Электрический поезд в Москву подоспел буквально через десять минут после закупки билетов, что вселило капельку оптимизма в наши сердца. В вагоне кроме нас никого не оказалось, и Аня всю дорогу повествовала свою историю любви с Вадиком. Оказалось все тупо и банально до безобразия. Это козлище безрогое приехало в гости к Аниному соседу по каким-то там делам. Пару раз столкнулся с девушкой, потом они разговорились, затем заболтались-загулялись (все это, конечно же, в строжайшем секрете от мамы, папа, как выяснилось, четыре года как жил отдельно, и Аня даже не знала, где именно), потом он завертел ей голову блестящими московскими перспективами. Забеременела Аня еще в Шуе, но что на самом деле произошло удивительного с ее организмом, она догадалась только в Орехово-Кокосово, когда «догадке» было уже месяца полтора. Когда она поделилась столь радостной новостью со своим суженым-ряженым, тот запил на целую неделю, и Аня искренне была уверена, что на радостях. Именно на этих радостях он и принялся срочно подыскивать причину долгосрочного отъезда куда подальше (на заработки, дорогая, много денег привезу, чтобы ты ни в чем себе не отказывала). Причем о своем возлюбленном Аня не знала ровным счетом ничего! Даже фамилию его вспомнить не смогла! Только номер теперь уже заблокированного мобильника. В общем, куда не плюнь – всюду красота.

Как мы добирались до вокзала, потом от вокзала, потом на метро, затем на маршрутке, я и подавно не хочу вспоминать. Благо на подходе к моему дому еще работал продуктовый магазинчик, где мы и прикупили кефира, пачку каши из каких-то там злаков и хлеба. На большее наличности не хватило, остальным необходимым я собиралась затариться завтра – теперь одними пельменями не обойтись, раз в нашу тесную компанию влился беременный человек.

Притормозив у своей квартиры, я предупредила, что там за дверью клацает когтями и поскуливает от нетерпения встретиться с обожаемой хозяйкой не пудель какой-нибудь, а целый сенбернар, но бояться его совершено незачем, потому как чудо это очень доброе и за просто так в жизни еще никого не обидело. Запинаясь от волнения, словно невеста, которую должны были представить родителям жениха, Аня сказала, что обожает больших собак и всю жизнь мечтала завести именно сенбернара. И назвать его Бетховен. Ну, разумеется, кто бы сомневался, что Бетховен. Я открыла дверь, и моя цыпочка бросилась нам навстречу, усиленно виляя хвостом. Когда стихли все сюси-пуси-поцелуи, я представила Лаврушке нашу гостью и попросила любить и жаловать. Лаврентий обнюхал девушку со всей тщательностью и подал лапу для рукопожатия, что привело Аню в щенячий восторг.

– Ладно, я выведу Лавра, а ты устраивай Аню, – сказала Таисия Самоотверженная, запрягла мое сокровище и повела его на прогулку. Этого ее подвига я никогда не забуду. Честное слово.

Закрыв за ними дверь, я пошла показывать апартаменты новому жильцу.

– Здесь кухня, ванная, туалет, тут комната, к сожалению, единственная, но, думаю, поместимся.

Аня с таким восторгом разглядывала мою убогую конуру, что я сама себе показалась царицей Савской, честное слово, я не вру.

После ознакомления с царскими палатами, я отвела Аню на кухню, усадила за крытый алым бархатом позолоченный стол и занялась приготовлением ужина: нам с Таей пельмени и четверть бутылки коньяка, припрятанного на случай сильных душевных волнений, а беременному человеку кашу злаковую и чай.

К моменту возвращения Таисии и сладкого, пельмени были отварены в лучшем виде (на обжарку сил уже не хватило), а сытый беременный человек, принявший душ, вовсю сонно клевал носом. Тайка уселась трапезничать, а я пошла укладывать Аню спать. Разложила диван, застелила и жестом предложила принимать горизонтальное положение. Аня извлекла из сумки безразмерную ночнушку и робко поинтересовалась сквозь неуправляемую зевоту, где же будем спать мы с Таей? Я заверила, что этот вопрос ее волновать не должен, уж мы разберемся. Таиске я уступила раскладушку, сама настелила все, что в доме нашлось на пол. Лавлентий слегка поудивлялся таким сильным кадровым перестановкам, улегся рядом, лизнул в щеку и пристроил нос ко мне на подушку. Так и заснули.

