Антон Рябцев не подкачал, уже на следующий день сразу в двух областных газетах вышли две его статьи о кривовских милиционерах. Одна была очень эффектной. На первой странице в цвете был запечатлен момент, когда Хало приставил нож к горлу своей заложницы. У него при этом были совершенно сумасшедшие глаза, а лицо девушки настолько перекошено испугом, что все читатели торопливо начинали искать указанную в аншлаге седьмую страницу. А там были еще четыре снимка из той же оперы, в том числе и последний, когда Хало выбивал своим телом оконное стекло. В своей статье Антон сначала язвительно проходился по поводу статьи правозащитников, а потом уже довершал разгром комментариями к фотоснимкам.

— "…И всех этих выродков наши правозащитники объявили жертвами произвола! Но, теперь, после всего, произошедшего этой ночью в кривовской больнице, уже никто не скажет, что кто-то из них был не прав, стараясь упрятать всю эту тройку на скамью подсудимых", — возбужденно читал Олег Гусев.

— Хорошо он их раскатал, — одобрил Колодников. — По самые гланды.

Вторая статья была не столь эффектно оформлена, и касалась она истории угона «копейки» Виктора Демина. Тираж у этой газеты был не столь велик, но у нее было одно преимуществ: ее всегда с утра читал губернатор. Не изменил он себе и в этот день. Прочитав статью Рябцева, он поднял трубку и позвонил областному прокурору.

— Игорь Олегович, вы читали сегодня "Железногорский вестник"?

Этот номер газеты как раз лежал на столе Ляшенко, и он торопливо дочитывал самую концовку статьи.

— Нет еще, — соврал он.

— Прочитайте, — посоветовал Тихомирский. — Меня возмутил сам факт такого вопиющего случая. Если все, что там написано — правда, то надо принять какие-то меры! Мы же перед всей страной осрамимся. Не дай боже, в Москве узнают про этот случай. А уж если телевиденье подключится, то ославят на всю страну.

— Хорошо, не беспокойтесь, Сергей Константинович, все выясним и разберемся.

Разобрался он быстро. Уже через час Ольга Малиновская получила от него по телефону шикарный нагоняй, правда, без применения ненорматированной лексики. Зато она уже в свою очередь, со всей сладострастностью отшкурила Касимова по полной программе, при этом вовсе не стесняясь в выборе выражений. Маратик выскочил из ее кабинета красный как рак. Волком огрызнувшись на пришедшего к нему по повестке свидетеля он заперся в своем кабинете, а потом позвонил Демину на мобильный.

— Ну что, Вить, — ласково начал он, — поздравляю тебя. Можешь считать, что никакого дела на тебя не заводили. Ты уж извини, пожалуйста. Бывает.

— Да пошел ты на х…! — не выдержал, и сорвался Демин. — Бывает!

Почти в тоже самое время в областной прокуратуре амнистировали и Юрия Астафьева. Заяву, которую накатала на Юрия Анна Самохина просто положили под сукно. Правда, и сама Самохина остыла после того, как испытала на своем горле тупые концы канцелярских ножниц.

Сам Астафьев в это время отсыпался дома. Больничный ему продлили еще на неделю, так что он решил отоспаться по милицейски, на полную катушку. В обед к нему в гости пришла мама, в это же время заскочила и Ольга. Отношения между свекровью и невесткой были самые нежные, поэтому Юрий с улыбкой наблюдал за воркованием двух обожающих друг друга женщин.

— Оленька, что врачи сказали насчет этого ушиба? Все обойдется?

— Все что могли, они сделали. Это уж я проверила, Майя Андреевна. У меня там подруга работает в ренгенологии, так мы его даже на томографе бесплатно проверили. Сгусток крови почти рассосался. Оказалось, что у моего мужа мозги даже есть, а не только центры, отвечающие за продолжение рода.

Юрий коротко хохотнул. Но еще больше радости ему доставил газеты, привезенные Ольгой. Внимательно изучив обе статьи, Астафьев окончательно пришел в хорошее настроение.

— Ну, слава тебе господи! Хоть с этой стороны граблей больше не будет. А то и так проблем хватает.

У Ольги было свое мнение.

— Вот именно, что хватает. И основная твоя проблема Астафьев — это ты сам.

