Староста вздохнул, его плечи поникли, но лежащие на столе руки сжались в кулаки.
– В вашем возрасте наши женщины уже рожают не менее десятка раз и становятся уродливыми и непривлекательными – если выживают при родах, – с горечью сказал он. – Почему боги дали вам все, а нас бросили прозябать в лесной глуши?
– Боги здесь ни при чем, господин Мамай, – покачала головой Карина. – Но жить в таких условиях, без квалифицированной медицинской помощи…
Новая мысль пришла ей в голову.
– Господин Мамай, скажи, наверное, трудно добывать пищу в ваших краях? Мы не хотим стать обузой. Как мы можем отплатить за гостеприимство?
– Деревня без труда прокормит два лишних рта, – староста вяло помахал рукой. – У нас не так много мяса и рыбы, но растительной пищи хватает. Плантации приносят урожай трижды в год, да и съедобные плоды растут в лесах в изобилии. Ходить за ними не так близко, но и не слишком далеко. Я не думаю, что кто-то в деревне согласится принять твою помощь – ты синомэ… я больше не верю, что ты станешь убивать, – успокаивающе тряхнул он головой, завидев, что Карина открывает рот для протеста, – но я стар и многое повидал. Другие окажутся куда менее доверчивыми, прости меня, момбацу сама. Деревня возьмет тебя на содержание, а Тамша, моя дорея, пойдет к вам служанкой. Она все равно мне не нужна, мои жены сами справляются по хозяйству.
– Дорея? – недоуменно переспросила Карина.
– Она, – староста мотнул головой в угол, указывая на женщину, прислуживавшую им за столом. – Зовут Тамша. Она тихая женщина, мешать не станет. Она плохо говорит на общем, но объясниться может.
– Но нам не нужна… – Карина осеклась, когда Цукка под столом пихнула ее коленом.
– Мы с радостью примем услуги твоей дореи, – спокойно сказала Цука старосте. – И мы благодарны тебе за ужин. Но сейчас уже стемнело, и мы не хотим злоупотреблять твоим гостеприимством. Господин Мамай, где нам можно переночевать?
– А! – староста, кряхтя, принялся выбираться из-за стола. – На окраине деревни есть несколько заброшенных хижин. В прошлом году духи забрали многих, их дома так никто и не занял. Пойдемте, я вас провожу. Тамша, – добавил он на непонятном языке, – ана во кого дхонна кё сака шшум. [С сегодняшнего дня прислуживаешь этим женщинам]
– Ма, сан Мамай, – поспешно кивнула та, вскакивая
На улице уже стояла кромешная тьма. Небо над двуглавой горой еще светилось розовым, но большая его часть уже стала черной, а на востоке, разгораясь в прорехах между облаками, сиял край Звездного пруда. Староста зажег факел и пошел по тропинке между хижинами.
– Я так и не спросил, откуда вы родом, – произнес он через плечо. – Вы действительно из Четырех Княжеств?
– Нет, господин Мамай, – Карина вздохнула. – Мы из-за восточного моря. Из страны, называемой Катония. Шай и его люди похитили нас и перевезли через море.
– Из-за восточного моря? – потрясенно проговорил старик, останавливаясь. – Вот, значит, как… Значит, и туда дотянулись когти Дракона…
Его плечи поникли. Он повернулся и медленно зашаркал по тропинке. Цукка и Карина, переглянувшись, молча последовали за ним. Тамша неслышной тенью скользила позади.
Минут через пять старик остановился возле одной из хижин и остановился.
– Здесь ваш дом, – сухо сказал он. – Да оберегут вас ночью духи!
– Спокойной ночи, господин Мамай, – ответила за всех Цукка.
Староста вручил факел Тамше и ушел в темноту. Женщина показала рукой в сторону пустого проема.
– Дом. Ночь. Сейчас спать, – сказала она с отчетливым гортанным акцентом. – Завтра день, сделать дом жить.
– Действительно, что еще тут можно делать ночью, кроме как спать? – пробормотала Цукка. – Даже свечки нет. Кара, ты как хочешь, а я устала до смерти. И я все еще плохо себя чувствую. Я ложусь дрыхнуть, пусть даже на голую землю.
– Погоди, Цу, – Карина прошла вслед за ней в кромешную тьму хижины. – Надо хотя бы сообщить нашим, что мы в порядке… если такое, конечно, можно назвать "в порядке". – Она задействовала сканер и в серой полумгле искусственного мира внимательно осмотрела хижину. Она казалась почти полностью пуста, если не считать чего-то в углу, напоминающего широкую деревянную лежанку. – Осторожно, не запнись. Дай руку. В углу есть какая-то кровать.
