Интересно отметить, что во всех случаях, когда речь шла о пресечении фальшивомонетничества, самым ревностным судьей выступало духовенство. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: церковь собирала с паствы богатую дань и, естественно, ей совершенно не хотелось пополнять свою казну фальшивками.
…Страшное разочарование охватило муниципалитет шотландского города Форфар после того, как в конце 1984 года из Лондона поступила небольшая по размеру, но крайне неприятного содержания бумага. В ней эксперты лондонского королевского монетного двора сообщили, что найденные еще в 1813 году в городе Хеуорте бронзовые монеты, которые якобы были выпущены королем Экгфритом, повелителем Нортумбрии в 679 году — подделка. Они изготовлены не в 679, а в… 1775 году.
Казалось бы, почему власти Форфара впали в уныние? А все дело в том, что с момента обнаружения клада все только и твердили о «великом реформаторе Экгфрите» который первый выпустил английские медные деньги. А на самом деле деньги он не чеканил и не был реформатором и вообще.
Торжественный ритуал, которым планировали отметить смерть на поле брани при Нечтамсмере в 685 году «великого реформатора», пришлось отменить.
В других государствах дела обстояли не лучше. Так, подделка монет в России в XVII веке превратилась в настоящее бедствие. Появилось огромное количество фальшивых медных денег. Как утверждает Н.Полетаев в «Журнале министерства юстиции» (февраль 1864 года), в XVII веке было казнено 7000 фальшивомонетчиков, а у 1500 были отрублены руки.
Удивительно то, что и здесь, как и в Англии, безусловно, самостоятельно дошли до изготовления «серебряных» монет путем натирания их ртутью. Конечно, наши предки вряд ли могли испытывать чувство удовлетворения тем, что и в этой сомнительной области Россия не отстала от Англии. Тем не менее, факт остается фактом — такие «монеты» были нередки и их называли «портутены». Более того, в России пошли дальше алхимика английского короля Генриха VI. Появились «серебряные» монеты, изготовленные еще и путем покрытия медных болванок оловом (лужением). Такие фальшивые деньги назывались «получены». Широко изготовлялись «серебряные» монеты путем тонкого серебрения медных. Неудивительно, что при царице Анне Иоанновне фальшивых денег было столько же, сколько и настоящих. Тогда уже научились более точно определять, где подлинная монета, а где фальшивая. Для этого использовали специальный камень — черный брусок из тонкозернистого каменистого сланца. Его называли пробирным или пробным. Ребром монеты проводили по камню черточку и определяли по ее цвету, где подлинная, а где поддельная монета. Когда-то в России существовала так называемая Пробирная палата — метрологическое учреждение, одной из функций которого и было определение подлинности монет.
Увлекались изготовлением денежных фальшивых знаков не только бедняки, голь перекатная, но и люди очень богатые.
В далекие петровские годы на Урале стали расти, как грибы, рудники и металлургические заводы, принадлежащие бывшим тульским кузнецам (а с 1720 года — дворянам) Демидовым. Из недр уральских кладовых добывали для них крепостные не только железную, но и медную руду. Акинфий Никитович Демидов (1678–1745) открыл знаменитые алтайские серебряные рудники, поступившие в ведение казны. И, несмотря на строжайший контроль, люди Демидова руду воровали, а его бухгалтеры весьма тонко путали отчетность.
После некоторых колебаний Акинфий решил ворованное серебро превращать в монеты, так как в слитках хранить его было небезопасно, сразу возник бы вопрос, откуда эти слитки? Из Санкт-Петербурга часто наведывались контролеры и далеко не всех можно было подкупить. А неудачная попытка могла бы привести к крайне нежелательным последствиям. Ну, а монеты… Тут легко можно было бы дать вполне правдоподобное объяснение их происхождению.
