- Мне не влезть, - разочарованно бросила драконша. - Я снаружи покараулю, или попробую найти окошко побольше.

  - Хорошо, - кивнул я.

  - Мелфа, как ты? - Валат подошел к девице и взял ее за руку.

  - Хорошо, - кивнула она, не поднимая глаз.

  - Это славно.

  Младший же из рыцарей заметил мага.

  - Связать бы его.

  Единорог подошел ближе, исследуя поверженного врага.

  - Да зачем? После Мелфиной ласки он долго не встанет, а если встанет, то мы за ним присмотрим. Других забот навалом.

  - Он успел сварить зелье, - сказал я, оглядывая друзей, и не замечая среди них еще одного человека. Вот уж кого, наверняка, пришлось связать, чтобы не брать с собой. - И где Зелиан? Я думал, что смогу у него спросить совета, что делать с зельем.

  - Бестия не смогла бы унести столько народу, алхимик подъедет попозже. Вместе с людьми отца и Джетой, - ответил Ральф и обошел котел вокруг, рассматривая черную булькающую жижу.

  - Осторожнее, не вдохни испарения, - предупредил Сверкалка. - А то потом даже я не откачаю. Не успею просто.

  Рыцарь опасливо отодвинулся.

  - Может его в землю закопать?

  - Это нашлет мор не худший, чем, если вылить зелье в реку. Земля будет отравлена на много миль вокруг. Все, что вырастет на ней, станет смертельным ядом.

  - Ничего вы с ним не сможете сделать! - злорадствовал из угла, в который его загнала Мелфа, очнувшийся Мориан. Бдительная девица следила за тем, чтобы черный маг чего-нибудь не учудил.

  - Не волнуйся, сделаем, - в подтверждение своих слов, единорог подошел к котлу, встал передними копытцами на край, склонил голову, так чтобы рог оказался в зелье, и принялся помешивать побулькивающее варево. Через некоторое время густая чернота посветлела, а затем стала прозрачной. Сверкалка вытащил рог из котла и отряхнулся. Несколько капелек попало мне на нос, я машинально облизнулся.

  - Вода! Это же родниковая вода!

  Единорог в ответ церемонно раскланялся.

  - Не надо благодарностей.

  - Проклятые! - взвыл Мориан, отталкивая вдруг Мелфу. Девушка, не ожидавшая подобного от щуплого мага, отлетела к стене, а неистовствующий проигравший вдруг выхватил откуда-то самострел и толстую черную стрелу. - Вы уничтожили мое моровое зелье, но еще кое-что осталось! Эту стрелу я окунал в него! И даже тебе, - черный маг ненавидяще зыркнул на единорога, - не удастся излечиться от подобной раны! - в меня он стрелять не решился, знал, что даже отравленная стрела чешуи не пробьет, а попасть в глаз или нос это еще надо и суметь трясущимися после удара по голове руками.

  Черная смерть сорвалась с тетивы, никто ничего не успевал сделать. Время будто замедлилось, но и мы замедлились вместе с ним. Сверкалка, удивленно округлив глаза, смотрел, как стрела летит ему прямо в грудь. Бессмертный дивный зверь не мог поверить, что вот сейчас наступит его кончина. Не растерялась только Лилия-Ромашка, с героическим блеянием коза прыгнула вперед, закрывая единорога своим телом. Тут же течение времени пришло в норму. Мелфа, размахнувшись, снова врезала Мориану кулаком по макушке, чтобы маг еще чего-нибудь не вытворил. И теперь тот явно отключился надолго, мешком рухнув на пол. Ральф, единорог и я бросились к козе. Сверкалка упал возле надоедливой, капризной, глупой, но преданной и любящей козы на колени.

  - Что же ты?! - Ральф с горечью смотрел на единорога.

  - Я ничего не могу сделать. Она уже мертва, черное зелье убило ее мгновенно, - единорог чуть не плакал. - Но я все же попробую.

  Прикосновение к мертвым мучительно для единорогов, но Сверкалку это не остановило. Рог волшебного зверя засветился. Он, склонив изящную голову, дотронулся кончиком до лба мертвой козы.

  - Нет, не помогает, - Сверкалка отвернулся и закрыл глаза, чтобы скрыть блеснувшие в них слезы: никто не должен видеть, как прекрасный единорог убивается по какой-то козе. Но прозрачные капли все же сорвались с белых ресниц и утонули в кудрявой козьей шерсти.

