Давайте еще раз вернемся к ее записям. Итак, две женщины — няня и экономка — первыми увидели тело Надежды Сергеевны возле ее кровати, в руке был «вальтер». Они положили тело на постель и привели его в порядок. Что они начали делать после этого? Разбудили Сталина? Нет. Стали звонить начальнику охраны, Енукидзе, подруге Аллилуевой Полине Жемчужиной.

Странно, не правда ли? В этой же квартире, совсем недалеко, слева от столовой спит человек, чью жену только что обнаружили мертвой с пистолетом в руке, а его не будят, ему ничего не говорят. Странно и то, что в квартиру друг за другом приходят Паукер, Енукидзе, Жемчужина, врываются Молотов и Ворошилов, а хозяин беспробудно спит. Ведь они наверняка звонили в дверь, разговаривали в прихожей, заходили в комнату, где лежала покойная, то есть производили шум. Неужели муж не слышал его? «Наконец, и отец вышел в столовую», — пишет С. Аллилуева. «Сообщили Сталину, он быстро приехал», — читаем в версии близкого друга Енукидзе.

Противоречие налицо. Оно бы еще долго мучило историков, если бы неожиданно один из самых авторитетных на Западе журналов — американский «Тайм» — не опубликовал в номере за первое октября 1990 года выдержки из новой книги воспоминаний Н. С. Хрущева. В эту книгу вошли фрагменты, которые по тем или иным причинам не попали в прежние вышедшие за рубежом издания, в основу которых был положен текст, записанный им на пленку. Название новой книги — «Хрущев вспоминает: пленки гласности». Продолжительность магнитофонных записей, положенных в ее основу, — более ста часов. В предисловии «Тайма» говорится: родные и друзья Хрущева опасались, что бывший кремлевский руководитель иногда заходил слишком далеко в своих жалобах на изъяны советской системы, в своем осуждении тех политических лидеров, которые были еще живы, и в рассказах о том, что власти сочли бы государственными секретами. И для того, чтобы избежать серьезных последствий, родственники и друзья попридержали некоторые из пленок. И вот журнал получил их в свое распоряжение.

«После смерти Сталина я узнал историю смерти Аллилуевой, — говорит Н. С. Хрущев. — Конечно, эта история никак документально не подтверждена. Власик, начальник охраны Сталина, рассказал, что после парада все отправились обедать к военному комиссару Клименту Ворошилову на его большую квартиру. После парадов и других подобных мероприятий все обычно шли к Ворошилову обедать.

Командующий парадом и некоторые члены Политбюро отправились туда прямо с Красной площади. Все выпили, как обычно в таких случаях. Наконец все разошлись. Ушел и Сталин. Но он не пошел домой.

Было уже поздно. Кто знает, какой это был час. Надежда Сергеевна начала беспокоиться. Она стала искать его, звонить на одну из дач. И спросила дежурного офицера, нет ли там Сталина.

— Да, — ответил он. — Товарищ Сталин здесь.

— Кто с ним?

Он сказал, что с ним женщина, назвал ее имя. Это была жена одного военного, Гусева, который тоже был на том обеде. Когда Сталин ушел, он взял ее с собой. Мне говорили, что она очень красива. И Сталин спал с ней на этой даче, а Аллилуева узнала об этом от дежурного офицера.

Утром — когда, точно не знаю, — Сталин пришел домой, но Надежды Сергеевны уже не было в живых. Она не оставила никакой записки, а если записка и была, нам никогда об этом не говорили.

Позже Власик сказал:

— Тот офицер — неопытный дурак. Она спросила его, а он взял и сказал ей все.

Потом пошли слухи, что, возможно, Сталин убил ее. Эта версия не очень ясна, первая кажется более правдоподобной. В конце концов Власик был его охранником».

В пользу версии о самоубийстве говорит и такой факт: в трудную для Сталина минуту родственники жены не отвернулись от него, наоборот, всячески ему сочувствовали, пытались заглушить боль, помочь пережить ее.

Хрущев видел Аллилуеву последний раз 7 ноября 1932 года, за сорок часов до ее смерти. Они стояли рядом на трибуне Мавзолея Ленина и разговаривали. Был холодный, ветреный день. Как обычно, Сталин был в своей военной шинели. Верхняя пуговица не застегнута. Аллилуева посмотрела на него и сказала: «Мой муж опять без шарфа. Простудится и заболеет».

