"Значит он там!"

— Так, что делать будем? — спросил он словно бы сам себя. Александр в это время хмуро рассматривал саму преграду.

— Чистое дерево. Ни капли ДСП.

— Что, может, попробуем? — понял его Юрий.

— Да, только нужно сразу, чтобы одним ударом.

Папандреу не понимал, о чем идет речь. И только когда русские жестом показали, что им, грекам, надо отойти подальше, он заволновался. Но и он вытаращил глаза, когда Александр и Юрий разогнавшись, собственными плечами, как тараном, выломали входную дверь. Юрию, это, правда, стоило выбитого плечевого сустава, и он взвыл от боли, а вот грека едва не хватил инфаркт.

— Владельцы могут нам предъявить претензии, — бормотал он, с опаской входя вслед за русскими. Но тут же он забыл про свои смешные страхи. Из-за стола виднелись ноги лежащей на полу секретарши. Она лежала на спине, и даже сейчас, после смерти, на ее милом личике было написано выражение смущенного удивления. Большое пятно в районе сердца, и два пулевых ранений в лоб не очень красили ее. Юрий распахнул дверь в кабинет Харымова. Большой сейф, что стоял за креслом редактора, был распахнут и девственно пуст.

— То, что ему было надо, он забрал, — понял Юрий.

— Обрубил ниточки наш птенчик, — сделал вывод Зверев.

— Чижик, — поправил его Астафьев, — просто Чижик.

Из-за всех этих событий они вернулись на виллу в недовольном состоянии. Ольга по дороге снова начала цепляться к Астафьеву со своим обострившимся приступом ревности. Так что на порог дома они вступили с такими недовольными лицами, будто только что если не развелись, то точно похоронили какого-то дальнего родственника. Но долго переживать им не пришлось. Уже на крыльце их огорошили очередной неприятной новостью. Один из телохранителей поспешно выбежал к ним навстречу.

— Александр Викторович, — обратился он к Звереву. — у нас ЧП.

— Опять! Что еще такое?

— Привратник, не то застрелился, не то убили его.

Зверев выругался, и спросил: — Где он?

— У себя в сторожке, там его нашли. Тут свет погас в ванной, начали разбираться в щитке, ничего не понятно. Мы к нему, а он уже того… И пистолет рядом лежит.

— По нему с утра не было заметно, что он мечтал застрелиться, — припомнил Юрий.

— Пошли, — велел Александр и ему, и телохранителю. За ними, конечно, увязалась Ольга.

Они обогнули дом, потом прошли еще метров сто, и за очередной зеленой изгородью из кипарисов, увидели небольшой домик в сельском стиле: белые стены, красная черепица. Около дома стоял один из подчиненных Зверева. Тот было начал допрашивать его, кто заходил, кто не заходил в дом, снимал ли при этом обувь. Но Юрий только отмахнулся от этого.

— Ладно тебе, какие тут могут быть следы? Тут грязи вообще не должно быть в принципе, это тебе не Кривов и даже не Москва. Пошли.

Он сам двинулся первым. В крайней к двери комнате стояли несколько мониторов, контролирующих всю панораму вокруг дачи. Затем была кухня, с плитой, столом, и недопитой бутылкой водки. Рядом стояла тарелочка с вареной картошкой, в розетке — остатки соленых грибочков, судя по фактуре — опята. Юрий даже проглотил слюну. Грибы он любил до беспамятства.

"Николай Петрович после той рюмки с Олегом решил разрешить себе и больше", — понял Юрий.

Наконец в третьей комнате, спальне, они увидели и самого хозяина. Он лежал на старомодной деревянной кровати, лицом вверх. На виске виднелось пулевое отверстие, левая рука свисала вниз, и под ней, на полу, лежал небольшой револьвер. При взгляде на него у Юрия что-то колыхнулось в памяти.

— Слушай, Оль, а где тот револьвер, что ты отобрала у негров? — спросил он.

Та нахмурила брови, припоминая.

— В спальне. Я когда переодевалась, то выложила его, и забыла там. Кажется, на комоде он лежал. Прямо сверху. А потом не помню.

— Иди, проверь, там он, или нет.

Ольга убежала в сторону виллы, а Юрий продолжил свой осмотр. Он потрогал лоб умершего, скривился.