– Попробуй ты связаться, – предложила Цукка, опасливо оглядываясь на вошедшую Тамшу, держащую факел слишком близко к деревянной стене. – Или ты все еще не можешь?
– Ой… Я так привыкла, что не могу, что даже не подумала, – созналась Карина. – Знаешь, мне все еще боязно эффектором пользоваться. Каждый раз ожидаешь, что вот-вот шарахнет. Условный рефлекс какой-то получается. Вернемся – публично потребую запретить такое изуверство. Сейчас попробую Мати вызвать. Только, Цу, ты заметила какие-нибудь ориентиры, кроме горы?
– Дай подумать… – Цукка уселась на край угрожающе заскрипевшего топчана и задумчиво намотала на палец прядку волос. – Стемнело очень быстро, да и солнце стояло высоко, когда за горы уходило. Мы где-то на уровне экватора, может, чуть южнее или севернее. Нашелся бы хронометр – я бы точно долготу вычислила. Сколько дней нас везли, ты не сосчитала?
– Если судить по кормежкам и заменам батареи в моем ошейнике, примерно три. Плюс-минус.
– Значит, если мы огибали Западный материк с юга, то не могли подняться слишком высоко на север, а его южный край немногим южнее экватора. Значит, мы где-то в северном тропическом или субтропическом поясе. Климат, кстати, подходящий – душный и влажный.
– Ага… – Карина повернулась на выжидающе глядящую на них служанку. – Госпожа Тамша, как называется двойная гора?
Та непонимающе посмотрела на нее и помотала головой:
– Не понимать, сама Карина.
– Гора! – Карина ткнула в сторону чернеющей на фоне неба двойной вершины и сложила руки домиком. – Название? Имя?
– А! – просветлела женщина. – Гора! Аллахаман гора. Аллахаман. Рога гора, значит. Аллахаман.
– Рогатая гора, – резюмировала Карина. – А деревня?
– Мумма, – подсказала Цукка, и Тамша согласно закивала. – Хотя не факт, что она вообще есть на картах. Кара, нам так и придется спать на голых досках? Хотя бы тюфяк какой-нибудь дали.
– Кто? Что-то у старосты в доме я лишних тюфяков не заметила. Не идти же рейдом по деревне. Давай завтра разбираться, а? Лежат же какие-то тряпки. Ночь перекантуемся, а завтра займемся обустройством.
– Ладно, – Цукка широко зевнула. – Но здесь места только-только на двоих. А нас трое. Придется кому-то на полу спать.
– Не придется, – Карина обернулась к служанке. – Тамша! – сказала она, сопровождая слова энергичной жестикуляцией. – Ты! Сейчас! Иди в дом к господину Мамаю! Спи там! Завтра утром возвращайся сюда! Поняла?
– Ма, сама, – кивнула та. – Сегодня спать дом сан Мамай, завтра возвращаться работать. Ма. Огонь? – она ткнула пальцем в факел, который все еще держала в руках.
– Не надо. Забери.
– Ма, – снова кивнула служанка. – Вы спать спокойно. Я завтра приходить.
Она повернулась и вышла.
– Одной заботой меньше… – пробормотала Карина. – Цу, ты зачем согласилась ее взять?
– Глупая, – вздохнула та. – Ну ладно, сегодня вечером ты кустиками обойдешься. А дальше? Что есть можно, а что нельзя, где воды взять, как туалет устроить, из чего постель сделать… Ты у нас к своим талантам телепатию не добавила? Если нет, нужна помощь местных. Хотя бы поначалу. А местные от нас как от буйных психов шарахаются. Тамше же деваться некуда, ей приказали. Ты с нашими связываться станешь? Только, пожалуйста, не надо конференций. У меня сейчас сил никаких нет.
– Ладно. Я Мати дам ориентиры, пусть передает в СОБ… ой! Они же нас спасать летят!
– И я про то же. В момент разговора они как раз летели из Масарии в Крестоцин, у них там пересадка на международный рейс. Кстати, дай сообразить, что у нас с разницей во времени. Я с ними часа два назад разговаривала. Если горы на западе – действительно Шураллах, то у нас разница во времени с Крестоцином – часов десять, а они как раз к нему подлетали. Если сейчас, скажем, шесть вечера по местному, то там – около шести утра. Плюс-минус. Полет через океан занимает часов восемь, значит, в районе четырех утра завтра они в Граше, а разница с нами сократится до четырех часов. Сообщи это Мати и тоже ложись. Завтра на свежую голову начнем думать, во что мы в конечном итоге вляпались.