Перед уходом она тихо, чтобы не услышала мать, шепнула на ухо Астафьеву: — Так, к окнам не подходить, шторы не раздвигать, из квартиры не высовываться.

— Да помню я!

— Знаю я, как ты помнишь! Какая-нибудь сучка юбкой махнет, и ты побежишь за ней не глядя, как кобель в март.

Астафьев просто застонал.

— Оль, какая юбка?! Откуда! Ты выжгла напалмом всех женщин от пяти до ста лет в округе на несколько километров.

— Мало, мало! И если будут звонить твои менты, то трубку не бери, понял? И мобильный не включай им. Я знаю, что у них на уме. Одна выпивка. А тебе сейчас пить нельзя. Ты помнишь это?

— Да помню! Иди-иди, там уже мама заждалась.

Ольга действительно взялась подвести свекровь до работы. Когда жена наконец-то ушла, Юрий вернулся на диван, и начал размышлять о своем истинном положении.

Опасение, что охота за ним будет продолжаться, было немалым. Но, полистав газеты, он обнаружил еще одну занятную статью. Из нее выходило, что вчера была арестована большая часть сотрудников отдела безопасности концерна «Сокол» во главе с самим Хомутом. Астафьев был уверен, что заказ на него идет с этой стороны, и невольно успокоился.

"Все, теперь им будет не до меня", — подумал он, откидывая в сторону газету и прикрывая глаза.

Поспав, он опять занялся сортировкой все того же, невезучего досье на «соколят», но потом снова задремал, и проспал до самого вечера. Разбудил его звонок в дверь. Пока он, позевывая, шел до прихожей, в дверь начали дубасить кулаками.

— Готов поклясться, что это Колодников и его гвардия, — пробормотал Юрий.

Это было и в самом деле так. На площадке стоял предельно пьяный Витька Демин, хорошо поддатый Колодников, и как всегда, почти трезвый Паша Зудов.

— Так, Юрка, собирайся, едем в баню! — с ходу начал Колодников.

— В какую еще баню? — удивился Юрий. — Сегодня же не суббота?

— В обычную баню. В нормальную, русскую баню, к Андрюшке Мысину. Он уже ее вовсю кочегарит. Там уже Лешка Шаврин заслан с пивом, водкой и закуской.

Астафьеву было смешно.

— По какому поводу банкет и баня? — спросил он. Колодников указал на Демина, тщательно пытавшегося устоять на ногах с помощью перил.

— Витька проставился, за то, что его с крючка сняли.

— А, значит, тогда и за мной "поляна"? — понял Астафьев.

— А ты что думал, на халяву проскочить? — возмутился Колодников. — Бери бабки, айда в магазин! Пошли, у нас там еще Рябцев в кузове лежит, тот вообще готовый.

Благостные мысли о том, что ему надо поберечься, что у него не совсем еще рассосалась та гематома в башке, все это тут же было Юрием забыто. Астафьев секунд за тридцать оделся, прихватил деньги из заначки и вместе с остальными ментами высыпал во двор. Как обычно это бывает, машина, служебный УАЗик, была переполнена. В отделе, где обычно возят задержанных, торчали чьи-то толстые ноги, и Юрий понял, что это и есть почивший в «алкоголе» журналист. За рулем сидел дежурный шофер, кроме того, в салоне был еще Олег Гусев, по виду совсем трезвый. Они загрузились в вездеход, но путешествие оказалось совсем коротким. Проехав метро сто, УАЗик громко чихнул, и заглох. Шофер чертыхнулся.

— Ну, вот, опять! Прокладку, что ли, у него пробило? Сегодня целый день он у меня барахлит.

— Коль, это надолго? — спросил Колодников.

— Да, черт его знает, может на минуту, а может на полчаса.

Получался больше второй вариант. Минут через десять Астафьев сплюнул на грязный асфальт, и сказал: — Так, мне это все надоело, едем дальше на моей тачке.

— На какой это еще твоей? — не понял Олег.

— На простой. Будто у меня много тачек.

Астафьев указал рукой на расположенную буквально в десяти метрах от них стоянку. Минут через пять он выехал оттуда на своем «Рено». Тут же возникла проблема, как разместить всех в салоне. При любом раскладе лишним оказывался журналист.