Московские фамилии… Соллогубы сначала не принадлежали к их числу. Древнейший графский и дворянский литовский род под польским гербом «Правдзиц» заявил о себе еще в первой половине XV века. Воевода Смоленский Юрий Андреевич Соллогуб-Довойно не сумел отстоять свой город от Московского князя Василия Ивановича, но от вступления в русскую службу отказался наотрез и был отпущен в Литву, где его обвинили в мнимой измене и казнили. Подобное предложение принял его дальний потомок, граф Иван Антонович Соллогуб, генерал-адъютант последнего польского короля Станислава Понятовского, в 1790 году.
Соллогубы поселились в Петербурге. Из их числа будущий церемониймейстер и тайный советник Александр Иванович – привлек к себе внимание только что выпущенного из лицея Александра Пушкина. Красавец, щеголь, герой многочисленных романов, он удостаивается упоминания в черновом варианте первой главы «Евгения Онегина»: «Гуляет вечный Соллогуб…» Рукопись относится к 1823 году. «Вечный Соллогуб» был к тому времени женат на Софье Ивановне Архаровой и имел двух сыновей – Владимира, будущего известного писателя, и Льва. Поэт начинает бывать в их доме, и судьбы Соллогубов вплетаются в ткань его жизни и судьбы.
Женитьба Соллогуба в свое время не прошла незамеченной. Заезжий петербургский великосветский лев неожиданно делает предложение младшей дочери Ивана Петровича Архарова. Неожиданное, потому что двадцатилетняя Софья Ивановна, хотя и была на 16 лет моложе своего жениха, привлекательной внешностью не отличалась, заставляя родных опасаться возможного стародевичества. Ее богатое приданое также ничего не объясняло: Соллогубы были сами богаты и главное – никогда ни к служебной карьере, ни к наживе не стремились. Наконец, интересы супругов имели слишком мало общего. Александра Ивановича вполне удовлетворяла светская жизнь, Софья Ивановна тяготела к литературе и достаточно хорошо разбиралась в ней. Раз в «Северных цветах» за 1825 год П. А. Плетнев напечатал посвященные ей «Письма к графине С.И.С. о русских поэтах». Не случайно и Пушкин искал разговоров с ней. Софья Ивановна была коренной москвичкой. Москва развлекалась легендами о членах ее семьи.
Древняя, но не слишком родовитая семья Архаровых связывала свое начало с неким выходцем из Литвы, последовавшим на переломе XIV–XV веков в Россию за князьями Патрикеевыми, потомками Гедимина. Приписанные к московским дворянам, они ни служебными успехами, ни богатством не отличались. Два сына, теперь уже каширского, дворянина Петра Ивановича Архарова – Николай и Иван к тому же настоящего образования не получили. Николай Петрович с шестнадцати лет начал службу в Преображенском полку, и ему посчастливилось обратить на себя внимание всесильного любимца императрицы графа Григория Григорьевича Орлова. Орлов был послан в 1771 году в Москву наводить порядок в связи с «чумными волнениями». Местный архиепископ Амвросий с целью предотвратить распространение страшной эпидемии распорядился поднять на значительную высоту у Варварских ворот Китай-города чудотворную икону Боголюбской Божьей Матери, к которой стремились приложиться тысячи людей. Взрыв народного гнева был так велик, что Амвросий поплатился за свое решение жизнью: разъяренная толпа убила его прямо в храме.
Тот же гнев обратился и против царского фаворита. Головинский дворец, где поселился Григорий Орлов, был сразу же подожжен. На улицах, площадях, в госпиталях он мог появляться только в плотном кольце солдат. И в этих условиях неоценимой оказывается помощь до тех пор ничем не приметного Николая Архарова. Он с редким рвением и ловкостью начинает розыск виновных – зачинщиков волнений, устанавливает несколько десятков имен из людей всех сословий – от крестьян до дворян и даже детишек. Взрослым Орлов определяет наказание виселицей, детей решает жестоко пересечь.
