Неожиданно С. ночью скрылся из гостиницы, оставив в номере все свои вещи. Правда, он предупредил, что уехал в Лион и вернется через неделю. Помчавшись в Лион, французские агенты там его не обнаружили. Осталось одно — круглосуточно дежурить у гостиницы «Нормандия». Настроение у русских представителей, конечно, было подавленным. Прозевали.

И вот действительно через неделю С. появился в гостинице с каким-то свертком. В этот же день он поехал к лавочнику, но уже без свертка. Вскоре хозяин вынес и помог С. разместить на экипаже чемодан весьма значительных размеров. Оставив для наблюдения за С. двух французских агентов, наши представители зашли к лавочнику.

Оказалось, что С. уже четвертый раз в этом году приезжал за таким же чемоданом. Хозяин лавки откровенно признал, что у этого чемодана двойное дно. Тут же нашим представителям сообщили, что С. Потребовал счет и заказал билеты на поезд… До границы с Россией его не трогали, но как только он оказался в приграничном городе Александрове, его арестовали. Немедленно был осмотрен чемодан и в нем без труда обнаружили тайник, где лежали 300000 фальшивых сторублевых банкнотов — сумма по тем временам огромная. Напомним, что в ту пору в России ходили «полушки», т. е. полкопеечная монета, на которую можно было кое-что купить, например рогалик.

Господин С, конечно, все отрицал. Его отправили в варшавскую тюрьму (Польша тогда входила в состав России).

Одновременно, А. Ф. Кошко, во-первых, послал телеграмму в Читу с просьбой провести обыск в квартире братьев С. К сожалению, он ничего не дал. И, во-вторых, принялся активно искать «монетный двор». С этой целью в камеру, где сидел господин С. «подсадили» своего человека. Целых два месяца он просидел вместе с фальшивомонетчиком. И хотя ему удалось установить с ним доверительные отношения, но ничего важного в разговорах не узнал.

Когда «подсадке» это ничем не заслуженное (хотя и хорошо оплаченное) сидение в тюрьме надоело, его решили выпустить, но сделать так, чтобы у С. не возникло никакого сомнения в том, что рядом с ним сидел действительно преступник. Все документы были оформлены как положено и на руки выдали справку о его освобождении. И тут С. решил воспользоваться тем, что его сокамерник выходит на свободу и попросил его вынести за пределы тюрьмы и отправить во Францию небольшое письмо. Тот талантливо разыграл комедию, отказываясь взять это письмо, так как боялся, мол, вновь попасть в тюрьму.

В конце концов он милостиво согласился и вскоре письмо оказалось на столе у А.Ф. Кошко. На нем был адрес: — Париж, 25 улица Муни, мадемуазель Гренье. В нем господин С. просил повидать Левендаля и передать ему, что в Ницце все уничтожено и что он сидит в тюрьме. Поэтому мол никаких расчетов не будет.

Письмо вновь запечатали в конверт и отправили по адресу. Одновременно, в Париж послали чиновника К., который уже был там недавно и вместе с С. вернулся в Россию. Трое суток К. следил за мадемуазель, но ничего подозрительного не заметил. Наконец, на четвертый день, когда господин К. собирался самыми плохими словами помянуть свою работу, он был вознагражден — глубокой ночью мадемуазель вышла из своего дома, озираясь по сторонам, быстро перебежала наискосок улицу и скрылась в подъезде довольно неказистого дома. Пробыв там минут двадцать, она вышла на улицу с каким-то рослым, неряшливо одетым типом. Попрощавшись с ним, она юркнула в свой подъезд, а ее спутник направился в сторону центра города.

Летняя ночь всегда коротка, и именно в это время небо посветлело и К. сумел разглядеть лицо этого господина. Сомнений не было — перед ним был, бесспорно, Левендаль. Следуя за ним, чиновник К. заметил дом, в который вошел Левендаль. Пришлось опять, борясь с дремотой, стоять у могучей липы и ждать, что произойдет дальше.

