И наконец он спустился в тенистую долину, обвеянную страстными дуновениями, которые ласкали его тело.
В одном из гротов он увидал Персефону. Прекрасная Майя ткала покров, в котором переливались образы всего сущего. Перед божественной девственницей Дионис остановился в немом восторге. В это время гордые Титаны и свободные Титаниды увидали его. Первые — завидуя его красоте, вторые — охваченные безумием любви, подобно грозным элементам бросились на него и растерзали его в куски. Распределив между собой его члены, они бросили их в кипящий котел и погребли его сердце. Юпитер поразил своими громами Титанов, а Минерва поднялась в высоты эфира с сердцем Диониса; там это сердце превратилось в пылающее солнце.
Из клубов же фимиама, которые поднимались от сжигаемого тела Диониса, произошли человеческие души и поднялись к небу. Когда их бледные тени достигнут до пылающего сердца Бога, он зажгутся ярким пламенем, и тогда Дионис воскреснет, более живой чем прежде, в высотах Эмпирея.
Теперь ты познал мистерию о смерти Диониса. Выслушай мистерию его воскресения. Человечество — плоть и кровь Диониса. Страдающие люди, это — его растерзанные члены, которые ищут друг друга, терзаясь в ненависти и преступлениях, в бедствиях и в любви, на протяжении многих тысяч существований.
Огневая теплота земли, бездна низших сил, притягивает их все более и более в пропасть, все более разрывает их. Но мы, посвященные, знающие то, что на верху, и что внизу, мы — спасители душ, мы — Гермесы человечества, подобно магниту мы притягиваем их к себе, сами притягиваемые Богами. Таким образом помощью небесных чар мы воссоздаем живое тело божества. Мы заставляем небо проливать слезы и землю издавать ликование; подобно драгоценным камням, мы несем в сердце своем слезы всех живых существ; чтобы преобразить их в улыбки, Бог умирает в нас; в нас же Он воскресает.
Так говорил Орфей. Ученик дельфийского храма преклонил колени перед своим учителем, а первосвященник Юпитера простер руку над его головой и произнес следующие слова посвящения: "Да будет неизреченный Зевс и Дионис, трижды проявляющийся в аду, на земле и в небесах, милостив к твоей молодости и да прольет он в твое сердце науку Богов".
Затем посвященный покидал перистиль храма и шел к жертвеннику, чтобы бросить в его огонь стиракс и трижды призвать Зевса-Громовержца. Жрецы, составив круг, медленно двигались вокруг него, распевая гимны. Первосвященник оставался под портиком, пока вновь принятый ученик снова не подошел к нему.
"Сладкозвучный Орфей, — сказал он, — возлюбленный Сын Бессмертных и нежный целитель душ! С того дня, как я услыхал твои гимны Богам на празднестве Аполлона Дельфийского, ты восхитил мое сердце, и я готов следовать за тобой повсюду. Твои гимны подобны опьяняющему нектару, твои поучения подобны острому напитку, который возрождает поникшее тело, разливая по его членам новую силу."
"Тяжел путь, ведущий отсюда к Богам!" произнес Орфей, который, казалось, прислушивался к внутренним голосам более, чем к голосу своего ученика. "Цветущая тропинка, крутой подъем и затем острые скалы, над которыми сверкают молнии, и безграничное пространство, вот — судьба Ясновидца и Пророка на земле. Оставайся же, дитя мое, на цветущих тропинках равнины, не ищи того, что за ними."
"Моя жажда усиливается по мере того, как ты ее утоляешь", отвечал молодой посвященный. "Ты поучал меня о сути Богов, но поведай мне, великий учитель Мистерий, вдохновляемый божественным Эросом, смогу ли я их увидеть когда-нибудь?"
"Очами духа", ответил первосвященник Юпитера, "но не телесными очами. Ныне же ты в состоянии видеть лишь земными очами. Необходим великий труд, или же тяжкие страдания, чтобы открылся внутренний взор."
"Ты один можешь открыть его, Орфей! Оставаясь с тобой, я не ведаю страха."
