В целом, наркотики можно поделить на три больших группы: возбуждающие, подавляющие и психоделики. Возбуждающие― это наркотики, которые наполняют вас энергией. Кокаин и стимулянты ― самые известные примеры. Подавляющие наркотики ― это штуки вроде героина, от которых становишься сонным и вялым. Никогда их не пробовал, так что сам не знаю, но говорят, что они дарят непередаваемое удовольствие. А психоделики ― это галлюциногены. Эту группу представляют LSD и галлюциногенные грибы.

По большей части я предпочитал разрешённые галлюциногены. У них, в отличие от возбуждающих или подавляющих наркотиков, мало побочных эффектов, и кроме того, их легко достать, поскольку они не запрещены.

На следующий день после свидания я снова принял наркотики. Я решил применить довольно агрессивный подход.

Для начала я прощупал почву тридцатью миллиграммами AMT. AMT ― это антидепрессант, разработанный русскими учёными. Когда они выяснили, что в больших дозах он вызывает галлюциногенный эффект, его запретили использовать в медицине. И всё же сначала он считался простым антидепрессантом. Приняв его, первые два часа человек будет мучиться от ужасной тошноты, в дальнейшем, однако, наркотик доставляет только приятные ощущения. К слову, он ещё и лучшее средство против плохих приходов.

Затем я отварил семена гармалы и выпил жёлтый слой жидкости, плававший сверху. Гармала ― это трава, кажется, из семейства парнолистниковых, родом из Тибета. В ней содержатся индольные психоделические вещества гармин и гармалин. Сама по себе эта трава не вызывает никакого эффекта, но в сочетании с другими галлюциногенами вроде грибов или DMT, усиливает их действие в десятки раз. Это так называемый метод Айяуаска. Поскольку гармала ― МАО–ингибитор, принимать его вместе с сыром или другими молочными продуктами может быть опасно для жизни. Но при воздержании от этих блюд больше он никаких проблем не вызывает.

Наконец явился мой настоящий шанс. Сознание уже тускнело, зрение по краям вовсю плыло ― но теперь настало время для настоящего прихода. Я не собирался останавливаться, только идти вперёд!

Размолов пять грамм сушёных грибов в ступке пестиком, я запил этот порошок одним глотком апельсинового сока. Помимо того, я собрался с духом и проглотил десятимиллиграммовый кристалл 5–MeO–DMT. DMT― это наркотик, содержащий только эффективные компоненты галлюциногенных растений вроде чакропанги, которую туземцы Амазонки используют в своих церемониях Айяуаска. Хоть он и не запрещён, наркотик считается одним из сильнейших среди доступных. По словам одного исследователя, галлюциногенные эффекты более чем в сто раз превосходят эффект LSD. Это самый настоящий король психоделиков!

В ту же секунду я застыл, парализованный! Наркотики подействовали!

Коктейль «Сато Особый» ― мой чудесный, неповторимый рецепт, выведенный долгими исследованиями методом проб и ошибок― был готов.

Смешав в одном коктейле четыре подходящих типа наркотиков, я обеспечил себе королевский приход, подобного которому не испытать даже с запрещёнными веществами. Меня изо всех сил прижало к полу, как при старте ракеты, и я понёсся в бескрайние пространства космоса. Время полностью остановилось. Пространство вокруг совершенно исказилось.

Моё физическое тело исчезло.

― Какой кошмар, Сато. Мне открылось ужасное! Мне было видение! ― говорил Ямазаки, ― Очень, очень большой секрет.

Я хотел что–то ответить, но губы не двигались.

Ямазаки распалялся всё больше:

― Ты меня слушаешь? Слушай внимательно: огромная, чудовищная тайна!

Поскольку больше ничего я поделать не мог, оставалось лишь внимательно слушать.

Поднявшись в полный рост, с улыбкой, шире которой нельзя было вообразить, Ямазаки объявил:

― Я сумел логически доказать, что я единый сущий господь, сотворивший вселенную!

Я умер.

Затем я воскрес к жизни.

― Смотри внимательно, сейчас при помощи моего всемогущества я уберусь в твоей комнате,― Ямазаки ткнул пальцем в разбросанный на полу мусор и крикнул:

― Прочь!

