В ноябре 1907 года — новый, четвертый по счету арест. Баиловская тюрьма. Та самая, куда вскоре водворят и Сталина. Здесь они встретятся. Впервые? Нет, знакомство состоялось раньше — в июне 1906 года, в темной подвальной комнате женского училища, выходившей на бывший Михайловский (позже Плехановский) проспект. Здесь размещалась редакция большевистской газеты «Дро» («Время»), которой руководил Сталин. Следующая их встреча состоялась весной 1907 года в Баку, когда Серго вернулся из Берлина. И вот судьба снова свела их в одной тюремной камере.
В апреле 1908 года Орджоникидзе предстал перед особым присутствием тифлисской судебной палаты, заседавшем в Баку. Приговор был суров — лишение всех прав состояния и вечная ссылка в Сибирь. Но это было еще не все. Летом того же года этапным порядком его отправили в Батуми для суда по делу 1905 года, связанным с провозом оружия. Продержав в батумской тюрьме до сентября, власти направили его для суда в Сухуми. Там он получил дополнительно год заключения в крепости.
После отсидки — несколько месяцев пересылки с этапа на этап, из одной пересыльной тюрьмы в другую. Местом поселения Орджоникидзе была назначена деревня Потаскуй Пинчугской волости Енисейской губернии Приангарского края. Тмутаракань, конец света. Три черные избы с одной стороны просеки, четыре — с другой. Слева — стан Погорюй, справа — заимка Покукуй. Через два месяца после прибытия к месту вечного поселения Орджоникидзе своими руками сработал челн и рискнул отправиться на нем до глухой даже по сибирским понятиям заимки Дворец, откуда по едва заметной тропинке между двумя трясинами выбрался к первому жилью.
Беглец благополучно прибыл в Баку, а через некоторое время большевистская организация направила его в Персию, где под влиянием революции 1905–1907 годов вспыхнули массовые выступления беднейших слоев населения. Орджоникидзе возглавил боевую дружину, пришедшую на помощь повстанцам, участвовал в походе революционного отряда, выступившего против шахсеванских вождей. Находясь в Персии, Серго держал тесный контакт с Лениным, с заграничным большевистским центром. Он организовал транспорт заграничной большевистской литературы в Россию через Персию, вел систематическую переписку с Лениным, постоянно читал его газету «Социал-демократ».
В одном из ее номеров прочел короткое сообщение: в Париже готовится к открытию партийная школа, профессиональные революционеры смогут там пополнить свои теоретические знания. Возвратившись из Персии в Баку, он оттуда уезжает в Париж, где прямо с вокзала направляется на квартиру Ленина. «Раз приходит консьержка и говорит: «Пришел какой-то человек, ни слова не говорит по-французски, должно быть, к вам», — напишет впоследствии в своих воспоминаниях Н. К. Крупская. — Я спустилась вниз — стоит кавказского вида человек и улыбается. Оказался Серго. С тех пор он стал одним из самых близких товарищей».
Орджоникидзе становится вольнослушателем партийной школы в Лонжюмо, близ Парижа. Однако учебу вскоре пришлось прервать. По заданию Ленина он снова отправляется в Россию с ответственным поручением — провести работу по подготовке и созыву общероссийской партийной конференции. Серго еще не пересек границу Франции, а петербургская полиция уже располагала сведениями, что он командирован Лениным с особыми инструкциями в Россию. В Баку за ним была установлена неусыпная слежка, несколько раз он чудом ускользал из умело расставленных полицией сетей, но поручение Ленина выполнил, о чем и доложил ему, возвратившись в Париж. Итогом напряженнейшей работы стала партийная конференция в Праге, делегатом которой от тифлисской большевистской организации был Орджоникидзе. На первом же ее заседании он выступил с обширным докладом о работе, проделанной Российской организационной комиссией.
Из Праги в Петербург возвращался членом ЦК. В Вологде навестил ссыльного Сталина. Сообщил ему о создании бюро ЦК для руководства работой в России в составе Сталина, Орджоникидзе и Спандаряна. Сталин снялся с места ссылки и вместе с Орджоникидзе тронулся сначала в Баку, затем в Тифлис. Серго был нарасхват. Все хотели услышать о Пражской конференции из уст ее участника. После многочисленных докладов Орджоникидзе вернулся в Петербург.
Здесь ему крупно не повезло. Его снова арестовали. После шестимесячного предварительного заключения Петербургский окружной суд приговорил за побег из ссылки и за нелегальную работу к трем годам каторги с последующим водворением на место вечной ссылки. Закованный в кандалы прямо в зале суда, каторжный срок он отбывал в Шлиссельбургской крепости. Оттуда этапным порядком — в Якутию.
