– Вот только не надо все в один котел валить, убийства это одно, семейные дела – другое. Вова хотел узнать, бескорыстно ли Вика любит его папу, мы дадим твердый ответ: да! Любит! Бескорыстно! А про всякие там убийства мы знать ничего не знаем, вам отчет, нам деньги и до свиданья. – И, заметив, что я медленно, но уверенно начала раскрывать рот, поспешно добавила: – Иначе вся эта канитель затянется черт знает на сколько, если к свету полезут убийства и наше с тобой активное и незаконное ковыряние в ситуации!

М-да, этот аргумент как всегда срабатывал железно.

– В общем, я сейчас набросаю отчетик в общих чертах, а потом для солидности перепечатаю на машинке.

Вдохновленная собственной идеей, Таиска покопалась на подоконнике, отыскала тетрадку, действующую ручку, уселась за стол и, высунув язык от усердия, принялась ваять притянутый за уши отчет. А я пошла гулять с Лаврентием. Вроде бы я тут совсем не при чем…

Не знаю, с чем это связано, но утром мы все вместе проспали всё на свете, даже Лавр продрых собственную прогулку и изволил подняться только к одиннадцати часам. Таисия, изображая из себя супер-мозг и мега-интеллект, с важным видом сообщила, что ей необходимо проветриться, дабы собраться с мыслями перед окончательной редакцией отчета, поэтому она идет гулять с Лаврентием. Можно подумать, кто-то в этом доме стал бы активно сопротивляться и навязывать свою кандидатуру. Напротив, я очень обрадовалась и предложила ей взять с собою Аню, потому как беременному человеку нужно гулять, а не сидеть безвылазно в квартире.

Когда они ушли, я малость прибралась в комнате и присела за печатную машинку. Затяжные праздники постепенно близились к финалу, неумолимо приближались славные рабочие будни в лоне родимой редакции, а никакого забойного материала для нашего монстрообразного начальства я так и не сочинила. Вставив в машинку лист, я задумалась, собирая мысли в кучку, но в мозгах назойливо, как гвоздь торчала Вика со своими родственниками. Пальцы сами собой настучали по клавишам название: «Стекло – проводник космической энергии». Только я собралась развить эту сенсационную тему, как заявил о себе телефонный аппарат. Я помчалась на кухню и схватила трубку.

– Да?

– Здравствуй, Сена, – голос Горбачева звучал как-то очень уж напряженно, и я тоже сразу же напряглась. – Сена, я ведь тебя просил, чтобы ты рассказала мне все, что знаешь. Почему же ты этого не сделала?

– Вы о чем? – я испугалась так, будто мне предъявили обвинение в покушении на Чубайса.

– Виктория, чей мобильный телефон ты мне дала, ты ее хоть раз видела?

Пришлось признаться, что видела, ибо запираться дальше не имело смысла.

– Когда я сказал тебе, что свидетельница из дома Маргариты Астаховой видела рыжеволосую девушку один в один подходящую под описание Виктории Горячевой, почему же ты, Сена, не сказала мне об этом?

– Видите ли, Михаил Сергеевич, мы не совсем уверены, что это была именно Вика.

– Почему?

– Ну… есть у нас кое-какие предположения…

– Видишь ли, Сена, делиться своими предположениями надо было раньше, до того, как все произошло.

– А что произошло? – перепугалась я.

– Виктория Горячева задержана на десять суток по подозрению в совершении преступления. Ее пробили по компьютеру и выяснили, что девушка однажды уже находилась под статьей за мошенничество, но отделалась условным сроком. В своем родном городе она работала в поликлинике и за деньги изготавливала фальшивые больничные листы и рецепты. Об этом пункте ее биографии ничего не знал супруг, от таких новостей и всего произошедшего ему стало плохо в кабинете следователя и Аркадия Дмитриевича прямо оттуда увезли в больницу с микроинсультом. Вот такие вот Сеночка дела. Тебе есть что добавить? Если есть, то лучше добавь прямо сейчас.

Прижимая трубку к уху, я сидела, распахнув хлеборезку и ничего, абсолютно ничего не могла добавить, ибо внезапно растеряла дар речи. У нашей наивной влюбленной дурочки, оказывается, имеется статья за мошенничество! Изумительно, ну просто изу…

– Сена, ты меня слышишь?

