За этим самым столиком я сказала ему, что беременна Зоей. И здесь же я сказала ему, что узнала об Амели.

Амели…

Только не сегодня. Не сейчас. С Амели покончено. В самом деле? Нет, правда покончено? Я должна была признаться себе, что не уверена в этом. Но пока что я больше ничего не хотела знать. Не хотела ничего видеть. У меня будет ребенок. Амели не может этому помешать. Я улыбнулась, но улыбка была горькой. Закрыла глаза. Типично французское отношение: «закрыть глаза» на похождения своего супруга. Вот только получится ли это у меня? Не знаю.

Когда я впервые узнала о его неверности, а это случилось целых десять лет назад, то закатила грандиозный скандал. А ведь и тогда мы сидели за этим столиком, с изумлением вспомнила я. И я решила высказать ему все в лицо здесь и сейчас. Он не стал ничего отрицать. Он остался спокойным и отстраненным и вежливо выслушал меня, положив подбородок на сцепленные руки. Кредитная карточка о многом может рассказать. Гостиница «Жемчужина», рю ди Канетт. Гостиница «Ленокс», рю Деламбр. Гостиница «У Кристины», рю Кристин. Один гостиничный счет за другим.

Такое ощущение, что Бертран и не стремился скрыть свою связь на стороне. Он не проявил особой осторожности ни с гостиничными счетами, ни с чужими духами, запах которых пропитал его одежду, волосы, ремень пассажирского сиденья в его «Ауди-Универсале», что, собственно, и стало для меня первым тревожным сигналом, насколько я помню. L'Heure Bleu.[31] Тяжелый, сильный, навязчивый и насыщенный аромат духов от Дома Герлена. Было нетрудно установить, кто она такая. В сущности, я даже была с ней знакома. Он представил нас друг другу сразу же после нашей свадьбы.

Разведенная особа. Трое детей-подростков. Чуть-чуть за сорок, блестящие каштановые волосы. Воплощение парижского совершенства и изящества. Невысокая, стройная, прекрасно одетая. Модная сумочка и туфельки в тон, всегда выдержанные в классических пропорциях. Прекрасная работа. Просторная квартира, выходящая окнами на Трокадеро. Звучная, известная во Франции фамилия, напоминающая название знаменитой марки вина. Обручальное кольцо-печатка на левой руке.

Амели. Старая подружка Бертрана, с которой он познакомился много лет назад, еще когда учился в lycee[32] Виктора Дюруа. Та самая, встречаться с которой он, оказывается, не переставал никогда. Та самая, с которой он не переставал трахаться, невзирая на браки, детей и прошедшие годы. «Теперь мы остались только друзьями, — пообещал он. — Только друзьями. Хорошими друзьями».

После ужина, в машине, я превратилась в львицу, обнажила клыки и выпустила когти. Кажется, он был польщен. Он дал мне твердое обещание, даже поклялся, что у него всегда была на первом месте я одна, и только я. Она не имела для него никакого значения, она была всего лишь passade.[33] И я поверила ему, и верила достаточно долго.

Но с недавних пор моя уверенность пошатнулась. Неясные, смутные подозрения. Ничего конкретного, одни подозрения. Интересно, я ему до сих пор верю или уже нет?

— Ты просто сумасшедшая, если поверила ему, — в один голос сказали Эрве и Кристоф.

— Может быть, тебе следует спросить его прямо, без обиняков? — посоветовала Изабелла.

— Ты рехнулась, если до сих пор веришь ему, — заявила Чарла, и ее поддержали моя мать, Холли, Сюзанна и Джейн.

Но сегодня вечером никакого упоминания об Амели, твердо решила я. Только Бертран, я и чудесные новости. Я пригубила свой напиток. Официантки улыбались мне. Я чувствовала себя превосходно. Я чувствовала себя сильной. К черту Амели. Бертран, в конце концов, был моим мужем. Я носила под сердцем его ребенка.