"Если ты хочешь того, слушай. В Фессалии, в долине Тэмпейской, возвышается мистический храм, закрытый для непосвященных. В этом храме Дионис обнаруживается перед мистами и ясновидящими. Через год приходи на его праздник; я погружу тебя в магический сон, я раскрою твои очи, чтобы они увидели божественный мир, а до тех пор сохраняй целомудрие жизни и белизну души, ибо знай, что божественный огонь ужасает слабых и убивает нечестивых."
После этих слов учитель повел дельфийского ученика во внутренность храма и указал ему назначенную для него келью. Там была зажжена египетская лампа, которую поддерживал крылатый гений, и там, в сундуках из душистого кедра, находились многочисленные свитки папирусов, покрытые египетскими иероглифами и финикийскими письменами, а также свитки, написанные Орфеем на греческом язык, которые заключали его тайное учение.{6}
Учитель и ученик беседовали в келье до глубокой ночи.
Глава III. Праздник Диониса в долине Тэмпейской {7}
Это было в Фессалии, в свежей долине Тэмпейской. Святая ночь, посвященная Орфеем мистериям Диониса, наступила. В сопровождении одного из служителей храма, дельфийский ученик шел по узкому и глубокому ущелью между островерхими скалами. В темноте ночи не было слышно иного звука кроме журчания реки, которая протекала в зеленых берегах долины. Наконец, серебряный диск луны показался из-за черной гривы скал. ее магнетический свет скользнул по всем глубинам, и вдруг — волшебная долина осветилась вся неземным светом. Словно сдернули с неё покрывало и вся она раскрылась с своими зелеными оврагами, рощами из ясеней и тополей, своими хрустальными ручьями, гротами, заросшими вьющимся плющом, и с своей извилистой речкой, то охватывающей своими рукавами тенистые островки, то катящей свои волны под сплетенными ветвями больших деревьев. Бледный туман и сказочный сон окутывал все растения. Казалось, что вздохи нимф проносились по зеркальной поверхности реки и что смутные звуки флейт поднимались из чащей неподвижных тростников. Надо всей долиной носились незримый чары Дианы.
Дельфийский ученик шел как во сне. Он останавливался от времени до времени, чтобы вдохнуть аромат жимолости и горького лавра. Но магический свет длился лишь одну минуту. Луна закрылась облаком и все потемнело: скалы приняли угрожающий вид и блуждающие огни засветились во всех направлениях, под густою тенью деревьев, на берегу реки и в углублениях долины.
"Это Мисты, — сказал проводник, — пускаются в путь. Каждая группа имеет своего проводника-факелоносца. Мы последуем за ними."
Наши путники встречали много живописных процессий, выходивших из глубины рощ; вначале они увидали мистов молодою Вакха, юношей, одетых в длинные туники из тонкой льняной ткани и в венках из плюща. Они несли чаши из резного дерева, символ чаши жизни. Затем прошли молодые люди с гордой и смелой осанкой, которых называли мистами сражающегося Геркулеса; на этих были короткие туники, обнаженные ноги, львиные шкуры, спадающие с одного плеча, оливковые венки на головах. Затем появились мисты растерзанного Вакха с пятнистыми пантеровыми шкурами на плечах, с пурпурной повязкой на волосах, с тирсом в руке.
Проходя мимо одной пещеры они увидали распростертых на земле мистов Аидонаи и подземного Эроса. Это были люди, оплакивающие своих умерших родственников и друзей; они пели тихими голосами:
"Аидонаи! Аидонаи! Возврати нам тех, кого ты взяла у нас, или дозволь нам спуститься в твое царство".
Ветер, врываясь в пещеру, как бы продолжал под землей протяжные стоны мрачного напева. Внезапно один из мистов повернулся к ученику дельфийского храма и сказал ему:
"Ты переступил порог Аидонаи. Ты не увидишь более света живущих".
Другой мист, проходя мимо, задел его и шепнул ему на ухо: "Тень, ты сделаешься жертвой тени. Ты, который принадлежишь ночи, ты вернешься в царство Эреба!" И он пустился бежать.
Ученик дельфийского храма почувствовал себя оледеневшим от страха. Он шепнул своему проводнику: "что означает все это?" Служитель храма, казалось, ничего не слыхал. Он произнес равнодушным тоном: "Нужно перейти через мост. Никто не может избежать конца". Они перешли деревянный мост, переброшенный через Пенею.
