Марц очень любил питомник Гузмана. Он приезжал сюда несколько раз в год. Конни даже не подозревала о существовании этого места. О нем знала лишь его первая жена, вот почему в свое время они выбрали здесь для себя несколько саженцев декоративных растений. Много лет назад. Много домов назад. Их первое место воскресного отдыха потом распахали бульдозерами и построили на нем чудище в стиле «шингл» общей жилой площадью одиннадцать тысяч квадратных футов, а потом снова прошлись бульдозерами и выстроили виллу в тосканском стиле общей площадью двадцать три тысячи квадратных футов. Сейчас ему неприятно было об этом вспоминать; он просто наслаждался прогулкой среди кедров и, особенно, лиственниц, отдыхом на любимой скамейке. Именно это он сейчас и делал — радовался поту, выступившему от прогулки на солнце, радовался аромату деревьев. Он посмотрел на часы. Пора.
— Я зашел не в ту аллею, — каркнул чей-то голос.
Из-за сосен появился мужчина в клетчатых шортах и белой тенниске. Он слегка подволакивал ноги, осторожно шагая по песку; тощие икры покрывала сетка варикозных вен.
— Сюда, — произнес Марц, не трудясь встать, но поднимая руку, чтобы обменяться пожатием с Эллиотом Сассуном.
— Как дела, Билл?
— Плохо как никогда.
Эллиот засмеялся, усаживаясь.
— Ты всегда так говоришь.
Марц кивнул:
— Кстати, спасибо, что проделал такое путешествие.
Эллиот пожал плечами:
— Для друга — все, что угодно. Давненько не видались.
— Пару лет. Или все пять.
— Все еще с Конни? Потому что если нет, я хочу ее телефон.
— Все еще с ней.
— Я решил, что если ты ей приглянулся, то могу приглянуться и я.
— Полагаю, она заглядывается на других, но я ее в этом не особенно виню. Ну а ты как?
— Я теперь диабетик, вот мои главные новости. Просто принимаю таблетки. И сладкое мне нельзя.
— По-моему, ты отощал.
Эллиот пожал плечами:
— Мы теперь старые люди, Билл.
— Я знаю, теперь многие пьют гормоны роста, клянусь.
Эллиот пожал плечами. Все равно перед каждым маячит смерть.
— Так чем мы займемся сегодня? — поинтересовался он.
Взгляд Марца стал ласковым: похоже, он всматривался в глубь пещеры своего воображения. Там обитали разные существа: чудовищные желания, извивающиеся схемы, окаменевшие воспоминания.
— Я хочу в ближайшее время сыграть на повышение, и мне понадобится небольшая помощь.
— Когда?
— Скоро. Думаю, начнем в понедельник вечером.
— Действительно скоро. Кто в игре?
— «Гудфарм». Я в нее по-крупному вложился. Теперь я в минусе миллионов на триста.
— Серьезная позиция.
— Они сильно упали, на тридцать процентов.
— Серьезная дыра. Видимо, у них была красивая легенда. Какая-нибудь перспективная штука в производстве.
— Так и есть. Вернее, так и было. Потом случилась утечка, и какие-то ребята из Китая их опустили. Сделали много быстрых продаж. А мне не нужны быстрые продажи, мне нужно, чтобы цены пошли вверх.
Эллиот кивнул.
— Я хочу провернуть это дельце и потом сбыть все с рук, Эллиот. У меня Конни, у меня проблемы со здоровьем, я хочу уладить эту маленькую неувязку, уйти на пике и уступить место молодым ковбоям.
— Как я тебя понимаю. А общая капитализация какая?
— Миллиардов тридцать.
Эллиот помычал что-то себе под нос.
— Думаю, мы сможем сдвинуть рынок четырьмя сотнями миллионов, — предположил Марц.
— У меня сейчас нет столько. Можем утром кое-что скинуть.
— События развиваются быстро.
— Напомни-ка цифры? — попросил Эллиот. — Я не следил.
— Пока пляшет вокруг тридцати одного пункта. Я хочу, чтобы цена поднялась до сорока пяти, согласен на сорок три. Я бы хотел, чтобы мне помогли начиная с тридцати четырех, в самом начале, а на тридцати восьми можешь соскочить, идет?
— Я бы предпочел войти на тридцати двух и выйти на тридцати пяти-тридцати шести.
Марц улыбнулся:
— Так и знал, что ты это скажешь.
— Я знал, что ты знаешь.
