Мисс Стэнхоуп явно была намерена при всех устроить ему разнос. Чарльз опасался, что этот поступок повредит ее репутации гораздо больше, чем его. Легкомысленный Рэмси и так уже заслужил славу человека, который ведет себя абсолютно непредсказуемо. Возможный инцидент лишь упрочил бы его не слишком хорошую репутацию. Но если по городу поползли бы слухи о беспрецедентной истории их знакомства, они наверняка подпортили бы репутацию этой молодой женщины, о которой она, видимо, заботилась. Чарльзу совсем не хотелось, чтобы его легкомыслие стало причиной загубленной репутации мисс Стэнхоуп, да и для его собственных деловых интересов было невыгодно становиться предметом новых сплетен.

Решив, как подобает рыцарю, сделать все что в его силах, чтобы обезопасить будущее каждого из них и предупредить возможный взрыв, на который молодая женщина в ее теперешнем настроении была, судя по всему, способна, он избрал единственно возможный в данной ситуации способ действий. Подойдя к мисс Стэнхоуп, он, невзирая на ее сопротивление, взял ее за руку и подвел к принцу со словами:

– Ваше высочество, имею честь представить вам очаровательную молодую леди, с которой я имел счастье недавно познакомиться. Мисс Пруденс Стэнхоуп.

– Очаровательна, весьма очаровательна. Возможно, принц в эти дни пребывал не в лучшей своей форме и суставы у него хрустели, когда он сгибался над ручками дам, но все равно он производил потрясающее впечатление. Он всегда был безупречно одет, а высокие воротнички и галстуки, которым он отдавал предпочтение, желая скрыть выступающий зоб, придавали ему определенную элегантную парадность, представлявшую странное сочетание с его отнюдь не царственной улыбкой. Мисс Стэнхоуп оказалась настолько любезной, что удержалась от явного проявления своей с трудом сдерживаемой ярости, но это не слишком удивило Чарльза. Что еще могла она сделать, став объектом внимания будущего короля Англии, кроме как присесть в реверансе и сказать несколько любезностей?

Как и рассчитывал Чарльз, она была вынуждена отказаться от своего намерения устроить ему публичную выволочку. Если не считать пары брошенных в его сторону взглядов, острых как кинжал, она вела себя с завидной выдержкой, в то время как миссис Мур поджала губы и смотрела на всех сузившимися глазами. В отличие от нее мисс Стэнхоуп продемонстрировала столь приятные манеры и свойства характера, что принц, никогда не остававшийся равнодушным к женским прелестям, с удовольствием распространил на нее приглашение на обед, которое вначале собирался адресовать только братьям Рэмси.

– Через два дня вы должны со мной отобедать, – настойчиво проговорил он. – У меня соберется небольшой круг друзей.

Рэмси приняли приглашение принца с подобающей благодарностью, но с мисс Стэнхоуп дело обстояло иначе. Она была рассержена, и приглашение отобедать в обществе тех самых людей, которые были причиной ее гнева, не могло ее не задеть.

– Как любезно с вашей стороны, ваше высочество, пригласить на обед того, с кем вы только что познакомились на улице, – проговорила она с вымученной вежливостью. – К сожалению, я должна отклонить ваше приглашение.

– О, но вы не можете отказаться, дорогая. – Принц одарил ее солнечной улыбкой и взял за руку с трогательно смиренным видом. – Тогда у меня за столом будет неравное число мужчин и женщин, а это всегда шокирует.

Смогли бы вы дважды отклонить приглашение принца, если он вцепился в вашу руку и не собирался ее отпускать, пока вы не уступите?

Пруденс Стэнхоуп не смогла. Она в изящных выражениях дала понять, что согласна, и высвободила руку. Она даже не стала возражать, когда принц сказал, что ей нечего беспокоиться о том, как добраться до Павильона, поскольку лорд Рэмси наверняка с радостью ее подвезет.

– Лорд Рэмси? – От Чарльза не укрылось замешательство молодой женщины, когда она повторила его имя. Ему пришло в голову, что она, должно быть, и понятия не имеет, как его зовут. Он снял шляпу и склонился перед ней в поклоне.

– К вашим услугам, мисс Стэнхоуп. Грозовые тучи мгновенно вновь омрачили сине-фиолетовую глубину глаз. Она открыла рот, собираясь возразить.

– Нам с вами многое надо обсудить, – напомнил ей Чарльз.