– Да, Михаил Сергеевич, – откашлялась я, – меня просто слегка шокировали ваши новости. Пока что мне нечего добавить, честное слово, нечего, если что-нибудь всплывет, я немедленно вам сообщу, клянусь и присягаюсь.

– Очень на это надеюсь.

– А Вика, вообще, что говорит? В чем-нибудь призналась?

– Нет, конечно, рыдает, бьется в истерике и утверждает, что целый день была дома. Но дома она была одна, поэтому никто этого подтвердить не может.

– Понятно… А вы не в курсе, в какую больницу увезли Аркадия Дмитриевича?

– Даже если был бы в курсе, все равно не стал бы говорить.

– Почему?

– Потому что не надо, тебе во все это дело встревать. Как не пытаюсь держать вас подальше от всяких нехороших дел, вы с непонятным упорством лезете прямо в эпицентр. Ладно, пойду я, Таисии привет.

– Всего вам хорошего, Михаил Сергеевич, – виновато пролепетала я и повесила трубку.

Ну и дела-а-а-а…

В прихожей хлопнула входная дверь, вернулась вся честная компания. Я поправила выражение на своем лице, чтобы никого не озадачить прямо с порога, и поспешила встречать.

Накормили Аню, накормили Лаврентия, выпроводили обоих с территории кухни и я шепотом, чтобы не дай бог не услышала Аня, рассказала Тае о звонке Горбачева.

– Хреновые дела, – задумчиво констатировала подруга. – Надо Вове дозвониться срочно.

Но Вова не ответил ни по одному из трех телефонов.

– Ох, чует мое сердце, беда уже случилась, – закручинилась Таисия. – Скорей бы ваш Петюня адрес выяснил, а то приедем, когда тело уже завоняется. Представляешь, Сена, как это будет неприятно?

– Ну что ты ерунду городишь? Мало ли причин, почему человек не отвечает по телефону!

– Причин может быть сколько угодно, например, человека отравили, он лежит, не дышит и звоночка телефонного не слышит.

Ну вот что за человек такой, а? Прямо слушать противно такого человека. Впрочем, кто его знает… может, и вправду что-нибудь стряслось? Скорей бы Петя адресом разродился…

Петюня должно быть протелепатировал наши душевные терзания и позвонил буквально через два часа, когда Таисия заканчивала выскребать из сковороды остатки мяса с картошкой и запихивать их в свою прожорливую пасть.

– Сена, приветствую, это Петр! – бодро отрекомендовался он. – Узнал я тебе адрес, записывай!

– Ой, Петечка, спасибо! Ты даже не представляешь, как ты мне помог!

– Пустяки, – абсолютно натурально смутился он. – Записываешь?

– Уже, уже, диктуй.

Тая мигом подсунула мне два огрызка – бумажный и карандашный. Записав адрес, я сильно поблагодарила Петю и сказала, что я перед ним в долгу неоплатном. Тая взяла огрызок и прочла вслух:

– Улица Пришвина, дом 8, квартира 46. А метро какое?

– Этого Петюня не сообщил.

– И как же мы найдем улицу Пришвина, дом 8?

И мне не пришло в голову ничего лучше, как позвонить Горбачеву на работу и занудить в трубку:

– Михал Сергеевич, помогите нам, пожалуйста, вы наверняка сможете нам помочь…

– Да, да, Сена, говори, чего нужно?

– Нужно выяснить, от какого метро можно попасть на улицу Пришвина.

– А что там?

– Жилой дом, дом номер 8.

– И чей же это адрес?

И я решила не скрывать от Горбачева наших намерений посетить сына Аркадия Дмитриевича.

– … дело в том, что мы никак не можем до него дозвониться и решили съездить к Володе домой, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.

– Дай мне полный адрес, я сам съезжу.

О, а вот это в мои планы никак не входило! Узнает Вова, что никакие мы не сотрудники детективного агентства и плакали наши денежки!

– Михал Сергеич, да мы уже оделись, буквально в дверях стоим! К тому же мы хотим аккуратно подготовить его ко всем этим ужасным новостям о его семье, а то он юноша нервный, впечатлительный…