— Ладно, отлично. Тридцать два на входе, тридцать шесть на выходе.
— Еще что-нибудь хочешь мне сказать? — осведомился Эллиот.
— Приготовь деньги. И приготовься к ночным торгам. Нам придется драться с шайкой китайских ублюдков, которые ничего не заметят, пока не начнутся их обычные часы торгов.
— Объемы, темпы?
— Я дам тебе знать, как пойдут дела. У меня пока еще не все фрагменты головоломки встали на свои места.
— Но встанут? Не откладывай объяснение до нашей следующей встречи, потому что если я действительно начну аккумулировать средства…
— Я все собираю вместе. Не волнуйся.
— Я слишком стар, чтобы волноваться. Я просто умственно мастицирую.
— Мастурбируешь?
— О нет, это было бы как раз очень даже неплохо. Я сказал — мастицирую. То есть пережевываю.
Собеседники поднялись и побрели по песчаной дорожке между рядами шестифутовых сосен. Когда они подошли к более оживленной части питомника, Эллиот повернулся к Биллу и потряс ему руку:
— Ну ладно, умник.
Билл посмотрел, как Эллиот удаляется нетвердым шагом. Он подождал еще минуту-другую, чтобы убедиться, что Эллиот отбудет первым. Конни-то думает, что ее муж вышел за газетой. Он не любил играть на повышение, за последние пятнадцать лет проделывал это всего четырежды и всякий раз — вместе с Эллиотом. В каждом случае речь шла о небольшой компании, находившейся на подъеме и внезапно столкнувшейся с падением своих акций: что-то подпортило ее репутацию. Игра на повышение — вещь рискованная: можно проиграть, после того как потратишь кучу денег. Цена акций может замереть на прежнем уровне или не очень измениться: возможно, слишком многих убедят совершить фиктивную покупку. Акции даже могут пойти вниз. Подобное уже бывало: объем торгов возрастал, но цена слегка опускалась, так как держатели акций хотели разгрузиться по крупным позициям так, чтобы их при этом не оставили с носом. Кроме того, есть риск, что такую игру на повышение засечет Федеральная комиссия по ценным бумагам. Эллиот — непревзойденный мастер этого искусства, но отсюда еще не следует, что он непобедим.
Я действительно собираюсь играть на рынке, хмуро сказал себе Марц. Черт побери, мне шестьдесят восемь, а я все еще копаюсь в этой помойке. Он нашел свою машину, сел, пристегнулся. Ему нужно прибрать к рукам Тома Рейли и Чена. Собственно, Чен уже у него в кармане: китаец позвонил через несколько часов после того, как получил золотого быка. Они договорились на завтрашний вечер. По телу прокатилась волна агрессии, когда он бросил машину в уличный поток. Нарушая нью-йоркское законодательство, он на ходу раскрыл мобильник и набрал номер своего личного помощника, хотя было субботнее утро.
— Позвони Кеплеру в Китай и переключи на меня, — распорядился он.
Переключение произошло почти сразу же.
— Билл?
— Что у тебя есть на Чена?
— Порядочно. Завязан с самыми большими воротилами. Банки, тяжелая промышленность. Мнит себя господином Вселенной. Сейчас он в Нью-Йорке, ищет свою сестру. Информация от его помощника.
Разумеется, все это ему уже было известно. Но до их завтрашнего ужина он должен узнать больше.
— Он основной инвестор в группе компаний «Двай», которая сейчас на подъеме. Многие из их совета директоров имеют места или связи в руководстве Шанхайской биржи. Очень жесткие инвесторы. У меня такое чувство, что если он соберет вокруг себя несколько крупных шишек и объявит какую-нибудь мощную операцию, нацеленную на американские биржи, они примут его слова на веру. Он заработал много денег для людей, он живет в родной стране, они уверены, что он общается с большими людьми вроде тебя, и они подпишут что угодно, примут вызов. Но он очень лояльно относится к этим людям, Билл, он не станет ни с того ни с сего опрокидывать рынок.
— То есть ему нужна подходящая мотивация.
— Как и всем нам, верно?
Да, подумал Марц, отключаясь. Вот тот фрагмент, которого мне не хватает. Я — старый хрен с больной простатой и женой, у которой роскошные фальшивые сиськи, и теперь мое счастье зависит от того, разберусь ли я в психологии талантливого юного мошенника, вылезшего из шанхайских трущоб. Невероятно смешно, хотя, если вдуматься, в этом есть глубочайший внутренний смысл.