Через два дня Каганович собрал секретарей ЦК и объявил, что Надежда Сергеевна скоропостижно скончалась. А еще через день или два он опять собрал тех же людей и сказал: Сталин просил передать, что произошло на самом деле. Это не была естественная смерть. Аллилуева покончила жизнь самоубийством. «Он не сообщил никаких подробностей, а мы не задавали никаких вопросов, — вспоминает Хрущев. — Мы похоронили Аллилуеву. Сталин выглядел опечаленным. Не знаю, что было у него на душе, но внешне он скорбел».

Его скорбь была тоже особенной, сталинской. Он думал не о жене, а о себе. Он чувствовал наказанным себя и не мог понять, почему ему нанесли такой ужасный удар в спину.

Предсмертное письмо, оставленное ему женой, было полно обвинений и упреков. Оно не сохранилось, его сразу же уничтожили. Предполагают, что оно было не совсем личным.

(ЭТО БЫЛО НЕ ПИСЬМО, А ПРОГРАММА РЮТИНА.)

Среди номенклатурных работников в российской глубинке и особенно среди их жен одно время ходила красивая легенда о том, будто Сталин каждую неделю приходил по ночам на Новодевичье кладбище и при свете прожектора по несколько часов в уединении проводил над холмиком у замечательного надгробного памятника. Это не соответствует истине. На могиле своей жены Сталин не был ни разу, а памятник заказан и установлен семьей Аллилуевых.

Только в самом конце жизни он стал говорить о жене мягче, в его кабинете и столовой на даче и в кремлевской квартире появились ее большие фотографии. Совесть заговорила? Кто знает…

2 сентября 1929 г.

«Здравствуй, Иосиф!

Очень рада за тебя, что в Сочи ты чувствуешь себя лучше. Как мои дела с Промакадемией? Сегодня утром нужно было в Промакадемию к 9 часам, я, конечно, вышла в 8.30. И что же — испортился трамвай. Стала ждать автобуса — нет его! Тогда я решила, чтобы не опоздать, сесть на такси… Отъехав саженей сто, машина остановилась. У нее тоже что-то испортилось. Все это ужасно меня рассмешило. В конце концов в Академии я ждала два часа начала экзамена…

(Невероятно! Жена Генерального секретаря ездила по городу на трамвае. Без охраны!)

6 октября 1930 г.

«Что-то от тебя никаких вестей последнее время… О тебе я слышала от молодой интересной женщины, что ты выглядишь великолепно. Она тебя видела у Калинина на обеде, что замечательно был веселым и насмешил всех, смущенных твоей персоной. Очень рада».

(Ба, да это уже, кажись, ревность! Муж — на отдыхе в Сочи, она — в Москве.)

(Надежда Васильевна Сталина — дочь Василия Сталина и Галины Бурдонской. Скончалась в 1999 г.)

— Анна Сергеевна Аллилуева, бабушкина сестра, рассказывала об этом вечере. Надя обычно строго ходила — с пучком, а тут она сделала новую прическу, модную… Кто-то из Германии привез ей черное платье, и на нем были аппликации розами. Был ноябрь, но она заказала к этому платью чайную розу, она была у нее в волосах. И она закружилась в этом платье перед Анной Сергеевной и спросила: «Ну как?» Кто-то за ней сильно ухаживал на этом вечере. И дед сказал ей что-то грубое… Она пришла и закрылась… а дед поехал на дачу. Утром, когда пошли к ней стучать в комнату и нашли ее мертвой… роза, которая была в волосах, лежала на полу перед дверью. Она уронила ее, вбежав в комнату. Именно поэтому на надгробной плите скульптор поместил мраморную розу…

«— Причина смерти Аллилуевой — ревность, конечно… Была большая компания на квартире у Ворошилова. Сталин скатал комочек хлеба и на глазах у всех бросил этот шарик в жену Егорова. Я это видел, и будто бы это сыграло роль… Она была в то время немного психопаткой. С того вечера она ушла с моей женой. Они гуляли по Кремлю, и она жаловалась моей жене: «То не нравится, это не нравится… и почему он так заигрывал?» А было все просто: немного выпил, шутил, но на нее подействовало…