Не представляю, как Чичестер поплывет один. Его, словно жалкую щепку, будет швырять во все стороны в течение шести недель.

Чичестер сделал достаточно. Я сказал ему, что теперь он вдохновляет людей на подвиги, но ни о каком вдохновении не может быть речи, если он полезет в эти дикие воды. Мы нуждаемся в этом человеке, в его одухотворяющем влиянии. Избыток отваги в Чичестере опасен, и мы не должны его потерять”.

Я глубоко уважаю Алана и, сказать по секрету, согласен со всем, что он говорит о мысе Горн. Но тогда я ответил: “Не важно где, кто и что говорит, — отплываю при первой возможности. Хотелось бы, чтобы прекратили меня оплакивать и дали заняться делом”.

Работы было достаточно, настоящей мужской работы. Предстояло быстро подготовить судно и такелаж, чтобы вовремя выйти в рейс; запастись необходимым продовольствием и снаряжением для четырехмесячного плавания без захода в порты; организовать радиосвязь с Новой Зеландией, Аргентиной и Англией, не считая решения сотни других проблем. В частности, надо было обзавестись картами радиомаяков, а также метеорологическими и путевыми. В этом неоценимую помощь оказал мне Макс Хинчлиф. Это он выпросил в качестве подарка у капитана австралийского крейсера “Перт” исправленный свод режимов работы радиомаяков. А главное, Макс где-то откопал чрезвычайно интересные страницы справочника адмиралтейства “Морские пути мира” с детальными сведениями о маршрутах клиперов в Атлантике на различные месяцы. Джон Плизентс не только проверил перед рейсом всю радиопроводку и радиотелефон, но обнаружил, что треснул изолятор антенны на бакштаге правого борта. Заменить его было невозможно, и Джон смастерил самодельный изолятор. Позднее выяснилось, что эта антенна бакштага была лучшей из двух, и я целиком на нее полагался. Я был просто поражен, какими умелыми оказались мои австралийские помощники. Большое содействие мне оказал и старший морской офицер в Канберре, капитан 2-го ранга Джордж, который связался с “Протектором”, сторожевым судном британского военно-морского флота, патрулирующим у Фолклендских островов. От него я узнал замечательную новость: в проливе Дрейка, к северу от 60° ю. ш., не было льда. В течение всего этого времени меня непрерывно бомбардировали газетными статьями и письмами отставные матросы, обошедшие вокруг мыса Горн. Шли сотни писем и от людей, не имевших ни малейшего представления об этом районе. Все предвещали мне гибель в соленой купели, если я буду упорствовать, и умоляли отказаться от авантюры.

Вот какие строки появились в “Санди экспресс” 1 января 1967 года в обзоре, посвященном прогнозам ясновидящих на наступающий год: “Яхтсмен-одиночка Франсис Чичестер обречен на неудачу в своей попытке совершить кругосветное плавание, — таково мнение ясновидящей Марджори Стейвс, — но он вернется домой, где его ждет невиданная в нашей истории триумфальная встреча. Чичестер потерпит поражение, сообщила она нашему корреспонденту, из-за физического истощения. Но всякому, кто обладает такой силой духа, что я почуяла ее за тысячи миль, предстоит пройти великий искус”.

Все эти зловещие напутствия и пророчества со стороны самых различных людей помогли мне тем, что вызвали чувство протеста, подобно тому как молитва и добрые пожелания внушают душевную силу и моральную стойкость. Если мнение капитана Вильерса получило большой вес в Англии, то отставной морской капитан Джон Джагоэ приобрел такой же авторитет в Австралии, заявив, что мои шансы выжить составляют не более 50 % и что я действительно должен быть “дьявольски великолепным безумцем”, если собираюсь осуществить такую попытку. Между прочим, он заметил, что утверждение, будто средняя продолжительность рейса клиперов из Англии в Австралию составляла 100 дней, сплошная чушь. Джон Джагоэ утверждал, что Люббек писал в своих книгах только о выдающихся рейсах года, и 100 дней были средней скоростью для лучших ходоков. На самом же деле средняя продолжительность рейса составляла 127 дней, и эту скорость я великолепно побил. Капитан был здравомыслящим и оригинальным человеком, и мы были рады заманить его к себе в отель и побеседовать с ним за чаем.

