– Лорел, – произнесла она, – и так далее. – Затем продолжила: – «Это не временное помрачение. Не буду повторять, что известно нам обоим. Ты и я почти сошли с ума. Но прежде чем написать тебе все, что должен, позволь мне напомнить, что я тебя люблю. Я никогда не испытывал ничего подобного раньше…» – Лорел подняла взгляд и сердито спросила: – Где ты его взял? Бред какой-то!

Он посмотрел на нее, не проронив ни слова.

– Тебе его кто-то дал?

Странная усмешка тронула его губы.

– Вообще-то я нашел его в книге «Гордость и предубеждение». Но ты ведь уже это знаешь, не так ли?

– Я тебе сказала, что в жизни его не видела.

Он покачал головой:

– Умри, но не сдавайся, да? Вот уж не ожидал от тебя такого. Где та женщина с принципами, которая всегда критикует других? Почему ты не хочешь признаться? Потому, что этот тип тебя бросил? И ты боишься уйти от меня, не подыскав замену?

Лорел не отвечала – не могла отвлечься от револьвера. В руках Уоррена он казался неуместным, почти насмешкой над его жизненными взглядами. Уоррен не любил оружие. Конечно, как любой южанин, выросший в небольшом городке, он умел стрелять. Но в отличие от многих ее знакомых не сходил с ума по ружьям и пистолетам. Во многих домах в Атенс-Пойнт держали по полдюжины единиц огнестрельного оружия, а в некоторых семьях количество стволов доходило до сорока-пятидесяти штук. Многие из Уорреновских коллег-врачей всегда ходили с оружием, а кое-кто устроил дома тир. Лорел не раз слышала, как Уоррен пренебрежительно отзывается о таких людях, говоря, что с пушками они ощущают себя настоящими мачо и пытаются оправдать подобное чувство болтовней о самообороне. Лорел соглашалась с мужем, но ее удивляли его взгляды – ему, в отличие от большинства людей, довелось применить оружие, чтобы защитить свою семью.

Когда Уоррену было пятнадцать, в дом забрался вор – хотел что-нибудь стащить, чтобы купить наркотики. Уоррен проснулся, осторожно прошел по коридору и увидел, что одурманенный подросток наставил на отца пистолет и требует денег. Уоррен побежал в спальню родителей, схватил с верхней полки шкафа заряженный отцовский пистолет 45-го калибра, вернулся и выстрелил в спину орущему грабителю. Он не стал предупреждать вора криком или звонить по номеру девять один один – просто увидел родителей в смертельной опасности и ответил обидчику с убийственной силой. Полиция посчитала, что он прав, и спустя несколько часов Уоррен Шилдс стал местным героем. Неделей позже Национальная стрелковая ассоциация[5] прислала в город репортера – разузнать подробности происшествия, чтобы напечатать статью в рубрике «Вооруженный гражданин» журнала «Американский стрелок». Уоррен и его родители отказались от подобной славы. Как выяснилось, застреленный парнишка был всего тремя годами старше Уоррена и играл против него в бейсбол, когда учился в школе. С того дня, насколько знала Лорел, Уоррен ни разу не стрелял из пистолета.

А теперь у него в руке револьвер.

«Не смотри туда», – сказала она сама себе.

– Кто-то морочит тебе голову, Уоррен. Это единственное объяснение.

Еще одна слабая улыбка, словно Уоррен оценил, что она пытается отрицать очевидное – совсем как Грант, который нечаянно напи́сал на сиденье унитаза и не признается.

– Тогда тебе не составит труда прочесть его, – произнес он. – Может, мы вместе сумеем выяснить, от кого оно.

– Уоррен…

– Читай!

Лорел закрыла глаза и продолжила:

– «Что бы я ни делал, думаю только о тебе. Ты стала частью моего существования. Это чувство кажется бескорыстным, но это не так, ведь ты – моя спасительница. И, как ты знаешь, не только моя. Ничто другое не смогло бы удержать меня от того, чтобы быть с тобой. Я знаю, что ты это понимаешь, и потому пишу. Тебе уже известно, что я хочу сказать, но я надеюсь, что помогу тебе принять решение. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать, и потому мы не вместе. Но и Уоррен не может дать тебе всего того, что ты заслуживаешь. Оставь его, Лорел. Ты знаешь, что никогда не будешь с ним счастлива. Он не понимает тебя. Если бы это было не так, ты бы никогда сюда не пришла».

