Джейн уже забыла, о чем они начали разговаривать и готова была засыпать Росомаху вопросами, но та безапелляционно вернулась к теме.

– Тело обладает способностью выбирать себе еду. Если ты не оболванена концепциями о том, что "надо" есть и как м когда "надо есть", если не глушишь свое тело обжиранием…, – тут она с сомнением посмотрела на Джейн.

– Я уже две недели занимаюсь контролем голода! – Воскликнула Джейн.

– "Уже", – смешно скривив мордочку передразнила ее Росомаха и улыбнулась. – Так вот тогда тело научается само решать все эти вопросы. У тебя возникает желание съесть что-то конкретное, и оно кажется тебе именно сейчас очень вкусным. Понятно?

– Понятно. То есть ваш организм, вступив в симбиотическую связь с миксотрихой, изменился таким образом, что стал способен переваривать целлюлозу, и это привело к тому, что изменились и ваши вкусовые реакции на целлюлозу, она стала вам казаться вкусной?

– Да. И вообще говоря, в этом нет ничего такого сверх-странного, что организм ежей стал обладать способностью перерабатывать именно целлюлозу, а не, скажем, хитин или муреин, ведь целлюлоза – это та же самая глюкоза, только немного иначе организованная. А еще совсем недавно мы обнаружили, что организм ежей способен накапливать фосфорную кислоту в виде гранул полифосфата – иногда их называют еще "волютиновые гранулы". Такие гранулы умеют накапливать многие бактерии и зеленые водоросли…

– Так что вы теперь переняли кое-что и у водорослей?:), – засмеялась Джейн. – Может быть научитесь дышать под водой?

– Может быть, – неожиданно серьезно ответила Росомаха, – хотя именно полифосфаты не имеют отношения к подводному дыханию. Фосфор играет огромную роль в жизни организма, и волютиновые гранулы у бактерий используются чаще в качестве дополнительного источника энергии, а как они используются у ежей, мы только начинаем изучать.

– Страшно интересно, – пробормотала Джейн. – Классно, что Джерри пришло в голову затащить меня к этому микроскопу и показать спирохеты с миксотрихиями. А он, значит, теперь исследует – как именно миксотрихии живут в организме ежей, правильно?

– Да. Это ведь очень интересно, раньше ничего такого нельзя было наблюдать в реальном режиме времени – установление симбиотических связей высших организмов в одноклеточными.

– А герпес?

– Герпес установил эту связь с человеком не сейчас, а уже очень давно, возможно сотни лет. Это не то, что происходит прямо сейчас. Ты видела вирус герпеса?

– Нет, а он тоже тут есть в лаборатории?

– Конечно, – удивилась Росомаха. – Здесь очень много чего есть. И генетическая, и химическая, и физическая и какая угодно лаборатория – все они почти наполовину состоят из демонстрационных приспособлений, чтобы можно было учиться.

– Я этого не замечала…

– Но ведь так интереснее – смотреть все своими глазами, щупать своими руками. Одно дело увидеть нарисованным на плакате, как луч белого света разлагается призмой на составные части, и совсем другое дело – увидеть это своими глазами, как он сначала разлагается, и как потом в следующей призме снова сходится в белый свет. На плакате можно что угодно нарисовать, хоть член, торчащий из призмы! Во внешнем мире обучение почти сплошь основано на картинках и плакатах, а мы – сами смотрим, щупаем, нюхаем, смешиваем… так интересно, так начинаешь не просто зазубривать, а чувствовать.

К удовольствию Джейн, это общение с Росомахой не стало отдельным эпизодом, а продолжало развиваться. Росомаха таскала ее с удивительной энергией по разным лабораториям и показывала, рассказывала. Даже физическую лабораторию, которую Джейн, казалось, знала как свои пять пальцем, она открыла заново. Росомаха была права – щупая своими руками, Джейн начинала именно чувствовать физику, а не просто знать ее. Поль только пожал плечами в ответ на вопрос Джейн – почему он раньше не показывал ей – как много разных обучающих демонстрационных приспособлений есть в лаборатории.

– Ты не спрашивала…, – только и ответил он.

