Mirror, mirror on the wall
Tell me what I'm looking for
I gotta' to know, I needa' know, I gotta' know.
Фея утихла, и песенную эстафету вновь подхватила оборванная парочка.
Me wanta'… Me wanta' know, me gotta' know
Сначала Ириска подумала, что перепевники выкрикивают заклинание, наполненное смыслом лишь для них, да для сил, пробуждаемых магическими фразами.
Me wanta'… Me wanta' know, me gotta' know
Но слова казались знакомыми. Слова звучали в сотнях песен, льющихся из магнитофонных динамиков. Их слышала Ириска и раньше.
Me wanta'… Me wanta' know, me gotta' know
Только сейчас они сложились иначе. Поэтому и растревожили странные силы, огненными чёрточками разлиновавшими тьму, словно трассирующие пули.
Me wanta'… Me wanta' know, me gotta' know
Рождающиеся из ничего и пронзающие кошек. И кошки серыми холмиками безвольно опадали на влажную землю.
Фея бесстрастно улетала вдаль. Ириска торопилась следом. Парочка пулемётноголосых перепевников слаженно прыгала по жёрдочкам забора. Сейчас они молчали. Эти мгновения безраздельно вручались на откуп фее, чей мелодичный голос заполнял всю вселенную.
I'll be looking every day and night.
Oh, yeah!
Straight up to the top we fight.
We fight…
Woun't we make it no more
No more…
I've been travelling the seven seas before.
И сразу бескрайняя гладь моря расплескалась под ногами. Фея шла по воде, как посланница небес. От её неслышных шагов разбегались круги, сталкивались друг с другом, превращались в дрожащие силуэты тех, кто когда-то уже пробирался этой дорогой, но так и не нашёл финиш.
Фея шла по воде. Ириска шла по воде. Два оборванца нефорского вида шли по воде, весело кривляясь и пританцовывая. И тысячи кошек, быстро перебирая лапами, тоже шли… До той секунды, пока упругая гладь снова не превратилась в самую обычную воду.
Кошки барахтались, отчаянно стуча лапами по предательской глади, взбивая миллионы солёных брызг. Ириска, успевшая добраться до поворота, где снова тянулась усыпанная гравием дорога, остановилась. Сердце сжалось от боли. Это страшно — смотреть, как тысячи живых существ пытаются доплыть до берега, кажущегося таким близким. Рвутся, вкладывают в очередной бросок всю душу, тянутся, тянутся к песчаной косе… И не могут.
Всё больше кругов расплывалось во все стороны. Всё меньше остроухих голов виднелось над водой. Улыбка горечи отпечаталась на Ирискином лице. Ведь гибли сейчас именно те, кого Ириска должна оберегать каждым своим поступком. А вышло наоборот.
Mirror, mirror on the wall
Tell me what I'm looking for
Look into my eyes and see
Tell me who it's gonna be.
Снова звучал невыразимо прекрасный голос ночной феи. И звонкие слова обозначали дорогу. Путь, по которому шла Ириска. Потаённый маршрут, на который бесшумными снарядами вывернули десятки, сотни тёмных тел. Не все кошки неслись за предательницей по главной дороге. Великое множество бойцов скользило по влажной темноте огородов и не попало в ловушку Семи Морей. И сейчас они снова пристраивались в хвост девочке, бегущей меж чёрных заборов. Певица парила над землёй. Певице не страшны клыки и когти. Где бы взять крылья, чтобы взвиться в морозное небо и подхватить песню вторым голосом?
Mirror, mirror on the wall
Tell me what I'm looking for
I gotta' to know, I needa' know, I gotta' know.
А по острым кончикам заборов танцевали два оборванца, два перепевника, два спасителя.
Me wanta'… Me wanta' know, me gotta' know
Раскатились два хриплых голоса. И злые светляки вновь метнулись к остроухим преследователям.
Me wanta'… Me wanta' know, me gotta' know
И полтора десятка кошек упокоились у худосочного малинника. Теперь время играло на руку Ириске. Кто-то решил впрячься за неё. Кто-то заплатил за то, чтобы Ирискина правда стала самой сильной.
Вот только кто платил? И чем?
И как это потом сойдётся по бедной Ирискиной головушке?
Но "потом" надо ещё заслужить. А пока — держаться, держаться и ещё раз держаться.