Ресторан был полон. Я обвела взглядом столики. Рядом со мной сидела пожилая пара, они склонились над своими тарелками, ничего не видя и никого не слыша, отрываясь только для того, чтобы запить еду вином. Группка молодых женщин, лет этак тридцати, не умеющих сдерживаться и беспрестанно глупо хихикающих, когда обедающая в одиночестве дама сурового облика бросала на них сердитые взгляды. Бизнесмены в серых костюмах, раскуривающие сигары. Американские туристы, пытающиеся расшифровать выбор блюд в меню. Почтенное семейство с детьми-подростками. В зале стоял неумолчный гул голосов, и табачный дым висел густой пеленой. Но меня это не беспокоило. Я привыкла.

Бертран опоздает, по своему обыкновению. Это тоже не имело значения. У меня было достаточно времени, чтобы переодеться и сделать прическу. Я надела шоколадно-коричневые слаксы, которые, как я прекрасно знала, очень ему нравились, и простой облегающий топик в стиле фовистов.[34] Серьги с жемчугами от Агаты и наручные часики марки «Гермес». Я украдкой взглянула на себя в зеркало, висевшее с левой стороны. Кажется, глаза мои стали больше, ярче и светились необычной синевой. Кожа отливала здоровым блеском. Выгляжу чертовски хорошо для беременной дамочки средних лет, решила я. И то, как улыбались мне официантки, укрепило меня в мысли, что и они думают точно так же.

Из сумочки я достала список неотложных дел. Завтра с утра я первым делом должна позвонить своему гинекологу и договориться о приеме. Вероятнее всего, мне придется сдавать анализы. Амниоцентез,[35] вне всякого сомнения. Я больше не была «молодой матерью». И рождение Зои, казалось, было уже так давно.

Внезапно меня охватила паника. Смогу ли я вновь выдержать все это, одиннадцать лет спустя? Беременность, роды, бессонные ночи, бутылочки, крики, пеленки? Разумеется, я выдержу, упрекнула я себя. Я мечтала об этом все последние десять лет. Разумеется, я готова. И Бертран тоже.

Но пока я вот так сидела и ждала его, мое беспокойство усиливалось. Я попыталась не обращать на него внимания. Достав блокнот, я стала перечитывать свои последние записи о событиях на «Вель д'Ив». Вскоре я с головой погрузилась в работу. Я больше не слышала гула голосов вокруг, людского смеха, бесшумно скользящих между столиками официанток, скрипа отодвигаемых стульев.

Я подняла голову и увидела мужа, который сидел напротив и смотрел на меня.

— Эй, ты давно пришел? — смущенно спросила я.

Он улыбнулся и накрыл мою руку своей.

— Довольно давно. Ты чудесно выглядишь.

Он был одет в темно-синий вельветовый костюм и снежно-белую крахмальную сорочку.

— И ты тоже, — ответила я.

Я уже готова была поделиться с ним радостной новостью. Но нет, еще слишком рано. Слишком быстро. С трудом, но мне удалось сдержаться. Официантка принесла Бертрану коктейль «Королевский» из вина и черносмородинового ликера.

— Итак? — поинтересовался он. — Почему мы здесь, amour? Отмечаем какое-то событие? Сюрприз?

— Да, — откликнулась я, поднимая бокал. — Очень большой и очень приятный сюрприз. Давай выпьем! За приятный сюрприз.

Мы чокнулись бокалами.

— Я могу попробовать угадать, в чем дело? — спросил он.

Я ощутила себя озорной и проказливой, как девчонка.

— Ты ни за что не догадаешься! Ни за что.

Он рассмеялся, удивленный и заинтригованный.

— Ты похожа на Зою. А она знает, что за приятный сюрприз ты мне уготовила?

Я отрицательно покачала головой, чувствуя, как меня охватывает радостное возбуждение.

— Не-а. Никто не знает. Никто… кроме меня.

Я перегнулась через столик и взяла его за руку. Гладкая, загорелая кожа.

— Бертран… — начала я.

Над нами склонилась официантка. Мы решили сделать заказ. С ним было покончено через минуту, confit de canard[36] для меня и cassoulet[37] для Бертрана. В качестве легкой закуски мы выбрали спаржу.

Я посмотрела в спину официантки, удаляющейся в сторону кухни, а потом выпалила заранее заготовленные слова. Очень быстро.