Так было раньше. Если бы то же самое случилось сегодня, то наверняка последовали бы обвинения со стороны «гуманных» людей в том, что ущербных и больных бросают на произвол судьбы, обрекают влачить жалкое существование, при этом участь некоторых из них оказывается просто незавидной… Гораздо гуманнее, оказывается, поместить таких людей в лечебницы, где «люди в белых халатах» будут методично и аккуратно убивать их в зародыше. Однако если следовать теории естественного отбора, то в замкнутом пространстве острова выживут лишь те особи, которые окажутся наиболее приспособленными, они оставят после себя больше потомства, чем неприспособленные. Следовательно, через некоторое время вся популяция изолята будет состоять из приспособленных. На вопрос: приспособленных к чему? — следует ответить: к дикому существованию! Шерсть на теле вместо одежды, склонность к агрессии как раз и будут такими приспособлениями. Думается, что понятие о культуре и нравственности в такой популяции развеются как дым. Нет нужды сохранять то, что не имеет никакой приспособительной ценности и что даже является помехой для дикого существования. Надо иметь в виду, что нравственные критерии, способность мыслить трезво, интеллектуальный и культурный потенциал были утеряны такими особями еще до того, как они попали на такой остров. В этом случае разительные превращения, которые произойдут с людьми, явятся лишь следствием того образа жизни, который хотят и могут вести данные особи, пусть даже насильственно отделенные от общества.

Не так давно газеты писали о Вите Боровике. Этот парень вырос в глухом поселке Большой Картель в часе езды от Комсомольска-на-Амуре. В школе он учился плохо. Хотя и занимался по вспомогательной программе, но все равно умудрился остаться на второй год. Вместо уроков он убегал в тайгу, ему нравилось подолгу бывать в лесу, собирать ягоды и грибы, ставить силки на зайцев… Когда Витю забрали в армию, он попал служить на Камчатку. С самого начала в армии он не прижился, три раза сбегал, как заяц бежал куда глаза глядят. Но его всякий раз ловили и водворяли обратно, при этом жестоко, до потери сознания, избивали, вероятно таким путем предполагая пробудить в нем сознание неизбежного возмездия за дезертирство. В последний раз он сбежал более удачно. Бежал по лесу до тех пор, пока не споткнулся и не упал в яму, сильно ударившись головой о корягу. В этой яме он провалялся без сознания несколько дней, пока его с собаками искали по всей округе. На Камчатке в лесу много гуляет свободного народа, без документов и постоянных квартир. Никто этих людей не спрашивает, кто они такие и почему там живут. И они, пользуясь этим, живут как хотят, пьют да на зверей охотятся. Такую же жизнь повел и дезертир Витька. Он вырыл себе в диком лесу землянку. В сопках не пропадешь: грибы есть, орехи, ягоды, звери, на которых Витя ставил по старой памяти самодельные силки. Научился убегать от голодных медведей. Так и прожил он в землянке шесть лет, и если бы не пожар, прожил бы, наверное, еще больше. Изредка к беглому солдату наведывались лесные бомжи с бутылкой бормотухи. После очередного их посещения и случился пожар в землянке. 60 % ожогов на коже Витьки — таков был печальный итог пьянки. Всеми забытый бывший солдат пролежал без движения больше двух недель не в силах пошевелиться. Слышал, как много раз совсем рядом орудовала медведица, стараясь до него добраться, — обожженное тело уже начало разлагаться. Его спасли его же друзья, бомжи, придя через полмесяца проведать «лесного брата». В госпитале Бурденко, куда его специально доставили с Камчатки, видят в феномене Виктора Боровика редчайший случай выживания в экстремальных условиях. На Витькином теле раны заживают лучше, чем на собаке. Несмотря на огромную площадь ожогов и катастрофическое истощение всех органов, Боровик поправляется с космической скоростью.