Усталые ноги подгибались. По сторонам проносилась вереница нескончаемых заборов. Несмотря на тяжёлые потери кошачья армия продолжала преследовать свергнутую королеву.
Перепевники уже не указывали направление. Просто Ириска неизменно оказывалась между ними. И оказывалась именно там, где нужно. Тропинки, повороты, тёмные дыры в заборах, уснувшие дворы. И два голоса, почти сливавшиеся в один и ни на минуту не отпускавшие ни Ириску, ни тягучие секунды прохладной осенней ночи.
Check the tale man, seek the proof man
Ragga digga dang get ready ready to prove man
Make connection, for prefection
Milli milli mirror in the glass-section
Парнишки не сбавляли скорость. Их ноги ловко приплясывали по острым доскам. А беглянка замерла, будто заледенела. Ириска смотрела на кошку. Кошка смотрела на Ириску. Серо-серебристая кошка с пышных гор Южной Америки. Почти незаметная на фоне камней. С настороженной, но чудно прекрасной мордашкой. Хотелось взять её в руки, но распушённый хвост явно показывал, что рисковать не стоит. Хвостище был чуть ли не длиннее своей хозяйки. Кошка нервничала, словно чувствовала, что Ирискино внимание не сулит ей ничего хорошего.
Раздавив киску в кровавую лепёху из тёмного, словно железнодорожного, туннеля вынырнул Крушило. Стёкла очков сверкали фарами дальнего света. Злобный очкарик нагло улыбнулся и заскакал рядом. Шлепки его шагов заглушали музыку, прогоняли песню из переулков. Хотел Крушило, чтобы снова осталась Ириска в одиночестве. Желал всем сердцем, чтобы заблудилась она и угодила в безжалостные когтистые лапы полосатой гвардии. Ириска глянула на оборванную парочку. Проводники не замечали нежданного попутчика. Перепевники утонули в своей песне. Вот-вот оборвётся путеводная ниточка. Сейчас музыка убежит вперёд, а на смену придёт оглушительная пустота, чтобы через минуту расколоться под напором яростного воя из сотен кошачьих глоток.
In follow me, me inform you
Me listen to a tale, me sure it's true
So hear the tale in a ragga man way
So listen to what me wanna' say
Голоса отдалились, стали зыбкими, неразборчивыми. Посреди двора, освещённого ярким серебряным сиянием, возле белого столика и оранжевой скамейки стоял Зинга. Настоящий. Только чуть-чуть иной. Быть может, неправильной казалась кривоватая улыбка. А может то, что сквозь худенькую фигурку просвечивал низенький домишко без окон. Впрочем, как во сне, Ириску не удивляло присутствие давно умершего знакомца, его странная улыбка и полупрозрачность. Зинга пришёл таким, значит таким он и должен быть. Рука протянулась навстречу девочке. По пальцам скользил неприятно колышущийся склизкий туман.
— Пойдём со мной, Ирисочка, — свистящий шёпот навевал тревогу.
— Зачем? — девочка замерла, как вкопанная.
— Пойдём, — этот голос уже не пел, он и звуки-то соединял с великим трудом. — Я тебя ждал так долго.
— Мне надо на Пятый Переулок, — упёрлась Ириска.
— Тебе он уже не понравится, — свист напоминал шипение скороварки, готовящейся разорваться.
Ириска хотела поспорить, но холодное кольцо пальцев уже обвило запястье. Жалость окутала душу. А по чьей, скажите вы мне, вине, стал Зинга таким? А из-за кого, позвольте спросить, он уже не споёт свою лучшую песню? Может, стоит всё бросить и уйти? Ведь мир отвернулся от королевы. Мир отражался в зеркале, а когда зеркало потерялось, вышло так, что кругом осталась лишь тоскливая пустота. Так может лучше бродить в пустоте хотя бы не в одиночку.
Зингины глаза совсем близко. В каждом из них семнадцать бликов. Семнадцать грустных звёзд. И ещё пять в слезе, катящейся по щеке. Зинга был простым и понятным. Родным. Тем, кто пришёл забрать Ириску из тупика, куда забросила её жизнь-злодейка.
Неприятная мысль кольнула иголочкой. Но ведь нет Зинги. Погиб перепевник. Значит, то, что стоит рядом, вовсе не Зинга. Значит, ведут её не в места, где звучат прекрасные баллады у костра на берегу озера, по которому протянулась лунная дорожка.