Но ждать пришлось, славу богу, недолго — Левендаль вскоре вышел из дома вместе с человеком невысокого роста, в котором К. без труда узнал небезызвестного Сиива. Подозвав нескольких полицейских, он без труда арестовал бывших каторжников. В полицейском участке они, не запираясь, все рассказали начистоту. По их словам С. помог им бежать, обеспечил одеждой и деньгами, а затем и перебраться во Францию. Затем он же, по частям, перевез в Ниццу все необходимое оборудование, краски, бумагу и дело пошло.

Сначала С. платил аккуратно, но затем стал затягивать платежи. Перед последним приездом С. писал, что едет во Францию в последний раз, после чего уничтожит в Ницце «монетный двор» и, прекратив дело, рассчитается с ними по-царски. Получив письмо, Левендаль поспешил к Сииву с намерением скрыться…

Виновные трое фальшивомонетчиков были приговорены к долгосрочной каторге.

Конечно, власти предпринимали решительные шаги к тому, чтобы побороть фальшивомонетничество. Занимаясь составлением новых программ печатания монет, чиновники министерства финансов буквально с первых же шагов начинали думать об их защите. Так, в записке министра финансов, датированной 1 февраля 1867 года, «О выпуске в народное обращение новой разменной серебряной и медной монеты» читаем: «Для затруднения же подделки необходимо составить новые более красивые рисунки, приняв, кроме других улучшений, для надписей на монете два рода букв: выпуклые и вдавленные. Буквы эти требуют разного способа приготовления, и, следовательно, для выделки фальшивых штемпелей будет необходимо большое искусство».

Необходимо отметить, что помимо большого искусства, производство вдавленных и выпуклых надписей требует еще и сложных технических приспособлений, в том числе и мощного прессового оборудования, которым, конечно же, «дикие» фальшивомонетчики не обладали.

Конечно, международные авантюристы типа госпожи Шампаньоло и господина Сиэса, а также купцов Янсенов и модистки Акар приносили определенный вред своей противозаконной деятельностью финансам страны. Но он не шел ни в какое сравнение с вредом от тех махинаций, которые осуществляли правительства иностранных государств, выступающие в роли фальшивомонетчиков. Их противозаконная деятельность особенно усилилась накануне первой мировой войны.

В это время в огромном количестве появились отлично изготовленные поддельные кредитные билеты 10-, 25-, 50-, 100- и даже 500-рублевого достоинства. Кто их печатал? Если судить по качеству подделок, то, безусловно, речь могла идти только о специалистах высочайшего класса, ибо, как писал министр юстиции И.Г.Щегловитов начальнику департамента полиции, эти фальшивки были отпечатаны «на специально приготовленной бумаге с водяным знаком, тем самым способом, который применялся исключительно экспедицией заготовления государственных бумаг и считался до сих пор безусловно обеспечивающим государственные кредитные билеты от подделок». И тем не менее. Кто же печатал фальшивки? Местные мошенники? Вряд ли. Да и в самой экспедиции охрана была установлена строжайшая. Короче говоря, тайна так и осталась бы тайной, если бы не помог случай.

Во время знаменитого Брусиловского наступления в 1916 году, как известно, был прорван фронт австро-венгерских войск и в русском плену оказалось огромное число пленных. Толковый допрос солдат и офицеров противника мог бы дать важные военно-экономические сведения русскому командованию, но число пленных достигло почти полумиллиона человек, поэтому основное внимание было уделено допросу офицеров. Тем не менее кто-то из тех, кто «фильтровал» низшие чины, сумел извлечь из разговоров с ними нечто чрезвычайно ценное и даже, кто бы мог подумать, государственно важный сюжет.

Сейчас, конечно, трудно сказать, чем привлек внимание австрийский унтер-офицер Йозеф Быстрая, но факт остается фактом — умело построенный допрос позволил установить: его школьный друг Александр Эрдели как-то поделился с ним под большим секретом сведениями о том, что в помещении Военно-географического института в Вене существует строго охраняемая типография, где печатают фальшивые царские ассигнации. Так стало известно, кто занимался этой весьма серьезной финансовой диверсией.