Он повернул ее спиной к себе и начал расстегивать пуговицы. Джемайма вся горела и слышала только стук собственного сердца. Она почувствовала, как лиф платья соскользнул вниз, а затем платье упало на пол.

– Какое счастье – вы без корсета, – пробормотал Роб и, нагнувшись, поцеловал ее в затылок, а потом стал осыпать поцелуями голую спину, видневшуюся над вырезом рубашки.

У Джемаймы мурашки пробежали по позвоночнику. Она повернулась и прикрыла руками грудь.

– Спасибо, теперь я справлюсь сама.

Роб не ответил. Он наклонился, задул свечу и, подхватив Джемайму, уложил на кровать. Джемайма не видела его в темноте, но все ее чувства были обострены. Он лежал рядом, и она ощущала тепло его тела.

– Насколько же вы доверяете мне, Джемайма?

– Э… я… полностью, Роберт.

– Но раньше у вас были сомнения.

– Я знаю, что вы никогда не обидите меня.

– И вы все еще думаете, что любовь – это ловушка?

Джемайма зажмурила глаза.

– Не совсем… Я думаю, что физическая любовь… может быть… довольно приятной…

Она почувствовала, как он снимает с нее рубашку. Теперь на ней не осталось ничего, кроме чулок. Роб провел рукой по ноге, его пальцы гладили нежную кожу над подвязкой.

Джемайма вся пылала. Руки и губы Роба путешествовали по ее телу, то дразня, то пробуждая желание. Он не разделся, а она лежала почти нагая. Это одновременно и возбуждало Джемайму, и мешало ей.

Она попыталась высвободить руки и стянуть с Роба одежду, но он лишь засмеялся и приник ртом к ее груди. Ласки Роба лишали Джемайму сил и порождали желание.

– Вы мне по-прежнему доверяете? – спросил он.

– О, да… Я вижу, что доверять… очень приятно.

Его поцелуи делались все крепче и продолжительнее, а рука скользила вверх по бедру и разводила ноги, пощипывая и щекоча. Джемайма извивалась и не могла сдержать вскриков, а Роб заглушал их поцелуями.

– Раз я не могу по-настоящему заняться с вами любовью, – прошептал он, – то сделаю кое-что другое. Можно?

У нее хватило сил лишь еле слышно выдохнуть, что согласна. Тогда Роб нагнулся, и его волосы коснулись голого живота. Джемайма замерла в ожидании наслаждения. Теперь язык, а не пальцы Роба трогали ее тело. Джемайме казалось, что она разломилась на множество крошечных кусочков, каждый из которых дарил ей блаженство. Восторг ее был настолько велик, что она впилась зубами в подушку, чтобы не разбудить своими криками весь дом.

– Джемайма? Проснитесь, дорогая…

Утреннее солнце бросало узоры на пол. Джемайма заморгала и потянулась. Ей было тепло, в теле ощущалась приятная тяжесть и благодатная истома. Она лежала в объятиях Роба, а он… был обнажен.

Его дыхание щекотало ей ухо.

– Я должен уйти, пока не появились слуги. Как вы, любимая?

– Божественно, – пробормотала Джемайма. Она раскрыла глаза и перевернулась.

Среди ночи ей вдруг пришло в голову, что утром она уже не сможет взглянуть Робу в глаза. Он завладел ее телом и пробудил чувственный и беззастенчивый ответ. Но сейчас он улыбается ей с такой нежностью, что смущение исчезло.

– Роб, мне было чудесно, но вы…

– Любимая, не волнуйтесь. Я уверен, что скоро у нас появится возможность вознестись до небес.

– Мне нужно было поговорить с вами, но почему-то не вышло.

Роб встал с постели и начал рассеянно натягивать на себя одежду.

– Я договорился с Ферди и Берти пойти пострелять. Постараюсь поскорее вернуться, и тогда мы поговорим. А днем сходим к вашему брату.

– Спасибо. – В освещенной солнцем комнате не было места страхам, но они существовали и только ждали момента, чтобы наброситься на Джемайму. Роб понятия не имел, что Джек подозревает Ферди в убийстве Нейлора. Когда она ему скажет… Она отогнала эту мысль, не желая портить солнечное утро.

После ухода Роба она осталась лежать. Одолевала дрема, и вставать не хотелось. Джемайма смотрела ца потолок в солнечных зайчиках. Неужели это счастливое томление и есть любовь? А вдруг она угодила как раз в ту ловушку, в которую попало уже столько людей, перепутавших физическое влечение с любовью?

