Я выдам этого парня, подумал Том. Между тем Марц продолжал глядеть на него. Том уселся за стол рядом с Ченом.

— Итак, у меня здесь документ, показывающий эффективность проекта «Гудфарм» по разработке новой разновидности синтетической кожи. Это официальное заключение. — Он сделал паузу, чтобы переводчик передал его слова. — Из него следует, что эта кожа отлично себя зарекомендовала при лечении сильных ожогов, а кроме того, она прекрасно подходит для ухода за пациентами преклонного возраста. Как вы знаете, во всех развитых странах быстро возрастает доля пожилого населения, и, по нашему мнению, этот продукт, появившись на рынке, сразу же начнет пользоваться большим спросом.

Чен сказал что-то переводчику. Тот повернулся к Тому:

— Он говорит, что, по его сведениям, этот продукт неэффективен. Первые испытания прошли неудачно. Говорит, что его об этом спросят.

Том кивнул:

— Разумное и очень правильное замечание. Причина неудачи первых испытаний — методика их проведения, а не какие-то недостатки продукта. Тогда мы пробовали синтетическую кожу на больных, принимающих препараты, разжижающие кровь, а кроме того, применяли ее в области ожоговых рубцов. Сейчас обе эти проблемы решены, и испытания прошли успешно.

Переводчик повторил сказанное по-китайски. Чен кивнул, показывая, что он понял. Том продолжал гнуть свою линию:

— Уже через час позитивная информация о нашей искусственной коже может просочиться на один из интернет-чатов, посвященных уходу за лежачими больными. Это не тот сайт, куда заходят инвесторы. Но он связан со многими другими сайтами, предназначенными для больных и их близких. По опыту мы знаем, что подобные скрытые сведения быстро замечают инвесторы, сообщают об этом в своих интернет-дневниках и вскоре, подобно вирусу, распространяются слухи о том, что у «Гудфарм» появился новый перспективный продукт.

Чен кивнул. Все-таки он, что ни говори, быстро усваивал информацию.

— Мне надо будет назвать им какие-то большие цифры, — заметил он.

— Дай ему их, — вмешался Марц.

— Если мы быстро получим одобрение Федерального управления по питанию и медикаментам, то запустим продукт в серийное производство через восемнадцать месяцев. Объем продаж за первый год составит, по нашим подсчетам, восемьсот миллионов долларов, за второй — миллиард девятьсот и так далее. Не забывайте, что объем целевой группы потребителей быстро возрастает. Кстати, это цифры лишь по стране, объем продаж по всему миру будет как минимум вдвое больше. При быстром проникновении и доминировании на рынке, где доля нашего продукта, по нашим подсчетам, составит восемьдесят процентов, при повышении чистой прибыли на одну единицу продукции благодаря снижению себестоимости уже через пять лет мы планируем выйти на уровень чистой прибыли, превышающий два миллиарда…

— Подождите, пожалуйста, — взмолился переводчик. — Слишком быстро.

— Нет, — возразил Чен. — Нет, не быстро. Я вижу. Я понимаю. Моим китайским друзьям это понравится.

Она меня бросила. Он позвал сиделку, но не дождался ответа. Смотрит телевизор, потому что ей стало скучно смотреть, как он умирает. Ему надо потолковать с сыном. Рэй должен скоро вернуться, но время терять нельзя. Он осмотрел свои трубки. Одна для болеутоляющего, одна для подачи воды, три — для того, чтобы мочиться: по одной в каждой почке плюс катетер в пенисе.

Одну за другой он их выдернул, кроме той, что шла к левой почке: ее вытащить не удалось. Ладно, неважно. Он вынул конец этой трубки из мочеприемника — пусть волочится за ним.

Он откинул одеяло. Вот черт: он увидел длинный шрам, незаживший, с высохшими и сморщенными краями. Это надо обдумать, сказал он себе. Он вынул из-под спины подушки и скинул их на пол. Потом скатился с кровати и тяжело упал на них.

Было ли ему больно? Нет. Он задумался, сумеет ли он ползти на животе. Он попытался приподняться, упираясь ладонями и коленями. Верхнюю часть туловища пронзила боль, он почувствовал, как натягиваются рубцы и швы. Нет, так не получится. Он перевернулся на спину и стал продвигаться по полу, отталкиваясь ногами, хватаясь за ножки столов, за ручку двери, за все, что могло ему помочь. Руки у меня все еще крепкие, понял он.

