Легко понять, почему судьба свела одного проходимца с другим, а потом их двоих — с третьим, самим Генри Детердингом. Встреча состоялась на вилле Детердинга, близ Гааги, вскоре после совещания в парижском ресторане. Если судить по тому, как дальше развивались события, можно с уверенностью сказать, что Карумидзе удалось расположить к себе этого своенравного нефтяного магната. Более того, в начале июня 1926 года, уже в Лондоне, по инициативе все того же Детердинга состоялась в глубокой тайне «историческая встреча».

Карумидзе с Черчиллем, занимавшим в то время пост министра финансов. На этой встрече следует остановиться особо.

4 мая 1926 года в Англии началась первая в истории страны всеобщая стачка. Именно в этот драматический момент вновь, уже в который раз, ярко проявилась ненависть Черчилля к левому движению. Казалось бы, интересы министра финансов лежат немного в стороне от проблем, связанных с забастовочным движением. Но реакционный заряд министра был настолько силен, что, оттирая других членов кабинета, в первую очередь министра внутренних дел, он с засученными рукавами ринулся в бой. В конце концов ему удалось подавить стачку не без помощи руководителей тредюнионов.

После «трудов праведных» Черчилль уехал отдыхать в Египет и Грецию, где дал волю своему дилетантскому таланту художника, рисуя Сфинкса и Парфенон. Вернувшись в Англию, он вскоре же принял Детердинга и Карумидзе в своей квартире на Даунинг-стрит, 11. Совершенно точно известно, что в ходе этой встречи обсуждались детали финансовой диверсии против Советского Союза. Но, кроме того, весьма подробно рассматривались еще и возможность организации восстания в Грузии, финансирование его фальшивыми деньгами, а также вопрос об английских концессиях на Кавказе.

В глазах Уинстона Черчилля мошенник Шалва Карумидзе выглядел вполне порядочным человеком. Этому в значительной степени способствовало то, что у Карумидзе был официальный статус и в критическую минуту мог показать весьма солидный документ, удостоверяющий его личность. Дело в том, что у него имелось удостоверение, выданное управлением VII военного округа рейхсвера, подписанное самим командующим этим округом генералом Кресс фон Крессенштейном. Таким образом, этот уголовник еще с середины 1925 года являлся представителем германского рейхсвера! Неудивительно, что Детердинг, держа Карумидзе под руку, смело ввел его в кабинет будущего английского премьера.

Буквально через несколько дней после того, как окрыленный успехом своей миссии Карумидзе умчался в Германию, Детердинг решился на необычный шаг. 10 июня 1926 года он опубликовал в лондонских газетах заметку, полную зловещих предсказаний по поводу того, что в ближайшее время Советская Россия рухнет в результате «невиданной инфляции». Вслед за ним, 20 июня, Черчилль выступил с публичной речью, наполненной до краев антисоветскими инсинуациями, забывая о том, что он является официальным представителем правительства, Черчилль позволил себе прямо-таки политическое и дипломатическое хулиганство, заявив в адрес нашего посольства: «Я уверен, что я испытал бы большое удовлетворение, если бы они были вышвырнуты вон».

Тем временем в мюнхенской типографии Шнайдера шли последние приготовления к печатанию «новой специальной продукции». К этому моменту Карумидзе договорился с Баварской бумажной фабрикой о поставках 10000 листов бумаги с соответствующими водяными знаками.

Но как удалось оформить этот заказ? Ведь бумага с водяными знаками не предназначена для школьных тетрадок! И откуда у шустрых белоэмигрантов оказались деньги для этой авантюры? Судя по всему, вопрос с бумагой утрясли немецкие друзья Карумидзе, а их у него было много. Как удалось установить, главным «снабженцем» уголовников был отставной капитан германской армии Беденк. Что же касается денег, то документально известно: их предоставили немецкие национал-социалисты, а вручил 15000 марок Карумидзе капитан Эрхардт. Этот финансист-террорист был главарем банды, именовавшейся «Союзом Викинг», и к тому же входил в руководящее звено мюнхенского филиала «Лиги Обера». Мы знаем, что национал-социалисты на первых порах сами очень нуждались в средствах для осуществления своих бесчеловечных планов. И весьма возможно, что упомянутые 15000 марок были частью тех средств, которые поступали в фашистскую кассу из сейфов Детердинга. Может быть, тут приложил руку и генерал Гофман. Во всяком случае, в настоящих деньгах рыцари фальшивых банкнот не испытывали нужды.