После недолгого раздумья, во время которого ее глаза словно прожгли его насквозь, она кивнула. Чарльз не сомневался, что при следующей их встрече она изжарит его на костре своего гнева.

Пруденс с величайшим тщанием готовилась к своей второй встрече с принцем-регентом и с еще большим тщанием – ко второй встрече с лордом Рэмси. При воспоминании об этом последнем каждая клеточка ее тела, к которому он таким непозволительным образом прикасался, вспыхивала от стыда. Ее неловкость, вызванная тем, что он ее так обманул, еще более усилилась, когда она узнала, что ее скромный массажист имеет говорящее само за себя прозвище Легкомысленный Рэмси. Об этом ей поведала хозяйка пансиона на Нью-Стайн, где Пруденс снимала комнаты. Дама эта сделала большие глаза с видом явного неодобрения, когда Пруденс сообщила ей, что через два дня за ней заедет карета лорда Рэмси.

– Неужели того самого Легкомысленного Рэмси, мисс? – воскликнула она. На лице ее было написано любопытство.

– По-моему, джентльмена зовут Чарльз, миссис Харрис, – поправила ее Пруденс.

– Именно. Его-то и называют Легкомысленным. Я слышала, он недавно вернулся из Индии и его часто можно увидеть одетым, как индус.

– Так оно и есть, – пробормотала миссис Мур.

Объясняя Пруденс, каким образом она приняла англичанина за индуса-массажиста, миссис Мур сказала, что во всем был виноват его костюм: чалма, полностью скрывавшая волосы, и халат, весьма похожий на те, что носят массажисты. Пруденс ни за что не поверила бы такому странному описанию, если бы сама краем глаза не видела чалмы. И почему только благородному лорду взбрело в голову напяливать на себя такой смехотворный костюм? Она снова стала переживать из-за того, что позволила так себя провести. Мужчина, которого прозвали Легкомысленным, способен на все. Он не пожалел усилий, чтобы обмануть ее. Ужасный человек!

Миссис Харрис недоверчиво смотрела на нее, будто в голове у нее не укладывалось, что на свете есть человек, не слышавший о Легкомысленном Рэмси.

– Все Рэмси пользуются дурной славой, мисс Стэнхоуп. Каждый из них получил какое-нибудь прозвище за свои выходки. – Она прикрыла глаза, вспоминая. – Мот, Грубиян, Распутник, Горемыка.

– Они, выходит, все отвратительные люди, раз их так прозвали? – Пруденс следовало бы заподозрить нечто подобное после того, как один из них сыграл с ней такую злую шутку. О Господи! Мерзавец всю ее ощупал. Ужасный, ужасный человек!

– Я бы сказала, да. – Миссис Харрис осмотрела Пруденс с головы до ног, словно оценивая по-новому. – У них еще есть сестра. Ее тоже как-то прозвали, но я сейчас не могу вспомнить как. Неужели вы действительно никогда о них не слышали, мисс?

– Нет, – задумчиво ответила Пруденс. – Лондонские сплетни до нас в Джиллингеме не доходят. – Осознав, что сама пытается вынести суждение о целой семье, основываясь только на слухах, и посчитав подобное поведение недостойным, Пруденс спросила: – И что же, этими нелестными прозвищами называют Рэмси только враги или и друзья тоже?

Миссис Харрис заморгала.

– Не знаю. Я никого из них не встречала. А каким образом вы познакомились с Рэмси, мисс Стэнхоуп? – спросила она, в свою очередь, и с преувеличенным интересом стала ждать ответа.

Миссис Мур, застывшая на середине узкой лестницы, ведущей в их с Пруденс комнаты, бросила обеспокоенный взгляд через плечо. На протяжении всего их обратного пути миссис Мур пилила Пруденс за то, что та приняла приглашение в Павильон. Не будь она так настойчива, Пруденс, возможно, согласилась бы с ней.

– Нам не следовало догонять этого человека, – стонала миссис Мур. – Но откуда я могла знать, что он – лорд и стоит там, болтая запанибратски не с кем иным, как с принцем-регентом? Я онемела от удивления. Но кто бы не поразился, если бы на его глазах болтали, не смущаясь, со знатными особами? Я, однако, с радостью убедилась, что вы в своем кругу можете вести себя вполне нормально. Только зачем вы согласились отобедать с принцем, моя дорогая мисс Стэнхоуп?