько его любите, что не видите этого. Хотя в нем есть определенное очарование.

– Думаю, что вы это разглядели – вы его так отмыли, что он блестит как новенький, – сказал Роб.

Джемайма немного смягчилась.

– Я очень старалась. Спасибо, что вы заметили. Пальцы Роба сжали ей руку.

– Я замечаю все, что касается вас, Джемайма. – Он слегка коснулся ее щеки.

– Вижу, как завиваются у вас волосы, когда бывают влажными, и полоску между бровей, когда вы хмуритесь… – Он дотронулся до ее лба. – И то, как темнеют у вас глаза, как только я хочу вас поцеловать. – Роб наклонился. – Они становятся похожими на синее небо, чуть затуманенное облачком. А ресницы при этом дрожат…

Джемайма хотела оттолкнуть его и дотронулась до голого плеча. Забывшись, она провела пальцем по теплой коже. Роб засмеялся.

– Вот я вас и поймал. – Глаза у него весело блестели и были полны желания.

Джемайма поскорее отодвинулась от него. Она дрожала, но решила во что бы то ни стало высказаться.

– Роберт, вы все внимание уделяли Делавалю, а не мне. Поместье для вас словно безжалостный надсмотрщик. – Она склонила голову набок и взглянула на него. – Или чересчур требовательная любовница.

Роб усмехнулся.

– Думаю, что немного переусердствовал в последний месяц…

– Немного?

Роб виновато улыбнулся.

– Вы шесть раз не пришли к обеду, а пять раз возвращались так поздно, что я даже этого не услышала. Иногда я не вижу вас целый день. Мне не нравится, что вы изводите себя работой, – поколебавшись, сказала она. – Это не идет вам на пользу…

– Как приятна такая забота. – Роб поцеловал ее в щеку. – Хотите узнать и другую причину моих отсутствий?

От его близости у Джемаймы сильно забилось сердце. Небритая щека Роба царапала ее гладкую щечку, и она отскочила от него.

– Я умышленно избегал вас, Джемайма, – тихо произнес он. – Кроме вас, я почти ни о чем не думаю. И когда строю ограду, чиню коровник или обсуждаю покупку семян с Джефсоном…

Гнев у Джемаймы утих.

– Как романтично, Роберт. Пожалуйста, продолжайте.

Роб запустил пальцы в волосы.

– Вы можете смеяться, Джемайма, но вы не подозреваете об угрожающей вам опасности. Я думал, что если буду проводить каждый день вне дома и работать до изнеможения, то так устану, что у меня не останется времени… на любовные терзания. – Он внезапно встал. – Но все получилось наоборот – от физического труда я стал еще более…

– Пылким?

– Похотливым, безнравственным, сладострастным. – Роб бросал на нее свирепые взгляды.

– Неосмотрительным и опрометчивым, – ласковым тоном закончила Джемайма и улыбнулась. – Ох, Роберт…

– Это не смешно, – раздраженно сказал он.

– Конечно, не смешно. – Джемайма соскользнула с подоконника, подошла к Робу и положила ладони ему на грудь. – Однако вы могли бы сказать мне об этом.

– Нет, не мог. Если об этом говорить, будет еще хуже. Тогда я стану еще больше думать о вас, потом захочу поцеловать. Сказать по правде, не только поцеловать. Я уже говорил – вы не представляете, какая опасность вам грозит.

– Но из-за того, что вы не сказали мне, почему меня избегаете, я решила, что не нравлюсь вам, – сказала Джемайма.

– Я подумала, что Делаваль для вас все и поэтому ваше внимание уделено только ему.

Роб засмеялся.

– Мне больше хотелось уделить все внимание вам…

Джемайма быстро сделала шаг назад.

– Вы же знаете, что не можете так поступить.

– А вы возражали бы, если б я это сделал? Совсем недавно вы были к этому не склонны, моя дорогая. Я не забыл, что вы считаете любовь ловушкой.

– Не знаю. – Джемайма покраснела. – Но я думала о вас, Роберт. Это правда.

– Дорогая моя! – с восторгом воскликнул Роб.

– Но еще осталось шестьдесят четыре дня, – напомнила она.

Роб протянул руку и заключил Джемайму в объятия. Он не целовал ее, а просто крепко прижимал к груди, что было очень приятно. Джемайму волновал запах сандалового дерева, которым пахла его кожа. Ей захотелось слизнуть с лица Роба капельки пота и воды. Она уткнулась раскрасневшимся лицом ему в грудь.

– Роберт, разве желание провести время с собственным мужем – вульгарно?

– Это не модно, – со смехом ответил он. – Впрочем, как и отчаянное желание поцеловать собственную жену. Боюсь, что мы оба друг друга стоим.

Джемайма приложила палец к его губам.

– Подождите! Вы не можете меня целовать.

– Джемайма, пожалуйста, – застонал Роб.

– Нет, ни в коем случае. Мы же в вашей спальне…

– Один поцелуй не нарушит обета безбрачия, – сказал он.

– Это зависит от…

– От поцелуя?

– От того, что понимать под безбрачием. Он покачал головой.

– Сейчас я не склонен втягиваться в философскую беседу. Может быть, завтра, когда мы вместе поедем верхом.

– Но я не умею ездить верхом.

– Значит, я вас научу. Страсть у нас с вами сразу улетучится, так как через несколько минут мы начнем браниться, поэтому давайте лучше сейчас воспользуемся…

Джемайма проскользнула под его рукой и побежала к двери.

– Когда научите меня ездить верхом, вот тогда и подумаете о том, нарушат поцелуи условия завещания или нет.

– Джемайма! Вот проклятье! – крикнул Роб.

Но жена юркнула в дверь, ведущую в ее спальню, и он услышал, как щелкнул замок.

– Надеюсь, что вы способная ученица и быстро научитесь, – пробормотал он, глядя на закрытую дверь, – или я умру от воздержания.