Он слегка улыбнулся. Мелани наклонила его голову и поцеловала в щеку, потом стерла пятно помады и проговорила:

— Береги себя. Будь счастлив.

Она уселась за руль, завела мотор и, отъезжая, крикнула из открытого окна:

— Я тоже хочу быть счастливой.

Уилл дождался, пока машина Мелани скроется за поворотом, а пыль, поднятая ее колесами, уляжется. Он презирал Мелани, но и сочувствовал ей. На ее долю выпала столь же тяжелая жизнь. А может быть, ей пришлось даже тяжелее — ведь она была так молода, когда стала матерью.

Может быть, этот таинственный незнакомец поддастся ее шантажу и выплатит ей достаточно денег, чтобы она уехала куда—нибудь, обеспечив при этом сына. «Достаточно, чтобы она допилась до смерти, — мелькнула у Уилла циничная мысль. — Или чтобы умерла от передозировки».

«Она борется за выживание как может» — так выразилась Селина о Мелани. Увы, слишком часто оказывается, что мы можем бороться за выживание не лучшими способами. Этого урока Селина еще не усвоила. В отличие от него и Мелани.

Он пересек двор, но отправился не к себе, а к коттеджу Селины, которая как раз поднялась на веранду.

Селина склонилась над ящиком, где росли желтые цветы, и очищала стебли от засохших листьев. Шланг лежал у ее ног, и из него тонкой струйкой лилась вода. Уилл помедлил на ступеньках, любуясь изгибами ее тела, затем взошел на веранду и приблизился к Селине, шлепая босыми ногами по мокрому полу. Оказавшись рядом с ней, он обхватил ее за талию и прижал к себе. Она выпрямилась, но не оттолкнула его и не прижалась к нему, а только бросила ножницы и сухие листья и глянула на него так, что все его тело заныло от вожделения.

— Я не знала, что Мелани так подействует на тебя, — тихо сказала она.

— Это не Мелани. Это ты. С первого дня, как я приехал.

Прекрасные голубые глаза Селины, видевшие так много и все же недостаточно много, потемнели.

— И что же нам делать?

— Ничего. В том—то и беда, Сели. Нам с тобой нельзя что—либо делать вместе.

Она провела пальцем по царапине на его груди настолько небрежно, что это прикосновение нельзя было назвать лаской. Оно не было призвано возбудить Уилла, но произвело именно такой эффект.

— Как известно, ты всю жизнь делаешь то, что нельзя.

Свободной рукой он приподнял ее подбородок, заставив взглянуть ему в глаза.

— Зато ты всю жизнь делаешь только то, что можно.

— Может быть, пора менять привычки?

— Верно. — Он мрачно кивнул. — Мне пора перестать делать то, что нельзя. Но вот это я себе позволю.

Он поцеловал ее в губы — не по—дружески, как только что Мелани, и не неуклюже, как Селина в понедельник. Это был настоящий, властный, чувственный поцелуй, в котором участвовали не только губы, но и язык, руки, все тело.

Селина застонала, и звук неутоленной страсти пронизал все тело Уилла. Он еще сильнее впился в ее губы. Он целовал ее так, словно этот поцелуй был самым главным в жизни. И в то же время он знал, что ему будет мало, пока между ними не случится все. А все не случится никогда.

Усилием воли он оторвался от нее и откинул голову. Селина не сразу открыла глаза. Когда же она взглянула на него, он уловил голодный блеск в ее глазах. Уилл убрал с ее лба прядку волос и провел пальцем по ее губам.

Больше всего в эту минуту он желал быть другим человеком, тем, кто имеет право любить ее и рассчитывать на взаимность.

Он убрал руки Селины со своих плеч, сжал на секунду ее ладони и отпустил, отступив на шаг. Наверное, этот шаг, разрушивший близость между ними, был в его жизни самым трудным.

Селина не могла прийти в себя.

— Ты куда, Уилл?

Он остановился возле двери, но не обернулся.

— К мисс Роуз. Хочу попросить у нее машину.

— А потом куда?

Только сейчас он повернул голову.

— В какую—нибудь дешевую забегаловку. Напьюсь, найду женщину и лягу с ней. — Он помолчал, давая Селине время переварить его слова, затем добавил: — Сели, я намерен забыть, чего хочу от тебя. И тебе советую последовать моему примеру.