Примерно в это время я поскользнулся на кромке настила, прыгнув с носа “Джипси мот” на причал, и упал плашмя, сильно ушибив здоровую ногу о край пристани. Это увидел какой-то репортер, и появились новые заметки о том, что я не в форме и необходимо во что бы то ни стало отговорить меня от плавания. Я истолковал этот инцидент иначе, утверждая, что, если сумел подняться и продолжить работу, значит годен в плавание. Но мой довод был воспринят как-то угрюмо. Хотя все это меня угнетало, я не боялся опасностей, так как взвесил все шансы еще три с половиной года назад и именно тогда решил осуществить задуманное предприятие. Вопрос “плыть или не плыть” для меня отпал. Иногда я встречался с людьми, отвечавшими на этот вопрос положительно, что придавало мне силы. С особенной благодарностью вспоминаю поддержку леди Касей, жены генерал-губернатора. Я был знаком с ней уже много лет, как с членом-учредителем авиаклуба имени Гертруды Маккензи, близ Мельбурна. Мэй Касей, одна из выдающихся женщин нашего времени, сказала: “Ох, не обращайте внимания на то, что пишут газеты или говорят какие-то людишки. Идите прямо к своей цели”.

Некоторые пророчества забавляли нас, если можно считать забавой стрелу, пущенную в ваше тело. Как-то вечером мы с Шейлой направились в Виллидж, куда были приглашены на обед в китайском ресторане. Когда мы проходили мимо оратора, произносившего речь или проповедь перед толпой, он прервал свои разглагольствования, подошел и сунул мне в руку брошюру, произнеся: “Вы особенно нуждаетесь в этом, вам больше чем кому бы то ни было надо быть готовым к встрече со своей смертью”. Вряд ли найдется на свете еще хоть одна такая женщина, как Шейла, способная выдержать постоянные уколы прорицателей.

У меня было много работы, и, кроме того, в скором времени предстоял отъезд. Но я-то скоро уеду и от всего этого избавлюсь, а бедной Шейле придется отбивать еще более яростные атаки. Ее и сейчас донимали бесконечными вопросами: “А вы не боитесь, что он утонет?” — “Как вы соглашаетесь его отпустить?”

В довершение всех неприятностей, Шейла вывихнула лодыжку. В воскресенье, перед моим отплытием, она вскочила с постели, чтобы ответить на телефонный звонок. Одна нога у нее “уснула”, а другая не выдержала перенесенной на нее всей тяжести тела. Лодыжка подвернулась, и порвались три связки.

Гилсу пора было возвращаться в Оксфорд. Я с грустью расставался с сыном. Мы оба думали о превратностях жизни, а я, кроме того, понимал, как мне будет недоставать его помощи. Делал все возможное, чтобы поскорее выйти в море, так как знал, что каждая неделя задержки грозила дополнительными неприятностями у мыса Горн. Наконец настал день, когда я смог сообщить, что отход состоится в 11 часов в воскресенье 29 января. Когда же наступил назначенный день, он принес с собой тропический циклон, с центром к северо-востоку от Сиднея. Благоразумнее было бы отложить выход. Но я не терплю отсрочек и всегда снимаюсь с якоря точно в назначенное время. Макс Хинчлиф советовал мне, спасаясь от шторма, идти как можно южнее, но я по-дурацки пренебрег его полезным советом.

В самом Сиднее в это утро стояла солнечная штилевая погода. Ровно в 11.00 “Джипси мот IV” отдала швартовы и пошла в море. Генерал-губернатор лорд Касей презентовал мне три символические миниатюрные кипы шерсти, чтобы “Джипси мот” доставила их в Лондон, как некогда доставляли настоящие кипы клипера. Эта шерсть была отгружена на самом маленьком “клипере”, какой когда-либо покидал Австралию! На борту яхты находилась отличная команда, состоявшая из друзей; ей предстояло повести яхту до выхода из бухты Порт-Джексон. Шейла, несмотря на больную ногу, стояла у руля. Судно вели Алан Пэйн, Уорвик Худ, Макс Хинчлиф и Хью Итон. Хью не покладая рук несколько дней подряд помогал подготовить “Джипси мот” к отплытию. У выхода из Порт-Джексона мой экипаж перебрался в резиновой моторной лодке на катер Трюгве Халворсена, который сопровождал нас в качестве посыльного судна. Мы с Шейлой простились так, будто расставались на один день. Обладая сверхъестественным предвидением, моя жена ничуть не сомневалась в скорой встрече. Должен признаться, что, уходя от провожавшей меня флотилии, я с грустью думал о том, придется ли нам увидеться.