— О, чё творится-то.

— Сотник со своей стражей на городских вратах день и ночь бдеть королю обещался. В личико каждому заглядывать, татей искать. В помощь ему король магов выделил. Одного татя Гергел даже по имени знает. Известное имя. Граф Жак де Паранель.

Жак при этих словах завибрировал, и дракону, во избежание эксцессов, пришлось поспешно зажать ему ладонью рот.

— Это который главный генерал, что ли?

— Не, главный генерал папаша евойный. Генерала Жаномлсличуг, а татя, сыночка его, Жаком. Король в его имение своего человека послал.

— А чё ж он армию не послал?

— Да ты совсем дурная. Ентот Жан армией-то и командует! Опять же матушка его, бабушка татя, герцогиня гишпанская. Конфликта международная могёт быть. Да и не верит король, что Жак это. Думает, что упыри им прикрывались, и человека своего в имение послал просто так, на всякий случай. Выяснить, где сыночек его генерала сейчас находится.

— Да откуда твой мужик все в таких подробностях знает, а? — задала резонный вопрос Вилена.

— Как откуда? Он у меня стражником при дворце королевском подрабатывает!

— Ага, стражником,— хихикнула Вилена.— Стражникам сапоги чистит.

— Чистит! Ну и что? Скажешь, маленькая должность? Считай, приближенный к королю! Да перед ним генералы склонялись!

— Это когда?

— Когда смотрели, как он сапоги почистил. А потом хрясть ему по загривку: «Почему вот тут не блестит, морда небритая?!!» — и он опять чистит. А пока чистит, они ему все как на духу выкладывают! Он, могёт быть, поболе любого сыпчика королевского знает! Он мне про королевский дворец такое рассказывал! Там такое творится!

— И что же там творится? — Видно, Вилене не хотелось возвращаться к работе, и она не прочь была посудачить.

— Стража по ночам в королевский сад даже носа сунуть боится! Там такие ужасы! То оборотни, то упыри нападут! А о прошлом месяце случай был. Старик один к Гергелу пришел. Лицом черен, сам седой. Сотник его спрашивает: «Дедушка, тебе чего?» А он: «Сажай меня! С повинной к тебе пришел!». Гергел-то удивился: «Какая повинная? Тебе сто лет в обед». А тот ему: «Какой я дед? Мне тридцать годков всего! Это я в королевском саду таким стал. Во дворец с подельщиками хотел пробраться, сокровищницу ограбить! Так даже до дворца не дошел! Таких ужасов там натерпелся! Один в живых остался! Вяжите меня, ребятушки. Вяжите — и в рудники. Только в такие, которые отсюдова подальше!»

— И что, сослали на рудники?

— Сослали. За попытку ограбления короля. Так он им на радостях ножки целовал, когда его в кандалы заковывали. Во как перепужался тать! А ты говоришь, чего творится? Ладно, заболталась я с тобой. Мне еще Жаннет об этих ужастях рассказать надо.

Баба оторвалась от плетня и помчалась разносить свежие новости по деревне. Вилена долго смотрела ей вслед.

— Может, и мне своего в городе при страже пристроить? А то ведь дура дурой. Все новости последняя узнаю. Даже поговорить не с кем. Нечего ему целыми днями на печи лежать.

Вилена выудила из корзины мокрое полотенце и пошла наставлять своего благоверного на путь истинный. Как только она скрылась в доме, расположенном неподалеку от сарая, оборотень радостно потер руки.

— Так, одежду для нашей принцессы я нашел.

— Где нашел? — поднял на него глаза Жак.

— Вон, на веревочке висит, сохнет. Ближе к вечеру я ее стяну, и, как стемнеет, мы пойдем на дело.

— Борюсик, чужое брать грешно.

— Кто б говорил! У тебя что в руках? Жак уставился на жезл графа де Куфто.

— Я, чтоб на могилку положить его, взял,— возмутился он.

— А я платье стырю, чтобы на свои нежные плечики надеть. Или ты предпочитаешь, чтоб наследница престола шла на дело голой? — Оборотень задумался,— Вообще-то хорошая идея. Вся стража сразу в обморок упадет.

— Если раньше скопом не изнасилует,— сочувственно сказал дракон.

— Да, риск велик. Вот видишь, Жак, у меня нет выбора,— вздохнул оборотень,— платье придется конфисковать. Надеюсь, теперь вы поняли, как мы будем проникать во дворец?

