Тимашара медленно поднялась, потирая лоб. Голова тихо звенела, словно где-то внутри бился о стенки черепа одинокий комар.

– Мне надо подумать, – через силу произнесла она. – Подождите здесь. Кампаха, пойдем со мной.

Какой-то странной неуверенной походкой, тяжело оперевшись о дверной косяк, она вышла из комнаты. Кампаха неуверенно оглядела всю компанию и последовала за ней. Следом неслышными тенями выскользнули телохранительницы. Хлопнула дверь, и Яна, вздрогнув, огляделась по сторонам, словно очнувшись от сна. Она медленно опустилась на кровать, оперлась локтями о колени, сгорбилась и закрыла лицо ладонями. Встревоженный Саматта вскочил со стула и присел рядом, приобняв ее за плечи.

– Что случилось, Яни? – спросил он, успокаивающе поглаживая ее по волосам.

– Ментоблок. Второй уровень. Почти третий, – прошептала та. – Она… симпатизировала нам. Но чувство долга не позволило бы симпатии взять верх. Я… сломала барьер. Ее личность… Если с ней что-то случится… Какая же я скотина, Мати!

Саматта крепко прижал ее к себе, и Яна всхлипнула.

– Я не хотела, – почти неслышно прошептала она. – Я не хотела, Мати! Но иначе нам пришлось бы драться, и кто-нибудь обязательно погиб бы…

– Ты все сделала правильно, Яни, – твердо сказал Саматта. – У тебя не осталось выхода. Ты сама знаешь, что мы бы не подчинились, и тогда схватка оказалась бы неизбежной. И мы бы почти наверняка погибли. Я знаю, что ты не испытываешь удовольствия, меняя сознание людей. Мы все знаем. Но мы должны делать, что должно, и пусть вершится судьба.

Он прижал ее к себе еще крепче, баюкая на груди, и она приникла к нему, словно пытаясь укрыться от окружающего холода.

– Я одна ничего не понимаю? – негромко осведомилась Ольга. – Что случилось. Палек?

Палек коротко глянул на нее.

– Информация не для распространения, – сухо сказал он. – Эффектор Яни позволяет напрямую вмешиваться в психику человека. Заставлять его думать и чувствовать так, как ей надо. Не вздумай сболтнуть своим начальничкам, иначе ее в покое уже не оставят.

– Спасибо за деликатный намек, – не менее сухо откликнулась Ольга. – Сама бы я ни за что не догадалась. Я понимаю, почему вы не сказали об этом раньше. Но объясните мне, в чем траур? Тарсачка теперь пропустит нас без боя? Или наоборот?

– Ты не понимаешь, Онка, – покачала головой Яна, отстраняясь от Саматты. Она шмыгнула носом и сердито вытерла кулаком глаза. – Я не имею права так поступать! Это… Это… уничтожение личности, ее ломка – хуже любого другого преступления! Хуже убийства. Даже папа… даже Демиурги так поступают очень редко. Ментоблок третьего уровня означает изувеченную личность, утратившую возможность мыслить самостоятельно – и я почти его достигла. Я пыталась вмешаться как можно меньше, но…

Она махнула рукой и поднялась.

– Что сделано, то сделано. Был выбор – или драка, или Тимашара. Я должна найти ее и проследить, чтобы последствия оказались минимальны. Мати, пойдем со мной.

– Яни, я с вами! – Ольга сделала шаг вперед.

– Нет, – качнула головой Яна. – Онка, пожалуйста, останься. Мати, пойдем.

Тимашару они нашли во дворе. Она стояла, оперевшись спиной на стену возле косяка, скрестив руки на груди, и прищуренно смотрела на солнце, опускающееся к дальним пикам Шураллаха. Лучи светила приобрели красноватый оттенок – ветер нес тучи пыли откуда-то из дальних степей. Кампаха переминалась с ноги на ногу чуть поодаль, неуверенно поглядывая на Старшую мать.