— Холодный уже, — сообщил он Звереву. — Давно его убили, несколько часов назад.

— Ты думаешь, его все же убили?

— Конечно. Это же видно.

— И где это видно?

— Ну, как где? Вот, обрати внимание: Николай Петрович не был левшой, а почему-то застрелился именно левой рукой. В такие моменты человек машинально берет оружие в «родную» руку.

— А почему ты знаешь, что он был правшой? — недоумевал Зверев.

— А ты сходи на кухню, и посмотри, как стоят столовые приборы.

Через две минуты вернувшийся в спальню Зверев подтвердил его догадку.

— Да, ты прав. Он был стопроцентный правша.

Тут запыхавшись, прибежала и Ольга.

— Револьвера нигде нет, — сообщила она. — Девки говорят, что его не брали.

— Значит, это точно твой револьвер. Плохо. Кто-то из наших соседей по коммунальной вилле пошел в разнос. Вот что я не пойму — почему привратник? Кому он мешал, что знал лишнего?

— Значит — знал, — весомо сказал Зверев. — Так просто людей не убивают.

Они вернулись в дом. Юрий сразу позвонил Папандреу, и обрадовал его новым русским трупом. После этого он попросил Зверева самому заняться встречей с полицией.

— Мне надо добить досье ваших сотрудников, — пояснил он.

— Ты думаешь, что еще возможны покушения? — насторожился Зверев. — Но Харымова уже нет.

Астафьев кивнул головой.

— Да, это верно. Я думаю, что киллер уже в курсе, что заказ сорвался. Но узнать, кто заказал Батова, это нужно. Мне кажется, что это кто-то из наших. Чтобы в дальнейшем не было ничего подобного.

— Да, это нужно, — согласился Зверев. — Дело надо довести до конца.

Ольгу, едва она появилась в особняке, сразу в оборот взяли женщины, они увели ее примерять наряды к русскому вечеру.

— И ты пойдешь на этот бал? — спросил Юрий ее напоследок. Та уже стояла на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Самому ему сейчас хотелось только две вещи: разгадать все загадки этого чертова сообщества друзей, подруг, любовников и убийц, и лечь спать, хотя бы часов на двадцать.

— А как же, пойду! — как всегда в своем вздернутом тоне ответила Ольга. — По крайней мере, там точно будет один мой поклонник — Ахмад Шакир. Он настоящий мужчина, и я по нему как-то даже соскучилась.

Юрий скривился. Этот знойный миллиардер, турецкого происхождения, произвел на Ольгу сильное впечатление еще летом, в Москве. Это был настоящий мужик, высокий, представительный, чуть полноватый, с седыми волосами, все обильней пробивающимися в шевелюре, но зато, как выразилась тогда Ольга: — От него так и веет силой его миллиардов.

Да и сам Шакир не раз намекал, что ему очень нравится эта знойная русская брюнетка.

— Ну, как хочешь, — сказал Астафьев, и свернул в сторону штаба Зверева. Там из всего персонала остался только один волонтер — Мишка Юдин. Правда, не один. Рядом с ним, плечо к плечу, сидела та самая его девушка, Света.

— О, у нас пополнение! — весело сказал Астафьев, швыряя на диван свою ветровку, и подавая руку девушке. — Юрий Астафьев.

Та вскочила, вся как-то вспыхнула, и пролепетала: — Света. Света Звонарева.

Света была точно такой же, как на фотографии: щупленькой, светленькой, только более улыбчивой и непосредственной. А вот он как раз произвел на нее впечатление: высокий красавец в плечевой кобуре с громадным пистолетом. Очаровывать это милое создание было глупо, но кобуру Юрий, почему-то не снял, хотя привычки такой у него никогда раньше не было.

— Свет, это тот самый Юрий Андреевич, про которого я тебе столько рассказывал, — важно пояснил Юдин. — Это он мне помогал тебя освободить!

Юрий улыбнулся одними уголками губ.

— Ну, ты нам помог не меньше, — польстил он Мишке. — Куда мы без тебя. Кстати, почты не было?

— Была, только что.

— Там для меня что-нибудь есть?

— Да. Прислали досье на этого вашего Чижека, — он показал пальцем в сторону журнального столика. — Гагуа только извиняется, в личном деле испортилась фотография, видно, не додержали в закрепителе, фото совсем желтое.