В них – или в том, что она первой из репортеров прямо спросила у него, намеревается ли он баллотироваться в парламент. Несмотря на ее утверждение, что слухи об этом носятся по всему Дублину, ей, должно быть, пришлось напрячь свой слух: он начал обдумывать такую возможность всего месяц или два назад.

Начисто все отрицать – с Тарой О’Коннел это не пройдет. Она просто вставит эту информацию в свою чертову передачу, а он будет выглядеть трусливым болваном, если объявит потом о своих намерениях. Но если он признает, что обдумывает подобный шаг, а потом передумает, то будет выглядеть еще глупее. Тогда она сможет припереть его к стенке.

Сверх того, у него возникло ощущение, что она не слишком интересуется его политическими амбициями. Он видел ее репортажи, и в них было мало политического анализа, в основном пустая болтовня и шум по поводу защиты интересов низших слоев. Она превращалась в бульдога, когда хотела получить ответы на свои вопросы – особенно если эти вопросы ставили человека в неловкое положение. Не одна карьера рухнула под напором тарана по имени Тара Брид О’Коннел.

Так что же заставило его подпустить ее к себе? И почему она шныряет по Килбули, если всем известно, что он в Дублине, и он даже сам не знал, что поедет домой, пока не позвонил Линч?

Или она следовала за ним из города и каким-то образом подстроила эту встречу?

Несколько вопросов, заданных Мэри Доннели, прояснили ситуацию и подтвердили то, что он уже заподозрил: она пробыла здесь уже два или три дня.

Итак, что мы имеем? Он последовал за Тарой в магазин по собственной воле и пригласил ее покататься с ним – тоже по собственной воле, по прихоти, рожденной желанием выяснить, действительно ли ее волосы того же оттенка, что и шкура его коня. Идиотизм! Если он сделал глупость, то благодарить должен лишь самого себя. Теперь ему также самому придется найти выход.

О Господи, как же он ненавидит репортеров!

– Берегись!

Это предупреждение спасло палец Рори Боланду. Он отдернул руку за секунду до того, как мотор опустился на блок, куда он по глупости положил ладонь.

– Господи, – произнес Мартин, выключая лебедку. Рори вытер внезапно вспотевший лоб рукавом.

– Спасибо. Я твой должник.

– Что это с тобой? Ты сегодня опасен для самого себя.

– Я просто умираю с голоду, вот что со мной. Мой пупок прилип к позвоночнику.

– Как это? Ты ведь каждый день ешь у Мэри Доннели.

– Должен есть. – Рори вытер руки о грязную зеленую тряпку, свисающую у него из заднего кармана. – Но сегодня утром она заявила мне, что больше не будет для меня готовить. Я должен сам себя кормить. А потом я выложил кучу денег у Дигана за такое гадкое, пересоленное рагу, какого мне еще в жизни не доводилось пробовать.

– У Дигана? – недоверчиво переспросил Мартин. – Никогда не съел ни одного невкусного кусочка у Дигана.

– Я тоже – до сегодняшнего дня. И никогда еще меня так скверно не обслуживала Сиобейн. – Рори выложил ему эту злосчастную историю.

– Так что ты остался и без завтрака, и без ленча? – спросил Мартин.

– Без ничего!

– Бедняга. – Мартин покачал головой, обдумывая это ужасное положение. – Неудивительно, что ты не можешь сосредоточиться на работе. В любом случае пора сделать перерыв. Беги куда-нибудь и поешь, чтобы продержаться до ужина. Тогда ты будешь работать лучше и мы оба будем целее.

Рори кивнул.

– Наверное, я так и сделаю.

Он снял комбинезон, расчесал пальцами волосы и отправился в булочную, расположенную рядом с мастерской по ремонту автомобилей, в которой он работал на Мартина Джури.

Так как было уже далеко за полдень, в булочной оказалось мало народу, но и выбора не было почти никакого. Пока Рори разглядывал пустые корзинки, он почувствовал на себе пристальный взгляд Крисси.

– В чем дело? – спросил он, поворачиваясь к ней.

– Меня просто удивило, почему ты пришел за булочками в такое время.

– Я голоден – почему же еще? – проворчал он и снова принялся рассказывать свою грустную историю.