– Вы пойдете дальше, – при появлении Яны с Саматтой Тимашара даже не повернула голову. – Я позволяю. Но помощи от нас не ждите. И запомните: я вас не знаю. Официальная причина нашего появления здесь – ликвидация нескольких боевиков Дракона, местной тайной ячейки соглядатаев. Вас, мирных торговцев, просто проверяли, не являетесь ли вы курьерами Дракона, и после проверки отпустили. Все ясно?

– Да, Старшая мать, – кивнул Саматта. – Мы все поняли. Наша благодарность не знает границ. До скончания века мы не забудем твоей доброты.

– "До скончания века" – слишком долгий срок, – покачала головой та. – Достаточно, если вы просто постараетесь не подставить меня по неразумию.

– Момбацу сама Тимашара, я хотела бы еще раз повидать тебя, когда… мы вернемся в Грашград, – попросила Яна. – Можно? Мы встретились не там, где надо, и не так, как следовало, и я хотела бы… исправить наши промахи.

Тимашара повернула голову и бросила на нее косой взгляд.

– Можно, – откликнулась она после паузы. – Оставь сообщение для меня в приемной Палаты гостей. Мне передадут. Но меня может не оказаться в городе. Я не так часто появляюсь в столице.

Она оттолкнулась лопатками от стены и повернулась к Кампахе.

– Собирай людей, – приказала она. – Мы отправляемся. Времени в обрез, чтобы до темноты добраться до базы в Тёто.

– Да, – кивнула симана. Вложив два пальца в рот, она громко переливчато засвистела. Старшая мать встряхнулась всем телом, словно выбравшаяся из воды собака, и спорым шагом вышла в распахнутые ворота в сопровождении трех неслышных телохранительниц. Яна глубоко поклонилась ей и замерла в поклоне. Саматта услышал, как она еле слышно прошептала:

– Прости меня, сама Тимашара.

Кампаха приблизилась к Яне. Та медленно распрямилась и вопросительно посмотрела на недавнего врага. Тарсачка помялась.

– Скажи своему Палеку, что я извиняюсь, – сердито сказала она, пытаясь грубостью тона замаскировать смущение. – Вот, возьми, – она сунула Яне бумажку в тысячу вербов. – То, что он за меня Хому отдал. Скажи, что я оценила… его заступничество. И скажи ему, дураку, что я не предательница, понятно? Он на самом деле меня не спас, так что я ему ничем не обязана. Предательница, ха! Он еще не знает, что такое оказаться преданным по-настоящему.

Фыркнув и вздернув нос, она повернулась и выбежала в ворота постоялого двора. Яна печально взглянула ей вслед.

– Ну почему все так плохо? – вслух спросила она. – Она ведь на самом деле веселая и храбрая. И любопытная. Мы ведь могли бы с ней подружиться, если бы встретились иначе. И я могла бы всех успокоить, если бы сразу сообразила, что происходит… – Она махнула рукой.

– Перестань винить себя, – Саматта положил ей руку на плечо. – Яни, ты не можешь тащить на плечах весь мир. Я понимаю, почему Дзи вбил в тебя именно такие моральные принципы, но сейчас у тебя действительно не осталось другого выхода. Жизнь, знаешь ли, редко укладывается в красивые теоретические схемы. Да я и не заметил, чтобы Тимашаре стало плохо после твоего вмешательства.

– Она в смятении, Мати, – вздохнула Яна. – Она не понимает, что с ней происходит и почему она решила нас пропустить. Я попыталась ее немного успокоить, но мне нужно бы оставаться рядом еще неделю. Или две.

– Через две недели мы вытащим Цу и Кару и вернемся в Грашград. Встретимся с ней, и ты проведешь еще один сеанс психотерапии. Или сколько там понадобится. Кстати, а что ты там говорила? Про дороги? Ты сама придумала?

– Вступительная часть монолога Феи дальних странствий из "Сказок ласкового лета". Я его еще в музыкальной школе заучила. Сопровождение, правда, не то, что в оригинале.

– По-моему, я этот спектакль так и не посмотрел. Вернемся – восполню упущение. Пойдем в дом, Яни. Нужно закончить упаковываться на завтра и лечь спать пораньше, чтобы отоспаться. Дальше дорога станет тяжелее, на мулах ли, на машинах ли…