Лишь через несколько секунд Селина обрела способность двигаться. Она подошла к двери и увидела, что Уилл направляется к своему домику; наверняка он собирается умыться и переодеться, прежде чем предстать перед мисс Роуз.

Прежде чем найти женщину и лечь с ней.

При мысли об этом Селине захотелось ударить его так, чтобы он надолго забыл о том, что делают с женщиной, когда ложатся с ней.

Сукин сын!

Она выскочила на веранду и неожиданно для самой себя окликнула его. Уилл невольно остановился, но головы не повернул.

— Спасибо за совет, — подчеркнуто любезно произнесла она, — но не взыщи, если я им не воспользуюсь.

Он так и не обернулся, ничего не ответил и скрылся в доме. Через десять минут Уилл появился снова, с мокрыми после душа волосами, и направился к дому мисс Роуз, даже не взглянув в сторону Селины. В доме он провел минут пять, после чего вышел, сел в машину и уехал.

Селина прошла на западную часть веранды, где пышно цвели ноготки. Она не знала, куда отправился Уилл, и в самом ли деле он намерен исполнить то, о чем говорил. Может быть, он собирается встретиться с Мелани. И главный вопрос: может ли другая женщина помочь ему позабыть Селину?

— Надо срезать засохшие цветы, чтобы они не отнимали питательные вещества у молодых растений, — раздался за ее спиной голос мисс Роуз.

Селина молча взяла садовые ножницы и принялась за работу.

— Вы с Уиллом как будто не очень ладите? — с участием спросила ее мисс Роуз.

Селина с вызовом взглянула на нее.

— Почему вы так думаете?

Мисс Роуз пододвинула плетеный стул и присела — на самый краешек.

— Ты знаешь, что Уиллу в жизни пришлось нелегко.

— Мисс Роуз, зачем вы взяли его? — спросила Селина, не отрывая взгляда от переливающейся на солнце струйки воды. — Он не ваш родственник. Вы не несли ответственности за него.

— Никто ни за кого не отвечает, и это страшно. Мы видим на улице человека, которому негде преклонить голову, но не приходим к нему на помощь. Мы не ведем его к себе домой, у нас не возникает желания накормить и обогреть его. Но на самом деле люди ответственны друг за друга. Бог дал мне дом и пищу, а это значит, что я обязана делиться с теми, кого он обделил.

Селина подумала про себя, что у мисс Роуз, в отличие от тысяч и тысяч людей, слова не расходятся с делом.

— Клод Бомонт был достойным человеком, — продолжала мисс Роуз. — Уинн, а потом и я время от времени нанимали его для разных работ. Он любил жену и сына, которые, как это ни удивительно, были друг другу совершенно безразличны. Даже в раннем детстве Уилл, когда ему было плохо, звал отца, а не Полетту. Видимо, у этой женщины начисто отсутствовал материнский инстинкт. Клод всерьез беспокоился о том, что будет с сыном, если с ним самим что—нибудь случится. Он знал, что на Полетту рассчитывать нельзя.

— И вы обещали ему позаботиться о мальчике?

Мисс Роуз пожала плечами.

— У меня три дома, а жила я здесь совершенно одна. У меня были деньги. — Она пристально посмотрела на Селину. — И я ощущала ответственность.

— А вы ни о чем не жалеете? — спросила Селина, хотя заранее знала ответ.

Но мисс Роуз удивила ее.

— Почему же? Я всегда буду жалеть о том, что он покинул город.

— Но не по вашей вине! Во всем виноват только он сам — если не считать Мелани Робинсон.

— Ты же знаешь, Уилл всегда утверждал, что он не отец Джереда. Я никогда не забуду ту минуту, когда к нам явился Джок в сопровождении шерифа. Мелани тоже была с ними. Тогда она в первый раз высказала свои обвинения ему в лицо. Он был сначала поражен, а потом вышел из себя. Уилл поклялся, что не был с Мелани в постели, а потому не может быть отцом ее ребенка.

«И за шестнадцать лет его версия не изменилась, — подумала Селина. — Впрочем, и Мелани по—прежнему стоит на своем».