По утру я оставила Аню на Таиску, и мы с Лавром отправились на промыслы. Первоначально путь наш лежал через три двора в книжный магазин. Прикрепив Лаврентия к ближайшему деревцу, я зашла внутрь. Отыскав полки с медицинской литературой, я долго перебирала яркие фолианты. Самым оптимальным и информационно емким вариантом мне показалась красочная книженция страниц на пятьсот под названием: «Моя беременность» с неестественно красивой «мамочкой» на обложке. Я уплатила за источник знаний четыреста пятьдесят рубликов и мы с Лаврентием двинули дальше. Теперь наш путь лежал к продуктовым магазинам. Что требовалось беременным кроме фруктов и соков я не знала, поэтому купила яблок, апельсин, пачку сока виноградного, на всякий случай круп разнообразных гречневых-рисовых и полкило говядины. Тратилась спокойно, зная, что все затраты со спокойной совестью воткну в общий счет на непредвиденные расходы и предъявлю Володе. И пусть только попробует не оплатить.

Придя домой, обнаружила идиллическое приготовление яичницы в четыре руки.

– Вот, – я поставила пакет с провизией на пол и извлекла книгу о «вкусной и здоровой беременности». – Держи, Аня, приступай к тщательному изучению. И следуй по возможности рекомендациям, надо чтобы киндер получился красивым и здоровым, а то в стране и так полно уродов, новые нам ни к чему. Правильно я говорю, Таисия Михайловна?

– Еще бы!

А Аня, глядя на книгу, вдруг ни с того ни с сего опять разрыдалась.

– Боже, ну что опять не так?

– Я… я даже не знаю, как я вас буду бла… благодарить…!

– Так, давай закроем эту тему, тебе надо сейчас думать только о ребенке, о своем и его самочувствие. Если ты будешь постоянно рыдать и все время переживать, ему это совсем не понравится. И еще, умоляю, не изображай из себя бедную родственницу, каждый раз спрашивающую разрешение сходить в туалет. Я этого терпеть не могу. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, – улыбнулась она сквозь слезы. – Спасибо, вам.

– Пожалуйста. Теперь бегом в комнату штудировать литературу. Рядовой, команду понял?

– Понял!

– Выполнять!

Аня и книга покинули кухонное помещение, мы с Таиской остались вдвоем и смогли перевести дух.

В молчании Таисия сварила кофе, прикрыла кухонную дверь, уселась за стол и закурила, чего, собственного, говоря, с утра никогда не делала.

– Сена, друг мой дорогой, мне почему-то кажется, что у нас серьезные проблемы. А что если Вова сюда заявится и увидит Аню?

– Думаешь, он ее знает?

– Он дал нам ее адрес! Разумеется, он ее знает!

И тут в моих мозгах раздался небольшой термоядерный взрыв.

– Погоди-ка… как же он мог о ней знать, если Аня даже сестре не говорила о своем местонахождении? Откуда Вове об этом известно? А?

В карих глазах подруг вспыхнуло яркому вопросительному знаку.

– А ведь, правда… откуда? Может, Аня что-то не договаривает?

– Сейчас приду.

Я метнулась в комнату. Аня сидела на диване, склонившись над раскрытой книгой.

– Анют, ты на самом деле никому-никому из своей семьи не говорила о том, где находишься?

– Нет, – она подняла на меня удивленные глаза, – а что?

– Ты уверена, что сестра не знает?

– Конечно, уверена, а что?

– Ничего, читай дальше.

Придя на кухню, я взяла сигарету и закурила, чего раньше в первой половине дня никогда не делала.

– И как же это понимать? – Таисия вопросительно смотрела на мое озадаченное лицо.

– Думаешь, я знаю?

– Телефонный аппаратик у нас где?

– Сейчас доставлю.

Я принесла из комнаты телефон и поставила на стол перед Таиской. Сначала она накрутила домашний номер благородного семейства, надеясь, что в отсутствие отца с мачехой Вова наслаждается жизнью в апартаментах на Марксистской. Услыхав стандартное приветствие автоответчика, Тая позвонила на мобильниый, но тот тоже глухо молчал.