Разумеется, мусор даже не дрогнул.

― Эй! Я повелеваю тебе! Как ты смеешь сопротивляться? ― гневался Ямазаки.

Глядя на эту сцену, я ощутил, как что–то зарождается во мне. Чувство было странным, оно всплывало из самых глубин моего тела. Сложив руки на груди, я всерьёз задумался над этим чувством. Наконец, после вечности размышлений, я сообразил, что это было такое. «Конечно же, это…»

Это тошнота! Меня страшно тошнило. Я постарался броситься в туалет, но путь туда был тяжёлым. Ноги не шагали прямо. Прихожая словно вытянулась, превратившись в пятисотметровый туннель. Ванная была так далеко. Успею ли я? Смогу ли я добраться до туалета, прежде чем начну поливать всё вокруг рвотой?

«Спокойно. Я успею».

Ямазаки только что сказал кое–что. Он сказал: «Я бог».

Но я знал. Я знал, что он ужасно заблуждается. Откуда я знал? Потому, что богом был я! В этой истине я убедился только что, подтвердив её стройными и логичными мыслительными конструкциями.

Я несомненно успею вовремя. «Ведь я бог. Я успею добежать до туалета.»

И я успел.

Распростёршись перед унитазом, я выблевался. Затем мне стало намного лучше. Энергия сочилась из меня. Мне стало хорошо. Медленно дотащившись до комнаты, я обнаружил Ямазаки, сидящего на корточках, с той же улыбкой.

― Нет. Не думать о младшеклассницах, ― бормотал он себе под нос, с таким видом, как будто замыслил какое–то преступление.

Эта сцена почему–то вызвала во мне невыносимое чувство дежавю. «Кажется, что–то подобное уже случалось раньше?..» Пока я размышлял над первой мыслью, меня внезапно посетил ещё десяток чудовищных ощущений дежавю подряд. Казалось, всё, что я видел, уже происходило в прошлом.

Я решил поговорить с Ямазаки об этом чувстве. Не прошло и секунды, как я запутался и перестал понимать, что происходит.

― Стой, мы ведь об этом уже говорили?

― Ты о чём, Сато? Я понятия не имею, что ты…

― Погоди секунду. Дай–ка я как следует подумаю.

Упав лицом на пол, я задумался изо всех сил. И задумавшись, я, наконец, вспомнил… Я был солдатом древней цивилизации, жившей несколько тысяч лет назад; я прибыл в этот мир, пронзив пространство и время. Естественно, я не стал рассказывать Ямазаки о своём открытии. Всё–таки это был вопрос жизни и смерти.

Вскоре голос Ямазаки прервал ход моих мыслей:

― Не забывай дышать. Ты умираешь.

Я вздохнул. Я вернулся к жизни. Изо всех сил благодаря Ямазаки, я задумался, насколько же этот мир полон любви. Кланяясь раз за разом, я повторял:

― Спасибо, спасибо.

Но, как будто чтобы скомпенсировать моё возвращение к жизни, Ямазаки внезапно повёл себя словно при каком–то сильном недомогании. Вцепившись себе в глотку, он начал кататься по полу, корчась в муках. Я спросил его, в чём дело, но он лишь издал нечеловеческий вопль и без единого слова продолжал биться в конвульсиях.

Наконец, он схватил блокнот и шариковую ручку, чтобы рассказать мне о своей беде. Дрожащими руками он начеркал что–то в блокноте.

Внимательно вглядевшись, я разобрал его почерк:

― Я забыл, как использовать голос.

Ямазаки сжимал своё горло с жалким видом. Я изо всех сил ударил его по спине.

― Ай!― сказал он, а затем показал мне большой палец. На лице его снова была широкая улыбка.

Мне показалось, что пришло время нам отправиться на улицу. Было уже заполночь, так что меня не страшила возможность попасться на глаза полиции или соседям.

Мы отправились в окрестный парк. Ямазаки двигался как робот. Может, он и был роботом. И вообще, раз мне приходят в голову такие мысли, получается, я и сам робот? Это предположение показалось мне немного загадочным.

Тогда я попробовал удариться головой о фонарный столб в парке. Ничего не вышло: боли не было. Боли не было вовсе. «Я и вправду робот…»