И снова подручный Николай Архаров выказывает редкую ловкость в организации расправ, тем более что, согласившись с жестокими мерами фаворита, Екатерина ставит условием, чтобы он выехал из старой столицы до начала казней. Среди их исполнителей едва ли не главное место захватывает расторопный Архаров. Граф специально просит императрицу о поощрении неожиданно объявившегося помощника, и награда не заставляет себя ждать – чин армии полковника и назначение московским обер-полицмейстером.
Доверие Екатерины к деятельному администратору заходит так далеко, что императрица поручает ему вместе с графом Алексеем Григорьевичем Орловым-Чесменским участвовать в розыске и похищении так называемой княжны Таракановой – мнимой (действительной?) побочной дочери покойной императрицы Елизаветы Петровны, а в дальнейшем – в следствии по делу о Пугачевском бунте. Ловкость и служебная изворотливость Н. П. Архарова входят в пословицу. О его умении раскрывать самые сложные и запутанные преступления узнает вся Европа. Даже знаменитый парижский полицмейстер Сартин пишет московскому коллеге, что, «уведомляясь о некоторых его действиях, не может довольно надивиться ему».
Высочайшие награды изливаются на Архарова-старшего щедрым потоком. Он становится кавалером всех российских орденов, генерал-поручиком, в 1782 году назначается губернатором Москвы, а в 1784-м – генерал-губернатором Новгородского и Тверского наместничеств. Николаю Петровичу везет даже в том, что в последние годы правления Екатерины он оказывается в немилости и потому вступившим на престол Павлом I сразу же возводится в генералы от инфантерии. Император снимает с себя Андреевскую ленту, чтобы возложить ее на Архарова, и назначает Николая Петровича вторым после наследника престола генерал-губернатором Петербурга. Достаются ему и две тысячи душ.
Мало того, император решает передать в руки братьев обе столицы. Архаров-младший, скромный армейский подполковник, производится в генералы от инфантерии, получает Александровскую ленту, тысячу душ крепостных и назначение командиром московского восьмибатальонного гарнизона, иначе говоря – военным губернатором старой столицы. В этой новой должности Иван Петрович занимает великолепный дом на Пречистенке (ныне – Дом ученых), и хотя пребывание на почетном посту оказалось недолгим – около года, – оно оставляет заметный след в памяти москвичей. Набранные Архаровым-младшим полицейские драгуны были такими головорезами и так плохо ладили с законом, что в московском быту утвердилось понятие «архаровцы».
Однако за быстрым возвышением последовало не менее стремительное падение, и снова обоих Архаровых. В 1797 году император снимает братьев с их должностей и определяет им местом жительства богатейшее поместье Николая Петровича в Тамбовской губернии – Рассказово. Братья были слишком дружны, чтобы расстаться даже в ссылке. Вместе они получают в 1800 году высочайшее «прощение» и разрешение поселиться в Москве в качестве партикулярных лиц. Москвичи не таили обид против былого военного губернатора и стали с большой охотой посещать его гостеприимный дом в старой столице. Стол «для званых и незваных» – грибоедовское выражение куда как подходило к пречистенскому особняку Ивана Петровича.
М. И. Пыляев приводит два ходивших о Иване Петровиче анекдота. «Встретив на старости лет товарища юности, много десятков лет им не виданного, он, всплеснув руками, покачал головой и воскликнул невольно: „Скажи мне, друг любезный, так ли я тебе гадок, как ты мне?“ Второй анекдот связан со слабостью Ивана Петровича к французскому языку, овладеть которым ему толком не довелось. Приезжает однажды к нему старинный приятель с двумя великовозрастными сыновьями, для образования коих денег не щадил. „Я, – говорит он, – Иван Петрович, к тебе с просьбою: проэкзаменуй-ка моих парней во французском языке. Ты ведь дока…“ Иван Петрович подумал, что молодых людей кстати спросить об их удовольствиях и попытался перевести на французский фразу: „Милостивые господа, как вы развлекаетесь?“ Однако языковые тонкости были ему недоступны; сказанное им имело совсем иной смыл: „Милостивые господа, хотя вы предупреждены…“ Юноши, пишет Пыляев, остолбенели. Отец стал их бранить за то, что они не знают даже такой безделицы, что он обманут и деньги его пропали, но Иван Петрович утешил его заявлением, что сам виноват, обратившись к молодым людям с вопросом, еще слишком мудреным для их лет».
