Только то, что реально, независимо от мышления, "подводится" под условия, диктуемые "имманентными законами" товарно-денежной сферы, только то, что может быть усвоено, ассимилировано этой сферой и способно принять на себя экономическую форму стоимости, -- только такая реальность и может превратиться в форму движения капиталистической системы. Поэтому-то и мышление, абстрагирующее из безбрежного океана эмпирических фактов лишь ту их конкретно-историческую определенность, которой они обязаны капитализму как экономической системе, вправе абстрагировать только такие черты рассматриваемой реальности, которые "подводятся" под определения стоимости.
Если же тот или иной факт не подводится под эти определения, не отвечает требованиям, аналитически выявленным в анализе товарно-денежной сферы, и теоретически выраженным категорией стоимости, -- то это первый и категорический признак того, что он не относится к тому роду фактов, на обобщении которых должна строиться теория, система конкретно-исторических определений капитала.
Ибо все то, что не может принять на себя форму стоимости, не может превратиться и в капитал. Ведь весь смысл категории стоимости и заключается в теории Маркса в том, что она отражает всеобщий и необходимый момент, элемент, клеточку капитала, представляет собой всеобщее, абстрактнейшее выражение специфики капитала, хотя одновременно с этим -- и совершенно конкретный экономический факт, обмен товара непосредственно на другой товар.
В свете этого крайне показателен теоретический переход от рассмотрения товарно-денежной сферы -- к анализу процесса производства прибавочной стоимости.
На чем основывается строжайшая "логическая" необходимость этого перехода?
Прежде всего на том, что к анализу процесса производства прибавочной стоимости мысль подходит от определений, выявленных анализом товарно-денежной сферы. И, во-вторых, на том, что в данном случае аналитически исследуется опять-таки реальный факт -- тот факт, что деньги, брошенные в "капиталистическое обращение", пройдя все его метаморфозы, возвращаются с приращением, приносят прибавочную стоимость. Мысль опять аналитически возвращается к выяснению условий возможности этого факта. Но одно из условий этой возможности, притом абсолютно необходимое, уже выяснено анализом товарно-денежной сферы. Это -- закон стоимости, относительно которого показано, что он, с одной стороны абсолютно-всеобщий закон исследуемого целого, но с другой стороны не заключает в себе всех необходимых условий, при которых объективно возможна прибавочная стоимость.
Какого-то необходимого условия аналитически исследуемого экономического факта по-прежнему недостает. И мысль целенаправленно начинает искать это недостающее условие, необходимое условия возможности прибавочной стоимости.
Задача формулируется, как известно, так:
Это искомое, это "X", должно быть найдено не путем логического конструирования, а в ряду реальных экономических фактов, в эмпирической действительности развитого капитализма. Что это за факт -- мы пока не знаем. Но вместе с тем мы уже знаем о нем нечто чрезвычайно важное. Он -- во всяком случае должен быть также "товаром", то есть экономической реальностью, подчиненной безоговорочно закону стоимости, его непререкаемым требованиям. Но этот "товар" должен обладать одной особенностью: его потребительная стоимость должна заключаться именно в способности превращаться в стоимость в самом акте потребления. Это второе требование, которому должно удовлетворять искомое "X", есть -- как не трудно понять -- аналитически выявленное условие возможности прибавочной стоимости, капитала, -- как и закона стоимости.
Эмпирическое рассмотрение развитого товарно-капиталистического обращения показывает, что этим двум условиям удовлетворяет только одна-единственная экономическая реальность, а именно -- рабочая сила. Логически правильно поставленный вопрос здесь дает единственно возможное решение. "X", удовлетворяющий теоретически выявленным условиям, есть рабочая сила.
Этот вывод, это теоретическое обобщение реальных фактов, обладает всеми достоинствами самой совершенной "индукции" -- если понимать под индукцией вообще обобщение, исходящее из реальных фактов. Но это обобщение одновременно соответствует самым придирчивым требованиям сторонников "дедуктивного" характера научно-теоретического знания.
Способ восхождения от абстрактного к конкретному позволяет строго выявить и абстрактно выразить лишь абсолютно необходимые условия возможности объекта, данного в созерцании. "Капитал" в деталях показывает ту необходимость, с которой осуществляется прибавочная стоимость, если имеются налицо развитое товарно-денежное обращение и "свободная" рабочая сила.
Совокупность всех необходимых условий выступает при этом методе анализа как реальная, как конкретная возможность, -- в то время как развитое товарно-денежное обращение показано как абстрактная возможность прибавочной стоимости. Но эта абстрактная возможность для логического мышления выступает как невозможность: анализ товарно-денежной сферы показывает, что ее "имманентные законы" находятся с фактом существования прибавочной стоимости в отношении взаимоисключающего противоречия. Точно так же и исследование природы рабочей силы как таковой обнаруживает, что в ней нельзя обнаружить источника прибавочной стоимости. Труд вообще создает продукт, потребительную стоимость, но ни в коем случае не "стоимость".
Научно-теоретическое понимание прибавочной стоимости сводится при этом методе к выяснению таких необходимых условий, которые лишь в их конкретно-историческом взаимодействии делают ее возможной. Каждое же из них. рассмотренное абстрактно вне его конкретного взаимодействия с другим -- принципиально исключает саму возможность существования прибавочной стоимости. Для мышления это выступает в виде взаимоисключающего противоречия между законом стоимости (как абстрактной возможности факта) и самим фактом -- прибавочной стоимостью.
Реальна только конкретная возможность, только совокупность всех необходимых условий бытия вещи в их конкретно-исторической взаимообусловленности. И только на пути раскрытия этой конкретной совокупности условий мышление может найти действительное "разрешение" противоречия между всеобщим законом и эмпирической формой его собственного осуществления, между абстракцией и конкретным фактом. Абстрактно же выраженный, всеобщий закон неизбежно встанет с исследуемым фактом в отношение взаимоисключающего противоречия. И в этом с точки зрения Логики диалектической нет ничего страшного. Напротив, в данном случае "логическое противоречие" оказывается показателем и "признаком" того факта, что анализируемый предмет понят лишь абстрактно и не понят конкретно, что не вскрыты еще все необходимые условия, внутри которых он существует. "Логические противоречия", необходимо возникающие в ходе познания, разрешаются, таким образом, лишь в ходе развертывания конкретной системы категорий, воспроизводящей предмет во всей полноте его необходимых характеристик, объективных условий его бытия.
Но конкретное понимание вовсе не устраняет без остатка выявленные противоречия. Наоборот, оно детально показывает, что эти противоречия суть логически правильные формы отражения объективной реальности, развивающейся через противоречия. Конкретное теоретическое знание показывает необходимость того обстоятельства, что на основе всеобщего закона, -- без какого бы то ни было его "нарушения", "изменения" или "превращения", -- возникают явления, прямо и непосредственно противоречащие всеобщему закону.
При этом все необходимые условия возможности анализируемого явления не просто перечисляются, не просто ставятся рядом друг с другом, а постигаются в их конкретно-исторической взаимосвязи, в генетической связи одного с другим. Простая механическая сумма условий прибавочной стоимости -- развитое товарно-денежное обращение и "рабочая сила" -- еще не составляют реальной, конкретной ее природы.
Прибавочная стоимость есть продукт органического взаимодействия того и другого, есть качественно новая экономическая реальность, -- и ее конкретное понимание не слагается просто из тех характеристик, которые можно было бы вычитать из рассмотрения товарно-денежного обращения и рабочей силы.