Было слышно, как в соседней комнате Роб разговаривает с камердинером.

Джемайма улыбнулась – ей был приятен даже звук его голоса.

В дверь постучали, и вошла Элла с горячим шоколадом. Она осмотрела одежду Джемаймы, разбросанную по полу, затем ее взгляд остановился на голых плечах госпожи, которая лежала, свернувшись калачиком. Элла тихонько засмеялась.

– Я вижу, что вам стало лучше, миледи.

– Да, спасибо, Элла, – с улыбкой ответила Джемайма.

Горничная только начала прибираться в комнате, как раздался стук в дверь, и Джемайма поспешно набросила халат.

– Можно? – На пороге стояла Летти. В руке у нее была какая-то коробка, которую она положила на столик. – Извините меня, Джемайма, за то, что я вот так врываюсь, но мы собираемся сегодня вернуться в Суон-Парк, и я хотела убедиться, что вам лучше. После вчерашнего происшествия я подумала…

Джемайма жестом пригласила Летти войти.

– Элла, пожалуйста, займитесь уборкой позже. Я выпью шоколад в обществе мисс Экстон.

– Спасибо, что вы ее отослали, – напрямик сказала Летти, когда за горничной закрылась дверь. – Я хотела поговорить с вами, милая Джемайма, и боялась, что кто-нибудь услышит…

– О чем же вы хотели поговорить со мной? Летти покраснела.

– Ну… о том, что я вчера сказала констеблю. Я и не думала… А вы так на меня посмотрели, что я поняла – вы не хотите, чтобы я об этом упоминала… – Летти беспомощно развела руками. – Джемайма, что происходит? Я же знаю, что грабитель – ваш брат…

– Знаете?

– Да. Но ведь мистер Джуэлл, я уверена, не разбойник, вот я и подумала – а что, если он просто нарядился разбойником?

Летти, разумеется, болтунья, но ей можно доверять.

– Летти, вы не должны никому ничего рассказывать. И ничего не должны предпринимать.

– Обещаю!

– У Джека неприятности, но я уверена, что вскоре все образуется. Я рассказала Робу, и он поможет.

– Рассказали Робу? Разве стоило это делать? – разволновалась Летти. – Я заметила, что ему не нравится Джек…

мистер Джуэлл… очень не нравится…

– Когда вы успели это заметить? – удивилась Джемайма.

– В конторе мистера Черчуарда. Роб держался так натянуто, и мистер Джуэлл тоже – они друг другу не нравятся.

Интересно, что еще заметила Летти?

– Летти, вы не должны питать к Джеку нежные чувства, – предупредила Джемайма. – Я знаю, что он очень красив, но вы леди, моя дорогая, а Джек – как это ни грустно – не джентльмен. Наша семья – семья ремесленников, а это означает, что он ниже вас по положению.

– Но Роб на вас женился, – заявила Летти.

– Женился, – вздохнула Джемайма. – Летти, вы ведь сами знаете, что жена занимает в обществе такое же место, как и муж. К тому же Роб женился на мне по расчету.

– Ерунда! – захихикала Летти. – По расчету! Ха-ха! Да он по уши в вас влюблен, а вы в него. Джемайма, посмотрите на себя в зеркало, если мне не верите! Я не такая уж утонченная леди, раз не боюсь говорить про это!

– О господи! – Джемайма оглядела комнату. Половина ее вещей валялась на полу, постельное белье смято, а на подушке, там, где лежала голова Роба, вмятина. Она бросила взгляд в зеркало на трюмо: волосы разметались по плечам, выражение лица умиротворенное, счастливое и немного… порочное. Джемайма закусила губу.

Летти сочувственно похлопала ее по руке.

– Не бойтесь показать свою любовь к Робу. Огаста и другие злорадные особы скажут, что это удел простых людей, но Огасту-то никто не любит! Вот бабушка на седьмом небе от радости, что у вас брак по любви, а когда вы родите наследника…

– Летти не договорила. – Ой, я сказала лишнее, да?

– Я не беременна, – Джемайма поспешила разуверить Летти, – хотя знаю, что леди Маргрит считает иначе.

– Надеюсь, что скоро вы будете в интересном положении, – сказала Летти и зажала рукой рот. – Господи, какая я бестактная. Я всегда говорю то, что приходит в голову. Бабушка постоянно меня за это ругает.