Как же Шалва Карумидзе оказался связанным с фашистом Эрхардтом? Их знакомство состоялось в начале февраля 1926 года в ателье одного из мюнхенских художников. Через некоторое время они встретились, но на этот раз еще и с лидерами украинской эмиграции. «В Берлине, — показал затем на суде капитан Эрхардт, — где велись разговоры о возможности свержения некоего правительства с помощью фальшивых денег, Карумидзе снова обратился ко мне. Наша беседа состоялась в отеле «Сан-Суси», а затем в Берлине же произошла встреча с генералом Гофманом».

Короче говоря, дело пошло. С помощью фашиста доктора Белла (связного миллиардера Детердинга, немецкого филиала «Лиги Обера» и Гитлера — через капитана Эрхардта), а также надворного советника Ракете и «инженера» доктора Вебера (бывшего правой рукой Гитлера во время попытки фашистского переворота в 1923 году и одним из активнейших душителей баварской советской республики) печатание фальшивых червонцев началось. Вначале в Мюнхене, а затем — во Франкфурте-на-Майне. Склад «продукции» был организован в Берлине, на квартире бывшего русского офицера, к тому времени шофера, Трапезникова, проживавшего на Цигельштрассе, 24. Кстати, во внеслужебное время Трапезников был «директором» дешевого притона. Первая партия была отпечатана осенью 1926 года в количестве 15 тысяч фальшивых банкнот, купюрами в один, два и десять червонцев.

Итак, «монетный двор» заработал. Теперь возникли, естественно, вопросы: как переправлять «продукцию» в СССР? Кто возьмется за это опасное дело? Было решено: лучше всего с этим справятся офицеры-белоэмигранты.

Если представить себе карту Европы и Турции двадцатых годов, на которой помечены кружочками места, где осели русские эмигранты, то карта будет густо обсыпана этими кружочками. Куда только не занесло этих горемык после революции! Стамбул, София, Париж, Берлин… Сколько людей, опускающихся на дно и готовых за гроши на любую работу, лишь бы выбраться из этой засасывающей трясины эмиграции!

Но почему-то над картой палец того человека, который руководил этой грязной операцией, миновал без остановки наиболее населенные белоэмигрантами пункты и неожиданно остановился на городе Данциге. Здесь после революции обосновался белоэмигрантский «Союз офицеров армии и флота». Руководил им бывший царский генерал Лебедев, но фактическим вершителем всех его дел был генерал Глазенап. Как теперь установлено, возглавляемый им «Союз» представлял собою своеобразный разведывательный центр, из которого по указанию немецкой разведки засылали шпионов на территорию СССР. Кроме шпионских и диверсионных заданий они еще перевозили через границу антисоветскую литературу, листовки с призывом к террору. Причем, как оказалось, через границу перебирались наиболее матерые враги нашей Родины. Достаточно назвать известного белобандита Балаховича, в свое время отличившегося кровавым террором в Псковской губернии, шпионов Латунина и Покровского. Сам же Глазенап поддерживал тесные контакты со многими видными воротилами финансово-промышленного мира Германии, не говоря уже о немецком генералитете. В числе его близких знакомых был и фельдмаршал Людендорф. Одновременно не прекращалась давно существовавшая связь Глазенапа с английской разведкой, а также непосредственно с Черчиллем. Глазенап состоял с ним в переписке, часто ездил в Лондон и не один раз получал от него крупные суммы на содержание его центра и на личные расходы.

Весной 1928 года в берлинском отеле «Эксцельсиор» по инициативе Арвида фон Сиверса, бывшего офицера царской армии, состоялась секретная встреча генерала Глазенапа с рядом видных представителей германского капитала и неким английским генералом. Обсуждались вопросы активизации антисоветской подрывной деятельности и, в частности, засылки в СССР своих агентов. Есть основания полагать, что этот английский генерал, знакомый Глазенапа по армии Юденича, был личным представителем Черчилля.