И этот случай далеко не единичный. Недавно сообщалось, что в Турции был пойман мужчина, прекрасно приспособленный клееному образу жизни, в этом не оставляла никакого сомнения та удивительная легкость, с какой он лазил по деревьям. Этот мужчина был немолод и имел значительный стаж дикого существования, как это удалось выяснить, — свыше тридцати лет!

На Украине в Чемеровском районе Хмельницкой области вот уже много лет живет на дереве Николай, бывший биолог. Он построил себе хатку на вершине двадцати метрового ясеня. В его гнезде-избушке есть книги, чайник, кровать, даже ковер — словом, все необходимое для уединенной неспешной жизни. Причем у Николая есть нормальный, «земной» дом, где теперь он бывает как гость. На вопросы приезжих, зачем это здоровенный мужик на дереве гнездо свил, односельчане отвечают так: от него ушла жена с другим мужиком, оттого он и залез на верхотуру, а по ночам кур ворует у соседей…

Другой житель сельской местности, россиянин Евгений, вырыл под своим домом обширную пещеру, в которой спит, и считает это единственно правильным решением для себя.

Конечно, назвать Витю Боровика, Николая, Евгения и других снежными людьми было бы неоправданной натяжкой хотя бы потому, что они разговаривают и их тело шерсти не имеет. Впрочем, согласитесь, что отделять нормального человека от снежного только по количеству волос на коже и способности говорить было бы тоже чересчур опрометчиво. Может быть, вы повстречали волосатого нудиста на отдыхе, и он не хочет разговаривать с посторонним человеком. Сразу ловить его и делать скоропалительные выводы вряд ли уместно. В конце концов каждый живет как умеет и как хочет.

К слову сказать, когда наклонностей к деградации личности нет, то такие люди могут десятилетиями жить в затворничестве или вдали от людей в диких местах и нисколько не терять человеческий облик и свой нравственный потенциал. Все зависит от человека, к какому именно он тяготеет образу жизни: человеческому или звериному! Хороший пример — монахи-отшельники, порой всю свою жизнь проводящие вдали от людей и нисколько не теряющие своей духовности, а, напротив, всемерно ее развивающие. Или хотя бы пример человека, 42 года прожившего в лесу, — Ивана Васильевича Бушило, скрывавшегося от карательных сталинских органов. Лишь в конце 1980-х гг. он вышел к людям из своего добровольного заключения, не утратив облик человека и ясность ума.

Потребность в культуре, традиционном укладе жизни формируется не только самой культурной средой и укладом жизни, но и потребностями личности! Исходя из этого, мы вправе предположить, что в человеческом обществе все же имеется достаточное количество людей, которые склонны вести дикое, не ограниченное никакими нормами и приличиями существование. В этом случае культура и нравственность будут стеснять потребности такого индивида. Неудивительно, что все это он отринет как ненужное, как только представится первая возможность. Вместе с потерей нравственных ориентиров изменится не только личность, но и внешний облик человека, если уж не в первом поколении, то во втором и третьем точно. Облик диких людей будет изменяться благодаря новой среде обитания, в которой они окажутся. Их тела будут подстраиваться под эту новую среду. Функцию одежды на себя возьмет шерсть, поначалу не очень густая, но впоследствии не уступающая звериной. Отрастание волос на теле человека в качестве приспособительной реакции к существованию без одежды вполне обычное явление.

Как показали исследования, кожа дикого человека постепенно дубеет и делается похожей на шкуру зверей, с успехом заменяя одежду. Ее цвет под воздействием кожного пигмента меланина темнеет. Помимо густой шерсти, у некоторых разновидностей снежных людей, особенно таких, которые живут в холодном климате, появляется теплый подшерсток. За счет этого снежные люди хорошо переносят холод. Линяют, как звери. Среди них есть брюнеты, блондины, как и среди людей. Необходимые адаптации — увеличение клыков, жевательной мускулатуры лица, силы мышц рук, способных к силовому захвату, увеличение ширины и длины ступни из-за возрастания мышечной массы и роста и т. д. — будут закрепляться в генотипе особей, усиливаться и передаваться по наследству.