– Сена!! – внезапно раздался рев мне прямо в ухо. От неожиданности я так разозлилась, что едва не надела Тайке на голову пакет с пирожками.

– Что ты орешь, дурища?! Я чуть инфаркт не схватила!

– А ты зачем меня совсем не слушаешь? – сверкала она гневными очами. – Полчаса тут рассказываю, распинаюсь, а ты медитируешь над пирожковым огрызком и на меня ноль внимания! Бессовестная! Вот кому, скажи на милость, кому я это все рассказываю?

– Уверена, драгоценная, – процедила я, – ты не рассказала ровным счетом ничего уникального, важного и познавательного!

И только мы начали ругаться, как следующей станцией объявили родимое Выхино, так что крупномасштабного конфликта не получилось.

Домой прибыли уставшие, замерзшие и злые, злые друг на друга, на зиму, на Воскресенск, на Конякина, даже ни в чем не повинному Владимиру досталось. А дома как всегда ждал Лаврик, песику хотелось гулять, и его физиологии не было никакого дела до наших детективных проблем. Нацепив на него ошейник, пристегнув поводок, я потащила родимую цыпочку на вечерний променад. Нет, все-таки собака, это, конечно, лучший друг человека, его защитник, собеседник в одинокие холодные вечера… все было бы прекрасно в собаке, если бы этот расчудесный зверь мог ходить на унитаз или на худой конец в лоток, как кошка! Ну, хоть иногда, когда хозяин еле копыта переставляет и его единственным желанием является горячий душ и мягкая постелька. В школу тащиться не было сил, выпустила пупсика резвиться во дворе у дома, благо на улице не май месяц и гуляющих сограждан не наблюдалось. Пока Лаврентий самозабвенно носился по снегу, отмечаясь чуть ли не у каждого деревца, я продолжала думать думы свои невеселые. Всплыла и навязчиво закрутилась фраза Калерии Дмитриевны о сказанном Агафьей, мол, отыскав ее убийцу, мы и свое дело решим. До недавнего времени дело у нас имелось только одно: обиженный на весь белый свет Володя со своими семейными тяготами. Каким образом связать Вову и его молодую мачеху с целительницей из Воскресенска я не имела ни малейшего представления. И так же я не знала, за что теперь хвататься в первую очередь – за Вовино дело или Агафьино? Внутренний Голос пару раз кашлянул, привлекая мое внимание и произнес: «Володя вам деньги заплатил и ожидает, что вы начнете действовать буквально с минуты на минуту. Если вы будете тянуть, откладывая и откладывая это расследование, он вправе потребовать свои деньги обратно и послать вас далеко и надолго. И, в общем-то, поступит справедливо». Я сочла, что в этом есть разумное зерно. Вскоре мои мысли перетекли в иное русло: ноги у меня замерзли так, что я их уже и не чувствовала, от пирожков, съеденных всухомятку, разыгралась неслабая изжога, да еще по непонятной причине очень захотелось джин-тоника, не баночной бурды, а настоящего коктейля из джина и тоника. С лимончиком…

– Лавричек, – жалобно заныла я, – пойдем домой, сладусичек, а то помрет твоя мамочка, насмерть помрет, масенький.

Моя лохматая умница согласно чихнула, как следует отряхнула с себя снег и резво потрусила к подъезду впереди меня.

Зайдя в квартиру, со стоном сбросила с обмороженных конечностей ботинки, страстно мечтая забраться в горячий душ прямо в одежде, но это оказалось невозможно – в ванной плотно засела Тайка. Я протерла лапусика насухо, напоила, накормила, вскипятила чайник, заварила чай, а она все плескалась и плескалась! Барракуда! Наконец я не выдержала и пошла колотить в дверь.

– Тая, у тебя совесть есть или нет?! Вылезай немедленно!

– Сейчас! – недовольно крикнула она. – Имей терпенье!

Терпенье я имела еще минут двадцать, а потом оно с грохотом лопнуло.

– Я тебе сейчас воду горячую перекрою! – голосила я, пытаясь сорвать дверь с петель или на худой конец вырвать с мясом шпингалет, на который подло заперлась барракуда. – Вылезай, кому сказала! Я ведь завтра с простудой свалюсь! Мне тоже в душ надо!

И тут зазвонил телефон. И мне захотелось зарыдать от злости и отчаяния. Поспешила в комнату, схватила трубку и рявкнула:

– Да!

– Здравствуйте, – произнес слегка озадаченный столь неласковым ответом мужской голос, – а это Сена или Тая?