Лестница. Он посмотрел на ступеньки. Он точно знал, сколько их: девятнадцать. Он их красил, чинил, укреплял расшатавшиеся доски. Медленно перенес ноги вперед, поставил их перед собой, словно мальчик, садящийся на тобоган, и оттолкнулся от первой ступеньки. Идея была в том, чтобы совершить управляемый спуск по лестнице, преодолевая ступеньки одну за другой.

Он хорошо справился с первыми тремя ступеньками. Но потом его занесло в сторону, он свернулся в клубок, не сумел остановиться и рухнул головой вниз, пролетел последние десять ступенек и свалился под лестницу, где был ход в подвал, на картонную коробку с печными фильтрами.

Был один мальчик, его звали Виктор…

Все в порядке, подумал он, задыхаясь. Больно, но голову я не зашиб. Шрам разошелся, где-то на уровне груди сочилась кровь.

Опустившись на прохладный пол подвала, он очутился перед картотечными шкафами, расставленными по годам; материалы в ящиках были разложены по алфавиту. Какой год? В каком году он беседовал с этим Виктором? Про что они тогда говорили? Про «Янки». Про «Метс». Значит, это было в конце восьмидесятых. Парень на несколько лет старше Рэя. Он отыскал ящик за 1989 год. В виде эксперимента вытянул руку вверх. Слишком высоко, трудно открыть. Он нашел веник, подцепил ручку ящика, потянул на себя. Ящик выехал примерно на дюйм. Хорошо. Но как ему листать бумаги?

Он не питал иллюзий: встать он не сможет. Ему надо каким-то образом подтянуться. Веником он подогнал к себе табурет, стоявший у верстака; его глаза следили за медленным движением колесиков, цеплявшихся за каждую неровность на полу подвала.

Влезть на табурет было невозможно, однако он как-то это сделал, ухватился одной рукой за картотечный ящик, в нужный момент дернул ногами и в результате опустился грудью на мягкое сиденье табурета; голова у него свешивалась вниз. Упираясь левой рукой, он поднял туловище повыше, уронил голову на папки. Да, они лежали здесь, в алфавитном порядке.

Имя и фамилия. Как ему найти? Вик, Виктор. Так звали мальчика. А фамилия? Дело озаглавлено по фамилии жертвы. Энтони. Ты видел, как они били Энтони? Энтони Дел… Депассо, де Веккио… Фамилия на «Дел».

Он добрался уже до середины ящика, вытащил папки на Д — Деланси, Дингель. Следующая папка — Зернофф, на З. Может быть, он неправильно запомнил фамилию?

Нет, это, наверное, не тот год. Надо годом раньше. Ящиком выше.

Невозможно.

Он задыхался, кислый пот насквозь промочил пижаму. Теряю силы. Я не смогу забраться выше, чтобы прочесть бумаги в следующем ящике, понял он.

Но он мог открыть ящик. Что он и сделал, слепо пошарив над собой.

Он знал, что должно случиться. Так и вышло. Картотечный шкаф, когда два его верхних ящика выдвинули вместе с их тяжелым содержимым, потерял равновесие и медленно обрушился на него, извергая из себя бумаги.

Со мной все в порядке, сказал он себе. Где материалы 1988 года, на Д? Он их видел. Депассо. Да, точно. Он помнил Депассо. У него была сестра Вайолет. Красивая девочка. Стройная. Дело было пухлое: он тогда потратил массу усилий и все запихнул сюда, включая копию дела об убийстве русского, найденного на Кони-Айленде. А вот все его записи по Виктору, заполненная форма «Заявление пострадавшего». Про его дом, про ассенизационную станцию, принадлежавшую его отцу. «Викториос Виктора».

В этом здании когда-то была фабрика. Он вытащил дело. Тогда он очень тщательно поработал с тем парнем Виком. Проверил его алиби. Проверил, нет ли где-нибудь тела другого русского. Отец парня не хотел, чтобы у него на территории шныряли копы. Что-то вроде потайной комнаты, бункера. Все, что нужно, есть в его заметках.