Вопреки ожиданиям Джейн, другие ежи не стали обращать на нее больше внимания только потому, что она стала общаться с Росомахой. Если они разговаривали, валяясь на траве где-нибудь у пруда, или играли в бадминтон или в теннис, то другие ежи, тусовавшиеся с Росомахой, образовывали вокруг Джейн некий вакуум. С другими беженцами и первоклассниками они держались так же отстраненно, а вот к Энди, Джерри, Флоринде, Фоссе, Томасу, Марте и некоторым другим, ежи липли, как банные листы.

– Почему они так отстранены, – спросила как-то Джейн.

– Они не отстранены. – Возразила Росомаха. – Отстраненность – форма отчуждения, а отчуждения мы не испытываем.

– Что тогда они испытывают, когда смотрят на меня как на привидение и принципиально не хотят общаться?

– Странный вопрос, – удивилась Росомаха. – Они испытывают то, что испытывают в данный момент, кто что. А не хотят они общаться по очень простой причине – по причине отсутствия интереса. Это так же естественно, как кушать то, что хочется – проявлять интерес к тому, к кому он испытывается и не проявлять его к тому, к кому или к чему он не испытывается.

Да, это и в самом деле выглядело вполне естественным, Джейн искренне согласилась с этим, такая ясность и в самом деле возникала, и тем не менее всплески обиды и недоумения, отчуждения продолжали возникать каждый раз, когда она сталкивалась с полным безразличием к себе. В конце концов Джейн решила поставить в этом точку, отдав себе отчет в том, что и отчуждение и тем более обида – формы ненависти, и с этим согласиться она не захотела.

– Сделай из этого фрагмент, чего проще? – Посоветовала Фосса. – Фрагмент на устранение отчуждения к отсутствию интереса к себе. Циклическое восприятие отчуждения.

Она так и поступила. Практика циклического восприятия, по словам Фоссы, является одной из самых эффективных для того, чтобы добиваться озаренных восприятий, и Фосса требовала, чтобы циклическое восприятие обязательно присутствовало в ежедневных фрагментах. Сначала ты вспоминаешь себя в состоянии негативной эмоции, добиваешься того, чтобы именно испытать эту НЭ, испытываешь ее секунд пять, затем порождаешь ОзВ – с помощью озаренного фактора или просто вспоминая себя в этом ОзВ, и испытываешь его секунд десять. В минуту получается примерно три цикла. Пятнадцать минут такой практики – один фрагмент.

Когда Джейн только начала делать эту практику, по окончании пятнадцатиминутки она могла даже вспотеть от усилий. Когда у нее накопилось около пятидесяти фрагментов по циклическому восприятию, процесс стал даваться легче, и тем не менее по выражению лица Фоссы, точнее, по отсутствию его, Джейн понимала, что что-то идет не так, как хотелось бы Фоссе, но что именно не так, она не говорила – это было в ее стиле. Но сейчас, когда Джейн стала применять практику ЦВ в отношении отчуждения и обиды к ежам, что-то изменилось, и она сначала сама не поняла – что именно. Выполняя фрагмент за фрагментом ЦВ, она обратила внимание на странные ощущения, сопровождающие эту практику. Где-то в груди возникали всплески "вакуума" – это слово точнее других подходило для обозначения этого ощущения. Затем "вакуум" распространился вверх и вниз, сдвинулся куда-то вглубь, к позвоночнику, и каждый раз, когда Джейн порождала НЭ, как будто что-то вдоль позвоночника опускалось вниз, а когда порождала ОзВ, это "что-то" как будто поднималось вверх. Эти опыты захватили Джейн, и на протяжении дня она возвращалась к практике ЦВ больше десяти раз, испытывая каждый раз предвкушение того, что через полчаса она снова выполнит ее. Это было новым – такая степень предвкушения в отношении практики накопления фрагментов.

Вечером Джейн пошла заниматься дзюдо и столкнулась с Фоссой, выходящей из спорткомплекса. Она бросила на Джейн мимолетный взгляд, и вдруг резко остановилась, удержав ее за руку.

– Сколько сегодня фрагментов?

– Примерно двадцать, могу посмотреть точнее.

– Что было интересного?

– ЦВ.

– Что именно?