– О, неужели такой крупный парень, как ты, целый день ничего не ел? Это преступление – вот что это такое! Очень жаль, что ты не пришел к нам во время ленча. Мы тогда только вынули пирожки из духовки. Зияешь, те самые, с мясом, луком и травками.

У Рори потекли слюнки. Эти пирожки были его любимой едой после хорошей тарелки ветчины.

– Я съем один, – охрипшим голосом произнес он.

– Мы все распродали, – развела руками Крисси.

– Распродали? Так зачем ты мне о них рассказываешь, женщина? Ты хочешь меня помучить?

– Нечего на меня кидаться! – обиделась она, выгибая спину, словно ощетинившаяся кошка. Рори показалось, что он услышал короткий смешок, но это ему наверняка померещилось. – Я всего лишь сказала, что тебе следовало прийти сюда пораньше. Но ты не пришел. А теперь ничего не осталось.

– Тогда дай мне две булочки со смородиной. – Он показал на ближайший поднос на верхней полке.

– Отлично. – Она взяла пакет из белой бумаги и щипцы я потянулась к контейнеру за булочками. – С тебя ровно один фунт.

– Я возьму к ним масла, – сказал Рори.

– Масла нет. Кончилось. – Она бросила булочки в пакет и загнула его верхнюю часть.

– Но ведь не могло у вас кончиться масло! Это же булочная.

– Не приехала доставка, и у нас осталось ровно столько, чтобы хватило на утро, – возразила она. – Я не собираюсь погубить утреннюю выпечку, отдав сегодня масло тебе.

– Но я ведь не могу есть их без ничего! – возмутился Рори.

– Почему? – удивилась Крисси.

– Они всухомятку невкусные.

– Запей водой. Она бесплатная. Полагаю, у Мартина в мастерской есть вода.

– Ах, Крисси, почему ты так плохо со мной обращаешься?

– Меня ждет работа, Рори. Ты берешь эти булочки или нет?

– Беру, – проворчал он и сунул руку в карман. – С маслом или без масла.

– Прекрасно.

– Прекрасно.

Он положил монету в один фунт ей на ладонь, взял свой пакет и вышел. Крисси сдерживалась, пока он не исчез из виду, а потом ее веселый смех зазвенел среди стеклянных витрин, как колокольчик.

Это может оказаться еще забавнее, чем она думала.

Во второй половине дня Тара подъехала к Брэмбл-Корту, и работник, подстригавший живую изгородь у ворот, показал ей дорогу к конюшне.

Следуя его указаниям, она обогнула на своем «фольксвагене» северное крыло дома и поехала по узкой аллее через рощу из древних дубов, которые каким-то чудом пережили несколько веков английского кораблестроения. Даже без этих указаний она наверняка заметила бы конюшню: длинное строение из красного кирпича вмещало, наверное, двадцать стойл, а поблизости находились загоны для выгула, ринги и другие атрибуты коневодства.

И там, в широких воротах конюшни, стоял Брайен Ханрахан, в простом костюме для верховой езды и слегка поношенных коричневых сапогах, и держал повод такого красивого темно-рыжего коня, каких Тара еще никогда не видела. Он разговаривал с каким-то мужчиной, который что-то делал с правой задней подковой мерина.

Тара выключила мотор и распахнула переднюю дверцу. Ее тут же окутал запах конюшни – густой аромат лошадиного пота, сена и свежего навоза. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, как у нее на душе стало спокойнее. С ее точки зрения, Брайен не мог выбрать лучшего места для встречи.

– Добрый день, мисс О’Коннел, – поклонился Брайен. – Сейчас я к вам подойду.

Она стояла в сторонке, пока они не закончили с подковой, а когда второй мужчина выпрямился, она с удивлением узнала Томми Ахерна. Вот это уже интересно! Он поднялся на одну ступеньку вверх в ее глазах – благодаря лошадям и спустился на одну ступеньку вниз – из-за своего выбора работодателя.

Брайен что-то сказал Томми, и тот ушел в конюшню, а Тара подошла к хозяину поместья.

На этот раз они пожали друг другу руки – в знак перемирия, правда временного, которое он ей пообещал.

– Привет, красавец, – обратилась она к коню, давая ему понюхать ладонь.