— Эдам!
— М-м-м… м-м-м-м… — Стоны, стоны. — А?.. да… что?
— Эдам, посмотри на меня.
Дикие глаза беспорядочно забегали в глазницах. Нижняя челюсть отвисла, только что слюна не течет.
— Эдам… Мне нужно пойти к себе…
— Нет! Нет! Не сейчас! Не уходи! Я тебя прошу! Умоляю!
— …Только на минутку, а потом я вернусь, вернусь сразу же, обещаю.
Жалобный стон:
— Не сейчас… О, Шарлотта… пожалуйста, не надо… Не бросай меня сейчас… не сейчас… — и так далее в том же духе.
Он все ныл, ныл и ныл до тех пор, пока Шарлотта не пообещала не уходить. Что ж, тогда придется позвонить прямо отсюда, с мобильника Эдама — обычного телефона у него нет… Вон мобильник лежит прямо перед ним… В конце концов, он в курсе всех ее академических «успехов»… да и в своем нынешнем состоянии он вряд ли способен думать о ком-либо, кроме себя…
Эдам снова принялся трястись, стонать и пялиться в никуда…
— Эдам, тогда мне нужно позвонить с твоего мобильника. — Она взяла трубку, лежавшую на его маленьком письменном столе…
— Нет! — завопил он. — Нельзя! Нет! Я тебе запрещаю!
Запрещает? Вот это отношение. Ей даже стало неприятно.
Но в конце концов, парень в таком жалком состоянии, понятно, что нервы взвинчены. Она откинула крышку мобильника…
— Нет, Шарлотта! Я тебя заклинаю!
Заклинает? Просто смех какой-то. Шарлотта нажала на кнопку «вкл.», чтобы включить питание. Она впервые держала в руках мобильник, но много раз видела, как это делает Беверли…
— НЕ НАДО! ШАРЛОТТА…
Бип-бип… бип-бип… бип-бип… Маленькая черная коробочка издала целую трель коротких «бипов».
— ЗАКРОЙ! ЗАКРОЙ СЕЙЧАС ЖЕ! ТЫ ЧТО, СМЕРТИ МОЕЙ ХОЧЕШЬ?
Смерти? Шарлотта перестала считать «бипы» после десяти…
Стонущим стоном Эдам простонал:
— Они до меня доберутся! Они до меня доберутся!
«Бипам» просто не было конца! Шарлотта посмотрела на дисплей телефона и увидела высветившуюся на нем фразу: «ПОСТУПИЛО 32 НОВЫХ СООБЩЕНИЯ».
Шарлотте пришлось говорить, не обращая внимания на стоны и протестующие завывания Эдама.
— Эдам! У тебя тридцать два новых сообщения! Ну как так можно? Какую кнопку нужно нажать, чтобы их прочесть?
— НЕТ! — взвыл Эдам. Он перекатился на спину и теперь лежал, свесив голову с кровати и уставившись на Шарлотту своими дикими глазами, так что девушка имела удовольствие видеть его перевернутую физиономию. — Я тебе не скажу! Они до меня доберутся! Не хочу ничего слышать! Если включишь телефон, я умру! — И так далее, и тому подобное.
— Эдам, ну нельзя же не обращать внимания на сообщения. Кому-то очень нужно с тобой связаться.
— Убить, убить они меня хотят, — простонал Эдам. — Не заставляй меня их слушать! — И так далее, и тому подобное. Несмотря на внешнюю вялость и апатию, Эдам был очень упорен в отстаивании своих «жизненных интересов» и ни за что не хотел сказать Шарлотте, как прослушать сообщения. И вдруг ее взгляд упал на ноутбук.
— Эдам, — сказала Шарлотта, — давай-ка я включу твой компьютер. — Протесты, протесты, протесты. — Я включу твой компьютер, Эдам, и посмотрю, есть ли у тебя почта. — Стоны, стоны, хрипы, хрипы, всему конец, конец всему. — Эдам, если ты хочешь, чтобы я осталась, дай мне возможность разобраться, что происходит. Я не собираюсь сидеть здесь в полном неведении. Тебе не придется слушать сообщения, тебе не придется читать сообщения. Я сама их прочту. Если не хочешь — ты даже не узнаешь, что там. Так что, пожалуйста., скажи… мне… свой… пароль.
Этот пинг-понг из просьб и отказов продолжался довольно продолжительное время. Наконец Шарлотта окончательно вымотала ослабевшего Эдама, и тот, сдавшись, выдал ей пароль. Несмотря на усталость и не самое хорошее настроение, Шарлотта не смогла сдержать улыбки. Могла бы и сама догадаться, подумала она. Это было слово «МАТРИЦА».
