В том, что это не специально пущенный Сталиным слух, ставящий своей целью опорочить репутацию Куйбышева (письма стали известны только в 1990 году!), свидетельствуют и признания Молотова Ф. Чуеву, на вопрос которого «Бухарин любил выпивать?» последовал честный, на наш взгляд, ответ: «Нет. Рыков любил. У Рыкова всегда стояла бутылочка «Старки». «Рыковская» водка была — этим он славился. Ну мы все в компании выпивали, так, по-товарищески. Я в молодости очень крепко мог выпить. Сталин — само собой. Куйбышев любил. Валериан! Стихи писал. Хороший человек, очень хороший. И Киров замечательный человек!»

А теперь пора сказать о том, что вторая супруга Куйбышева, Ольга Андреевна, тоже говорила автору этой книги о пагубной страсти мужа. По ее свидетельству, эта страсть и ускорила его кончину.

Ни крупные заслуги Куйбышева до революции — восемь арестов, три судебных процесса, четыре сибирские ссылки, ни последующие высокие посты в партии и государстве — председатель ВСНХ, Госплана, член Политбюро, первый заместитель Председателя Совнаркома СССР — не могли спасти от репрессий его братьев. Анатолия сослали в Комсомольск-на-Амуре. Николая, с четырьмя ромбами на петлицах, комкора, награжденного четырьмя орденами Красного Знамени, расстреляли в 1938 году. Всего 20 минут понадобилось, чтобы приговорить к смерти его, командующего Закавказским военным округом, героя гражданской войны, за вступление в заговор с целью убить… С. М. Кирова. Вряд ли избежал бы этой участи и третий, самый знаменитый из одиннадцати детей Владимира Яковлевича Куйбышева — дворянина, подполковника, начальника воинской команды в городе Кокчетаве.

Появление на свет Валериана окружено легендами. Брат Миша, которого впоследствии нечаянно застрелил из ружья соученик по кадетскому корпусу, таинственно сообщил Воле (так звали его в детстве), что он подслушал разговор отца с матерью: оказывается, Волю взяли у нищих. Воля легко поверил: он сам часто слышал, как знакомые говорили, что он ни на кого из семьи не похож. Воля стал задумываться, избегать шумных игр, еще больше углубился в себя. Говорят, это сказалось на его психике.

Столь же таинственно ушел он и из жизни, не принадлежа после смерти ни себе, ни женам, ни детям. Его имя использовалось политическими конъюнктурщиками в выгодных для них целях — то для уничтожения старых врагов, то для приобретения новых друзей. Находясь в небытии, он продолжал верно служить породившей его системе.

Городу Куйбышеву вернули его старое название — Самара. То же случилось и с улицей в Москве, ведущей к Кремлю. А вот переулочек рядом оставили. Как память о пути политиков тоталитарной системы к власти? Или как предостережение новым политикам?

«…Смерть тов. Куйбышева наступила вследствие закупорки правой венечной артерии сердца свертком крови (тромбом), образовавшимся в результате резко выраженного общего атеросклероза, поразившего в особенно сильный степени венечные артерии сердца».

(Владимир Валерианович, родившийся в 1917 году в самарской тюрьме, высказывал уверенность, что его отец был отравлен «лекарствами» — ядами по приказу Сталина. В числе исполнителей он называл секретаря отца В. Максимова-Диковского и лечащего врача Л. Г. Левина.)

«Личный секретарь, В. Максимов, недавно сменивший (несмотря на резкие протесты отца!) верного и преданного Михаила Фельдмана, с кем отец провел многие годы, не сопровождает его и не вызывает лечащего врача Л. Г. Левина. Отец идет по Кремлю, домой, в тяжелом состоянии, обливаясь потом… Он направляется в амбулаторию, находившуюся в нашем подъезде на первом этаже. Амбулатория почему-то оказывается закрытой, что прежде никогда не бывало. С трудом поднимается на третий этаж. В квартире застает только домработницу Лену. Просит ее принести горячего молока, идет по коридору в свой кабинет. Там ложится на кушетку, накрывается пледом и вскоре в одиночестве умирает».