… На берегу озера, у Тагильского завода в Невьянске, высилась большая каменная башня, построенная по заданию Акинфия Демидова. В ее подвале, расположенном ниже уровня озера, и был оборудован тайный монетный двор. Два особо доверенных приказчика отобрали из беглых беспаспортных наиболее толковых, и работа закипела. Деньги чеканили до тех пор, пока из столицы внезапно не приезжали ревизоры. Хотя до Санкт-Петербурга и доходили какие-то глухие слухи о подпольном монетном дворе Демидовых, но даже самым дотошным ревизорам ничего не удавалось обнаружить.
А все потому, что как только появлялись столичные гости, один из приказчиков Демидова мчался к башне и открывал небольшой тайный шлюз. Вода мгновенно затопляла подвал… вместе с фальшивомонетчиками. И все было шито-крыто. Ревизия уезжала, шлюз закрывали, воду выкачивали, трупы погибших выбрасывали и нанимались новые мастера. Работа вновь возобновлялась. Поток фальшивых монет опять набирал силу.
В Невьянске бытует такое предание. Однажды императрица Екатерина II играла в карты с Акинфием Демидовым. Перед тем, как сдать карты, она взяла в руки пригоршню серебряных монет и неожиданно спросила своего партнера: «Чьей работы — моей или твоей?» Демидов немедленно ответил: «Все твое, матушка: и мы твои, и работа наша твоя».
И хотя документального подтверждения фальшивомонетничества А. Демидова не было, тем не менее точно установлено, что в его башне, в подземной ее части, находилась мастерская с плавильными горнами. Но что же там плавили? Кандидат геолого-минералогических наук С. А.Лясик провел тщательное исследование. Собрав в дымоходе сажу, он подверг ее химическому анализу и установил, что в саже содержится значительное количество серебра.
Исходя из этого можно утверждать, что действительно Демидовы организовали изготовление фальшивых монет и в довольно широком масштабе. Но возникает вопрос, зачем этому богачу фальшивые монеты? Примерно за столетие Демидовы построили около 50 новых металлургических заводов. Для такого строительства требовались огромные средства. А нещадная эксплуатация крепостных хоть и приносила огромный доход, но, видимо, его нехватало.
Любопытно, что еще Петр Первый, познакомившись с трудами английского финансиста Джона Лоу, пожелал организовать выпуск бумажных денег в России (с этой целью он даже предложил ему приехать в Санкт-Петербург, обещая «богатые милости», однако англичанин отказался). В годы царствования Елизаветы вновь был поднят вопрос о введении бумажных денег. По проекту Шлаттера и Мелессина следовало заменить пятикопеечную монету соответствующим билетом. Однако и на этот раз правительство побоялось пойти на столь необычный шаг. «Сие весьма предосудительно будет, что вместо денег ходить будут бумажки, да и опасно, чтоб не подать причины впредь худым рассуждениям» — таково было заключение правительства.
Тем не менее «худые рассуждения» дали о себе знать через некоторое время после того, как ввели, наконец, бумажные деньги. Вот как характеризовал обстановку в стране правительственный указ 1771 года: «Известно нам стало, что в Санкт-Петербургский банк для вымена государственных ассигнаций поступило несколько подложных ассигнаций, т. е. 25-рублевых, переписанных в 75-рублевые таким образом, что цифирь второй и в строках написанное слово «25» выскоблены и вместо того вписаны цифирь седьмый, и в строках словами семьдесят, но оная при этом так осторожно учинена, что при первом взгляде и не будучи о том предуведомлену, трудно таковую подложность распознать». Тем же указом повелевалось изъять все ассигнации 75-рублевого достоинства и впредь их не выпускать.
В эпоху феодализма межгосударственная циркуляция денег была довольно ограниченна. Новый строй — капиталистический — с его промышленной революцией, резким расширением международной торговли и быстрым перемещением огромных денежных сумм из одного государства в другое способствовал невиданному расцвету подделывания денежных знаков. В первую очередь это относится к Соединенным Штатам Америки, где неуемная страсть к обогащению была доведена до предела. Даже один из американских историков — Линн Глэзер — в своей книге «Подделывание денег» сделал характерный подзаголовок: «История американского пути к богатству».