Бросив взгляд поверх письма, она увидела, что Уоррен сжал губы и его лицо исказила гримаса ненависти. Лорел остановилась, но он жестом велел ей продолжать чтение.

– «Вы с Уорреном – полная противоположность друг другу. Он – холодный, рациональный, сдержанный, почти стерильный. Ты – теплая, живая, творческая, чувственная. За прошлый год я в этом убедился. Я не пытаюсь опорочить твоего мужа. Я знаю, у него много хороших качеств. Он честный человек, хороший добытчик. Мне не очень нравится, какой он родитель, но тут уж ничего не поделаешь. Мы все в некотором роде жертвы отцовского воспитания. Но тебе нужно многое – и в душевном плане, и интеллектуально, и физически. А он ограничен и приземлен. Ты сама мне об этом говорила. Ему нужна не жена, а привлекательная служанка. Подобная роль не для тебя, и чем скорее ты это признаешь, тем лучше. И для Уоррена тоже. Оставайся с ним, если решишь ради детей стать мученицей при жизни. Я знаю таких женщин. Антидепрессанты днем, снотворное по ночам, вибратор в комоде и слишком много бокалов вина на вечеринках. Они все потом об этом жалеют».

Лорел замолчала, чтобы набрать в легкие воздуха. Она боялась поднять на мужа глаза и механически продолжила чтение.

– «Пожалуйста, не иди этим путем. Не обманывай себя. Правда в том, что ты слишком рано вышла замуж. Неужели за это нужно расплачиваться всю жизнь? Знаю, знаю… Последуй моему совету и не делай того, что делаю я. Мы в разном положении. С Грантом и Бет все будет в порядке. Что бы ты ни выбрала, я смирюсь с принятым решением. Я никогда не считал себя слабаком, пока не полюбил тебя. Теперь я знаю, что слаб. Я никогда не смогу вырвать тебя из себя. Ты даже представить не можешь, как мне жаль, что так случилось».

Она замолчала, пытаясь не думать о Дэнни, словно это могло его защитить.

– Письмо подписано «Я».

– Как удобно, – заметил Уоррен с издевкой. – Согласна? Похоже, автор держит руку на пульсе нашей супружеской жизни, да? По крайней мере, он так считает. Интересно, кто это нас так хорошо знает?

Лорел уставилась на листок бумаги, желая оказаться где-нибудь в другом месте. Сейчас ей хотелось этого даже больше, чем в детстве, когда ее заставляли петь перед отцовской паствой. Меж тем поле ее зрения сужалось и темнело, и казалось, что она смотрит на письмо сквозь круглое окошко. Страх перед болью обрушился с новой силой, почти заставив забыть о происходящем.

– Просто скажи мне правду, – мягко произнес муж. – Пожалуйста. Я не буду сердиться.

Она взглянула в его прищуренные глаза и словно услышала шипение гремучей змеи: «Наступи мне на спину – обещаю, что не укушу».

– Я уже все тебе сказала. Ты мне не веришь, – ответила Лорел, роняя письмо на пол. – Полчаса назад у меня началась мигренозная аура. Если я не получу укол, то свалюсь пластом и не смогу разговаривать. А ты не сможешь продолжать свой дурацкий допрос.

Он смерил ее холодным пристальным взглядом. Лорел держалась изо всех сил, попутно обдумывая план побега. Раз Уоррен вооружен (хотя до сих пор они оба делали вид, что револьвера нет и в помине), нужно срочно выбираться из дома. Легко сказать! Уоррен движется быстрее, а уж пулю точно не обгонишь. Невозможно представить, что он выстрелит, но ведь если бы кто-то сказал раньше, что Уоррен будет угрожать ей пистолетом, она бы тоже не поверила. Нет, лучше с ним договориться. И перехитрить.

– Что это у тебя, револьвер? – спросила она безразличным голосом.

Уоррен поднял руку с оружием:

– Это?

– Да.

– Конечно.

– Он заряжен?

– Естественно. Что проку от незаряженного оружия?

«О Господи!»

– Откуда он у тебя?

– Купил пару месяцев назад. Какие-то сопляки пристали ко мне, когда я вечером ехал на велосипеде в северных кварталах. С тех пор вожу его в подседельной сумке. Разрешение у меня есть.