(Владимир Курятников — доцент из Самары, автор публикации «Как умер Куйбышев» в газете «Труд», 30 июля 1998 г.)

Версия смерти Куйбышева, которой придерживается его сын (всплывшая через три года после смерти на знаменитом процессе конца тридцатых годов, имеет дополнительное свидетельство. На медицинском вскрытии тела Валериана Владимировича присутствовала сестра жены Куйбышева — Нина Андреевна Лежава. С нее была взята подписка о неразглашении врачебной тайны. И только в 1953 году, после смерти Сталина, она рассказала своей сестре Ольге (вдове В. В. Куйбышева), что в организме Валериана Владимировича был обнаружен цианистый калий…

Был ли отравлен Куйбышев цианистым калием, и если да, то как Сталин и ОГПУ допустили, что она осталась в живых? Ее сведения достаточно серьезны, но они дошли до нас через третье лицо и нуждаются в тщательной перепроверке.

В первой половине дня 18 февраля 1937 года на квартиру к Орджоникидзе в Кремле пришел неизвестный человек, назвался шофером, он хотел передать Григорию Константиновичу папку с документами Политбюро. Зинаида Гавриловна, жена Г. К. Орджоникидзе, спросила:

— А где же шофер Серго — Николай Иванович?

Человек ответил, что Николай Иванович не работает сегодня.

Затем этот человек поднялся на второй этаж в кабинет к Серго. Через несколько минут раздался выстрел. Человек вышел из кабинета, спустился по лестнице вниз и спросил у Зинаиды Гавриловны:

— Вы слышали выстрел?

Когда Зинаида Гавриловна зашла в кабинет, то увидела Серго сидящим глубоко в кресле с повисшей правой рукой, а на полу справа валялся пистолет.

Перед приходом этого человека у Серго состоялся резкий разговор по телефону по-грузински — вероятно, со Сталиным.

Ну наконец-то! Спустя пятьдесят четыре года в солидном научном издании облекло печатную форму свидетельство, которое продолжительное время служило источником различных толков и пересудов. В 1991 году журнал «Вопросы истории КПСС» опубликовал фрагменты воспоминаний С. З. Гинзбурга, бывшего многие годы ближайшим соратником Серго Орджоникидзе. Автор знакомит с приведенной выше записью рассказа бывшей ответственной сотрудницы Наркомтяжпрома Варвары Николаевны Сидоровой.

Этот рассказ записал инженер Челябинского тракторного завода Л. С. Комаров. По словам С. З. Гинзбурга, В. Н. Сидорова просила Л. С. Комарова ознакомить с записью «только и лично С. З. Гинзбурга», а также не публиковать ссылки на то, что она слышала все это от Зинаиды Орджоникидзе. Лишь после смерти рассказчицы С. З. Гинзбург счел возможным обнародовать услышанное ею по секрету от вдовы наркома.

Публикация воспоминаний С. З. Гинзбурга, работавшего начальником управления у Г. К. Орджоникидзе, заставила меня перетряхнуть все собранные материалы о смерти «железного наркома тяжелой промышленности», как называли его в многочисленных некрологах.

Так вот откуда слухи о насильственном характере смерти Серго! Нет, речь идет не о самоубийстве — эта версия, впервые прозвучавшая официально из уст Н. С. Хрущева на XX съезде партии, многими бралась под сомнение, хотя для большинства простодушных современников она имела эффект взорвавшейся бомбы. Вот они, эти строки, вызвавшие когда-то смятение в доверчивых душах наших отцов, привыкших жить в смирении и послушании: «Берия учинил также жестокую расправу над семьей товарища Орджоникидзе. Почему? Потому что Орджоникидзе мешал Берии в осуществлении его коварных замыслов. Берия расчищал себе путь, избавляясь от всех людей, которые могли ему мешать. Орджоникидзе всегда был против Берии, о чем он говорил Сталину. Вместо того, чтобы разобраться и принять необходимые меры, Сталин допустил уничтожение брата Орджоникидзе, а самого Орджоникидзе довел до такого состояния, что последний вынужден был застрелиться».