Я ненадолго задумалась над тем, кто же я, черт побери, такая…

– Сена, я – Сена.

– Привет, Сен, это я, Володя.

Вот только тебя мне сейчас не хватало для полного счастья, Володя!

– Я извиняюсь, что беспокою, но хотелось бы узнать, есть уже какие-нибудь результаты?

И я поняла, что Вова из нас вытрясет всю душу и вымотает оставшиеся нервы… однозначно. Присев на подлокотник кресла, я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и по возможности спокойно произнесла:

– Володь, мы когда с тобой виделись в последний раз?

– Вчера.

– Вот именно – вчера. И ты думаешь, что сегодня уже могут быть какие-то результаты? Мы не Бэтмены и даже не Гарри Поттеры, чудес не совершаем, мы всего-навсего простые смертные частные детективы. Скоро, Вова, только кошки родятся, а любое, даже простое на первый взгляд дело требует к себе вдумчивого подхода.

– Ну, вы хоть что-нибудь уже начали делать?

Вот ведь нудота какая!

– Сейчас мы занимаемся пока только аналитической деятельностью, разрабатываем, так сказать, план дальнейших действий.

– Да? – обрадовался Вова. – И что вы проанализировали? Что придумали? Что будете делать?

Господи, за что? Что я тебе плохого сделала?

– Знаешь что, – сквозь зубы процедила я, – мы как раз хотели обсудить все эти вопросы с тобой, но лучше не делать этого по телефону. Когда ты сможешь приехать?

– Прямо сейчас могу.

– Нет! Прямо сейчас не надо! Завтра или лучше послезавтра сможешь?

– Завтра приеду.

– Ближе к вечеру, – уточнила я.

На этом, к счастью, распрощались. И счастье продолжилось: Тайка вылезла все-таки из ванной, довольная, раскрасневшаяся, в моем махровом халате и с моим любимым полотенцем, намотанным на голову. Но, сил беситься у меня больше не было, поэтому я молча пошла в ванную и плотно закрыла за собою дверь. Не мешало бы найти какую-нибудь стоящую колдунью, заплатить ей как следует, пусть только превратит Ливанову в лягушку. В суринамскую пипу. Посажу ее в банку, накидаю ей мух с мошками, и буду смотреть долгими зимними вечерами, как она там квакает.

Сделав воду погорячей, но так чтоб случайно не свариться, я встала под живительные струи и издала надрывный стон счастья. Боже, какое неземное блаженство, теперь мои жизнь и здоровье вне опасности, да я теперь… Тут дверь ванной комнаты приоткрылась и показалась Тайка с телефонной трубкой в руке.

– Сеночка, тебя Станислав Станиславович спрашивает, – произнесла она с мерзкой ухмылкой. – Сказать, чтобы позже перезвонил?

Я выключила душ, выхватила трубку и сказала:

– Алло, – попытавшись вложить в голос максимум любви и преданности к обожаемому начальству, что сделать в моей ситуации было весьма затруднительно.

– Здравствуй, Сена! – как обычно сердито рявкнуло любимое начальство. – Ну так что там с колдуньей?

– Дело в том, что с колдуньей возникли проблемы, – с печальным вздохом ответствовала я, захлопывая дверь, чтобы не видеть Тайкиного подслушивающего уха.

– Какие еще проблемы?! Что ты там придумываешь?!

– Станислав Станиславович, – в обе ушных раковины мне попала вода, но я все равно превосходно слышала грозный глас Конякина, – сегодня я была в Воскресенске, я буквально только что оттуда вернулась! Разыскала адрес вашей колдуньи, ее зовут матушка Агафья! Все дело в том, что интервью у нее я взять не смогу, как бы я не старалась!

– Это почему еще?!

– Потому что она умерла!

– Что, вот так вот взяла и умерла?

– Ну, не знаю, так или не так, – я присела на холодный и мокрый бортик ванной, – лично рядом не присутствовала в момент ее кончины, но я приехала аккурат на ее поминки, понимаете?

– М-да? – Конякин призадумался, никак не ожидая такого поворота событий. – Это плохо, но, делать нечего, умерла, так умерла. Слушай, Сена, следующее задание. Приложение о звездах эстрады и всяких там известных людях делать мы все-таки будем. Название я придумаю сам, от вас все равно ничего толкового не родится. Иловайский набросает макет, а вы с Владом посмотрите, кто там сейчас особо в народе популярен, о тех и будете писать. Намешайте в текущие события побольше мистики, кабалистики и прочей хренистики и приложение с руками оторвут. Все понятно?