  Вдруг Лилию-Ромашку окутало белое сияние, почти такое же, как то, что исходило от рога Сверкалки. Свет становился все ярче и ярче, нам пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть, а когда удалось проморгаться - на полу, рядом с нашим, лежал еще один единорог, чуть поменьше и поизящнее, но не менее прекрасный. Он пошевелился, открыл желтые глаза, тряхнул белоснежной гривой, недоуменно оглядел себя, потом заметил зажмурившегося, плачущего единорога.

  - Сверкающий! - поплыл по комнате нежный женский голосок.

  Единорог вздрогнул, резко обернулся и почти нос к носу столкнулся с единорожкой. Сказать, что Сверкалка удивился, значило, ничего не сказать.

  - Ты кто?!! - наконец справился с собой однорогий.

  - Я? - единорожка кокетливо похлопала ресничками, видя, какое впечатление производит на собеседника. - Я - Лилия-Ромашка.

  Сверкалка закатил глаза и потерял сознание.

  Все кинулись теперь уже к нему. Все, кроме меня. Я сидел в сторонке и отчаянно, до темноты в глазах завидовал. Почему я так не могу? Почему я не владею магией?! Почему я не могу сделать так, чтобы мы с Мелфой были вместе? Я ведь люблю ее, теперь я это окончательно понял. Как это жестоко - влюбиться в человеческую женщину!

  От невозможности ничего изменить захотелось заплакать. Остановило только то, что за моими слезами явилась бы ведьма, а только ее тут сейчас не хватало.

  - Ладно, давайте думать, что с магом делать, - сказал я.

  Все обернулись, посмотрев на меня как на врага. Как же, я оторвал их от лицезрения чуда.

  - Подожди, - махнул рукой Валат. - Никуда он не денется, Мелфа его как следует приложила. Дай Сверкающего в себя привести!

  И все опять принялись носиться с единорогом. Я отвернулся и принялся бродить по комнате, разглядывая то, что в ней находилось. Кажется, мы буянили в магической лаборатории. У стены нашлась странная конструкция из прозрачных трубочек и сосудов, в которых бурлили, то смешиваясь, то, наоборот, разделяясь, разноцветные жидкости. На всякий случай я все это сжег, чуть не спалив стеллаж с книгами. Некоторые особо шустрые фолианты при виде опасности принялись расползаться во все стороны, как тараканы. Самые хитрые пытались влезть под шкаф, чтобы затаиться там, в пыльной безопасности. Сколько же черных знаний в этих книгах, я хотел отправить их в небытие вслед за конструкцией, но вспомнил Зелиана и подумал, что алхимик-летописец, меня, пожалуй, и убьет за такие дела. Так что противные фолианты остались жить, пусть изучает.

  Сверкалка, что-то слабо простонав, наконец, открыл глаза.

  - Где я? Кто я?

  - Не волнуйся, любимый, все хорошо. Ты среди друзей, - ласково проворковала новоявленная единорожка, ласково потираясь головой о шею однорогого.

  - Кто ты? - спросил Сверкающий.

  - Ты не помнишь? Я Лилия-Ромашка.

  - Кто?! - единорог вскочил, пошатнулся, чуть не уронив Ральфа. - Этого не может быть! Такого просто не бывает! Лилия-Ромашка умерла, спасая мою жизнь! А кто ты, я не знаю! Хватит меня разыгрывать, - он обвел нас недобрым взглядом.

  - Но я и есть Лилия-Ромашка. Ты меня оживил.

  - Чушь! Такое невозможно! И, если ты не знаешь, Лилия-Ромашка была козой!

  - Да, любимый, так оно и было. Но любовь свершила чудо и вот теперь я - какая!

  Сверкалка еще раз осмотрел Лилию-Ромашку, внезапно, действительно, понял кто перед ним и как хороша его собеседница, смутился, застеснялся, отступил в сторону, опустив глаза.

  - Я это...

  - Не смущайся любовь моя. Теперь мы будем жить долго и счастливо!

  Второй раз за один день дивный зверь лишился сознания. Бедняга, не выдержал потрясений. Дурак, радоваться бы надо, а ему, похоже, что-то не нравится.