Шарлотта открыла электронную почту и погрузилась в ее изучение под аккомпанемент стонов, завываний и причитаний Эдама, главным смыслом которых были пророчества о его скорой кончине.
Новые сообщения — ничего себе, сколько их набралось за вчерашний и сегодняшний день. Электронный почтовый ящик буквально разбух от поступивших писем. Список их занял весь экран монитора, и Шарлотте пришлось прокручивать его несколько раз, прежде чем она добралась до конца. Больше всего писем поступило от Грега, несколько от Рэнди, еще несколько от Эдгара и Роджера, четыре от Камиллы, с полдюжины сообщений из рассылки дьюпонтской администрации и очень много сообщений с адресов, которые не говорили Шарлотте буквально ничего. Но имя одного из отправителей она не узнать не могла. Шарлотта кликнула мышкой.
Вскоре к жалобным стонам Эдама присоединились поскрипывания и сердитое шуршание принтера, явно недовольного тем, что его разбудили и заставили работать. Шарлотта еще раз — теперь уже не на экране, а на бумаге — прочла сообщение и, довольно улыбаясь — «ну вот, что я тебе говорила», — помахала листочком перед лицом своего «пациента».
— Не желаешь ознакомиться? — спросила она. — Думаю, тебе понравится. Да что там — я просто гарантирую, что понравится. Никто больше не будет желать твоей смерти, никто не собирается тебя преследовать. Как раз наоборот.
На лице Эдама по-прежнему застыло безумное выражение, но он, по крайней мере, заткнулся; Шарлотта даже удивилась наступившей тишине — ни стонов, ни всхлипов. Она подошла к Эдаму и взяла его безвольно свисавшую с кровати руку. Парень не сопротивлялся, но и не помогал ей. Подняв его руку, Шарлотта вложила в нее листок и один за другим загнула пальцы.
Эдам словно не замечал, что с ним происходит… впрочем, вырываться он тоже не спешил…
— Обещаю, Эдам, это тебе понравится. Ты будешь в восторге, честное слово.
Шарлотте показалось, что прошло как минимум несколько минут. Наконец Эдам сподобился повернуть голову и посмотреть на зажатый в кулаке листок бумаги. Вид у него при этом был такой, словно он обнаружил у себя в руках неизвестно откуда взявшегося маленького зверька, пусть и безвредного, но все равно подозрительного. Не отрывая головы от постели, парень медленно согнул руку, поднес бумагу к лицу, поправил очки — действие хоть и рефлекторное, но, по крайней мере, свидетельствующее об определенном интересе к жизни — и стал читать. Шарлотта попыталась представить, что происходит у него в голове по мере получения следующей информации:
Мистер Геллин!
Разумеется, мои принципы и убеждения относительно темы, затронутой в нашей дискуссии, остаются незыблемыми. Тем не менее я не могу не отдать должного вашему гражданскому мужеству, личному бесстрашию и, несомненно, высокому журналистскому профессионализму, с какими вы расправились с этим ультраправым демагогом и врагом гражданского общества — по-моему, такой же точки зрения придерживаются и комментаторы CNN, репортажи которых я смотрел в течение последнего часа. В связи с этим я принял решение воздержаться от каких-либо действий, которые могли бы тем или иным образом скомпрометировать проделанную вами блестящую работу. Можете считать обсуждавшийся нами инцидент исчерпанным, а дело — закрытым и забытым. Примите мои искренние поздравления. Желаю вам сил в дальнейшей борьбе не только с огнем, но и с причинами возгорания. Только на нашей борьбе еще и держится этот мир. Помните о судьбах «ПК» — пленников концлагеря этого мира. Как преподаватель, не могу не пожелать вам дальнейших успехов в учебе.
Джером П. Квот
Эдам приподнялся на локте и некоторое время смотрел на Шарлотту недоверчивым взглядом. Затем он стащил ноги с кровати и перешел в сидячее положение. Не отрывая взгляда от Шарлотты, он позволил себе улыбнуться: слабая, неясная, полубезумная — но все же это была улыбка, а не гримаса скорби.
Шарлотта не слишком хорошо помнила, что было написано в Библии о том, как выглядел воскрешенный Лазарь, восставший из мертвых. А может быть, там вообще ничего об этом не было сказано. Но сейчас это не имело значения: скорее всего, воскресший покойник выглядел именно так, как Эдам Геллин в данную минуту.