— Теперь да,— кивнул дракон.

— Я, кажется, тоже догадываюсь,— прогудел Жак.

— Правильно догадываешься. С помощью жезла. А теперь спать! Надо как следует отдохнуть перед решающей схваткой. Чувствую, будет веселенькая мочь!

Нормально отоспаться перед делом рыцарь им не дал. Бедолагу замучила совесть. Он сидел на сене, взирая на жезл, и горестно причитал:

— Что папа скажет? Я — вор! Потомственный дворянин покусился на чужое добро! Только бы бабушка не узнала! Позор!

Его долго успокаивали, уговаривали, он ненадолго затихал, но стоило оборотню с драконом сомкнуть глаза, как все начиналось сначала. Под вечер Борюсик все же нашел ему занятие, стырив раньше времени свадебное платье хозяйки. Он затолкал его в мешок и сердитым голосом приказал охранять. Какое-то подобие дисциплины рыцарю сумели привить в его родовом замке, и дракон с оборотнем, и без того намучавшиеся с Жаком за предыдущую ночь, наконец-то заснули, а когда, ближе к полуночи, проснулись, ни рыцаря, ни жезла, ни мешка рядом с ними на сеновале не оказалось. Вот тут-то они и поняли, что веселенькая ночь началась.

— Вот сволочь! Гад! — начал расстраиваться обычно вежливый дракон.

— Спокойно! — Борюсик ощупал вмятину на сене, где недавно страдал над жезлом академика Жак.— Еще теплое. Далеко уйти не мог. Не помнишь, о чем он бубнил, пока мы не заснули?

— Последнее, что запомнил... — Ариэль напряг память.— Ага... вроде так: «Мама с детства учила: если заранее во всем признаться, будут меньше бить». Вот вроде и все, потом я отключился,

— Идиот! Сдаваться пошел. Быстро за ним, пока его стража в оборот не взяла!

— Как ты думаешь, куда он пошел?

— Во дворец, конечно. Да только хрен он туда дойдет. Его раньше у городских ворот заметут. Надо перехватить. За мной! Я дорогу знаю.

— Да этот рохля с любой дороги собьется.

— Зато я не собьюсь. По запаху пойдем.

Они покинули сарай, давший им приют почти на целые сутки, вихрем проскочили узкие деревенские улочки и помчались по дороге, ведущей в Авалон, вздымая тучи пыли.

— Не отставай! Чего так медленно бежишь? — сердито прошипел оборотень на бегу.

— Дыхалки не хватает. Я все-таки ученик мага, а не дикая кошка, как некоторые,— соврал дракон. Борюсику он пока еще не доверял, а потому карты до конца раскрывать не собирался. — И потом, я за тобой бегу. Ты же меня по запаху ведешь.

Дорога нырнула в лес, кроны деревьев перекрыли тусклый свет неполной луны, и дальше бежать пришлось в почти полной темноте.

— Рассказывай! Ученик мага... а то я не вижу, как у тебя зрачки сузились. Да еще и в вертикальные щелочки. Небось не хуже меня в темноте видишь?

— Меня Пагацельс много чему научил,— огрызнулся дракон.— Ты не отвлекайся. След держи. Я по запаху охотиться не умею.

— А может, хватит друг перед другом выделываться? И так понятно, что ты перевертыш. Давай, как положено, в истинных обличьях: я гоню на четырех, а ты... какое у тебя истинное обличье?

— Две руки, две ноги и одна голова! Человек я! — прорычал раздосадованный дракон, представив, как будет ломиться через лес в своем истинном обличье, задевая крыльями стволы деревьев. Да на этой узкой проселочной дорожке даже взлететь не удастся!

Дорожка вынырнула из леса, и стало ясно, что они опоздали. Оба прекрасно видели в темноте, а потому закрытые на ночь городские ворота узрели одновременно. Рыцаря на дороге, ведущей к воротам, не было, а это означало только одно: он уже в городе.

— Это конец,— простонал оборотень.

— Закрой глаза.

— Что?

— Закрой глаза, кому говорят, а то без них останешься, я колдовать буду!

Оборотень послушно закрыл глаза и сослепу чуть не грохнулся, запнувшись о кочку, но упасть не успел. Когтистая лапа Ариэля, принявшего истинный облик, подхватила его тщедушное тело. Дракон взмыл в воздух и, энергично махая крыльями, быстро набрал высоту.