Освободила его, как и всех ссыльных, февральская революция. В июне 1917 года он приезжает в Петроград. По предложению Ленина вводится в Петроградский комитет большевиков и в исполком Совета. Во время разгула контрреволюции в июльские дни, когда Ленин укрывался в подполье, Орджоникидзе дважды ездил к нему в Разлив. На VI съезде партии Орджоникидзе выступает с докладом по вопросу, всех особенно волновавшему, — о явке Ленина на суд. На другой день после победы Октября участвует в организации отпора казачьему корпусу генерала Краснова под Пулковом.
Три с лишним года Орджоникидзе провел на фронтах гражданской войны. Ленин посылал его на Украину, юг России, в Закавказье, Среднюю Азию. В мандатах, подписанных Лениным, всем совнаркомам, совдепам, ревкомам, военно-революционным штабам вменялось в обязанность действовать под началом представителя центральной Советской власти чрезвычайного комиссара Орджоникидзе. Его полномочия распространялись на гигантские территории, его должности поражали огромным кругом ответственности. Член реввоенсоветов ряда армий и фронтов, председатель ревкома, руководитель Бюро ЦК, глава специальной комиссии ЦК по военно-политическим и партийно-организационным вопросам Туркестана…
Военная удача не всегда сопутствовала Орджоникидзе. Случались трудные, порой трагические ситуации, как, например, на Северном Кавказе, где главной организованной силой красных была 11-я армия. Ее создал Серго. В декабре 1918 года Деникин, поддержанный кубанскими казаками, запер ее во Владикавказе. Армия, отрезанная от Советской России, осталась без снарядов, без патронов. Тиф жестоко косил ряды бойцов. Не хватало медикаментов, продовольствия. После семидневной обороны полки дрогнули, стали расползаться. Остатки армии покатились по безводной песчаной пустыне на Астрахань. Орджоникидзе с горсткой бойцов вынужден был уходить в горы Ингушетии. Была зима, дули жестокие ветры, морозы доходили до 20 градусов. Двигаться по обледенелым тропинкам было тяжело и опасно.
Вот как описывается этот путь в юбилейном издании, приуроченном к 50-летию Г. К. Орджоникидзе — еще один реалистичный, взятый из подлинного, не канонизированного жизнеописания, островок правдивых фактов: «Ночью 11 февраля группа человек в 40 тронулась из селения Мужичи. Впереди группы ехали т. Орджоникидзе, Бетал Калмыков и Хизир Арцханов — ингуш, ставший после пролетарской революции в горах Кавказа одним из ее защитников. Группа пошла по Ассиновскому ущелью. Обледенелая тропа поднималась вверх все круче и круче. Была темная ночь. Дул встречный ветер. Впереди проводник высоко держал над головой горящую головню, которая должна была показывать направление. Белые могли догнать в любой момент. Попеременно с другими нес т. Орджоникидзе на руках пятимесячного ребенка — дочь терского предчека. Бетал Калмыков отрезал подол своей шубы, завернул в него ребенка, завязал башлыком. Мать ребенка вместе с Зинаидой Гавриловной Орджоникидзе, неотлучно разделявшей с мужем все тяготы и опасности боевой жизни, двигались верхом. Тов. Орджоникидзе ухитрился в кармане сохранить немного какао. На привале он разводил какао в кружке, подогревал и кормил ребенка. Этот ребенок, всеми так опекаемый, уцелел лишь чудом. Бетал Калмыков сорвался вместе с ним и с лошадью с кручи. Люди остались живы и лошадь спасена благодаря молниеносной находчивости т. Калмыкова».
Дальнейший путь был еще более трудным — по висячим мостам, таившим смертельную опасность, по непроходимым перевалам. Группа таяла на глазах: люди заболевали, оставались в прилепившихся к склонам гор саклях, которые изредка встречались обессиленным путникам. Попытка пробраться в Грузию успехом не увенчалась — перевалы оказались непроходимыми. Пришлось укрываться в горах Ингушетии до начала лета, покуда на горных тропинках не растаял лед. Только в начале июня 1919 года Орджоникидзе добрался нелегально в Тифлис. Оттуда через Баку вел единственный путь, которым можно было попасть в Москву, если бы ему удалось пробраться через контрреволюционное Закавказье и Каспийское море, где хозяйничали англичане. Бакинские большевики, руководимые Микояном, и организовали переправу Орджоникидзе водным путем.
