Толчук не шелохнулся.

— Ты можешь тосковать и хандрить и на сытый желудок.

Толчук поднял большой янтарный глаз на Магнама.

Лицо дварфа растянулось в улыбке. Он потянулся к драгоценному камню, пальцы дрогнули над его поверхностью.

— Можно?

Толчук пожал плечами. Какое теперь это имело значение? Камень был мертв, отравленный Злом.

Магнам взял камень и поднес его к пламени стоящей рядом лампады. Он осмотрел его со всех сторон. Глаза сосредоточенно щурились.

— Прекрасная вещица, — проговорил дварф, возвращая камень на место. — Работа мастера.

Толчук пожал плечами.

Магнам снова вздохнул, переведя взгляд на нетронутую миску с похлебкой.

— У меня нет таланта создавать камни такой чистоты, но я варю отличную похлебку. Только по этой причине мне позволили остаться в батальоне Веннара. Бригадиры, служащие Тому, у кого нет имени, не жалуют маленьких и слабых. Обычно таких скармливают Жутким лордам. Мне пришлось сосредоточиться на своих сильных сторонах, а не на недостатках. Армия держится на желудках, и, если ты в состоянии наполнить их вкусной похлебкой, то, по меньшей мере, достоин порции для себя.

Легкое обхождение дварфа медленно вытаскивало Толчука из его подавленного настроения.

Магнам продолжал:

— Я заключу с тобой сделку, Лорд Глыба. Ты поешь, а я расскажу тебе историю дварфов и каменных сердец.

Толчук с подозрением уставился на него. Но любопытство заставило его придвинуть миску с похлебкой. Он обхватил ложку.

— Рассказывай свою историю.

Магнам немного подождал, поглядывая на пустую ложку.

Толчук поворчал, после чего зачерпнул картофеля и мяса. С набитым ртом он начал требовать обещанную историю, но вкус похлебки захватил его. Мясо таяло на языке; картофель был нежен и заправлен густым кремистым мясным отваром. Глаза Толчука округлились. Он зачерпнул еще одну ложку, внезапно почувствовав себя голодным.

— Ну, и как моя похлебка, Лорд Глыба? — спросил Магнам, приподняв бровь.

— Хорошо.

Магнам откинулся на стуле.

— Завтра будет еще вкуснее. Дважды тушеное мясо становится в два раза вкуснее, как учила меня моя матушка. — Маленький дварф на мгновение замолчал, погрузившись в воспоминания.

Толчук ел в тишине. Наконец Магнам зашевелился.

— Но я обещал рассказать тебе историю, не так ли?

Толчук едва заметно махнул ложкой, слишком увлеченный, чтобы отвечать.

Дварф сложил на груди руки.

— Ты знаешь, где впервые появилось каменное сердце?

С набитым ртом Толчук промычал о своем невежестве и замотал головой.

— Хорошо, первый обломок каменного сердца обнаружил дварф по имени Мимбливад Тридл. Он разрабатывал свой участок в отдаленном районе Гульготы, в горе под названием Гухальманти. На древнем языке это значило «Гора Скорбящего Сердца». Многие считали старого дварфа сумасшедшим. Гора не только была полностью выработана много веков назад, по слухам, в ее туннелях бродили призраки и духи. Последняя группа рудокопов, ступившая в рудники двумя исками раньше, не вернулась, навеки потерянная.

Толчук стал медленнее жевать, захваченный историей.

— Но старый Мимбливад настаивал, что чуял свежие месторождения в нижних слоях своего рудника. Сумасшедший или нет, но он имел самое тонкое чутье в то время. Говорили, его нос мог унюхать опал в куче свиного навоза. И так, луна за луной, он орудовал киркой и лопатой. По соседним участкам разносились слухи о его всенощной работе. Говорили о других шумах, странных звуках. Но когда речь заходила о подробностях, все лишь покачивали головами. Многие переехали, даже не продав свои земельные участки. Через десять зим весь район вокруг Гухальманти опустел, остался лишь Мимбливад Тридл.

— Что случилось? — спросил Толчук, на мгновение забыв про еду.

Магнам помрачнел и медленно покачал головой.

— Мимбливад иногда выходил на поверхность из своего туннеля, чтобы приобрести снаряжение. Он приходил в торговые лавки — изможденная фигура с бегающими глазами. Мимбливад говорил сам с собой, зло бормотал, будто спорил с кем-то. Но, несмотря на свое сумасшествие, он всегда являлся из своих рудников с золотом и осколками рубинов, чтобы купить дополнительные орудия и вновь исчезнуть в туннелях. Вскоре он стал легендой у нашего народа. Старый Безумный Мимбли. Затем целую зиму его никто не видел. Большинство считало, он умер в рудниках Гухальманти, став еще одним призраком. Но все они ошибались.

Машам вынул из кармана трубку и насыпал в нее сухих табачных листьев.

— Еще похлебки?

Толчук взглянул на свою миску, с удивлением обнаружив, что она пуста.

— Нет. Я быть хорошо. Расскажи мне больше об этом Безумном Мимбли.

Магнам разжег трубку и закусил ее конец.

— Где-то через три зимы старый Мимбли сошел в деревню Твинтаун, потягивая за собой телегу, словно мул. Никто не узнал согбенного, седого дварфа. Его борода была повязана вокруг талии, в глазах горел червичный блеск.

— Червичный блеск?

Магнам кивнул.

— Где бы ты ни нашел каменное сердце, ты найдешь червей. Блестящих червей.

Толчук вспомнил Призрачные Ворота своего народа, арку из чистейшего каменного сердца, через которую он так давно переступил, чтобы начать свое путешествие. Туннели, ведущие к Воротам, были усеяны червями, источавшими зеленоватый блеск морской пены.

— Никто не знает, что именно привлекает этих созданий, но если где-то разрабатывается жила каменного сердца, за считанные дни это место будет кишеть извивающимися тварями. Кто-то считает, они рождаются самим камнем.

Толчук посмотрел на свой кристалл. Когда он в первый раз вгляделся внутрь Сердца, до его сегодняшнего преображения, Зло явилось в виде черного червя, родственника блестящих червей из туннеля. Может ли здесь быть какая-то связь?

— В любом случае, если ты довольно долго общаешься с червями, их блеск заползает в твои собственные глаза. Кто-то говорит, это позволяет видеть не только наш мир, но и следующий.

— Мир духов?

— Нет, мир будущего. Проблески грядущего. — Магнам махнул трубкой. — Но все это чепуха. То, что Старый Безумный Мимбли привез в своей телеге, привлекло всеобщее внимание в Твинтауне. Наверху были свалены драгоценные камни, невиданные прежде. Краснее рубинов, ярче, чем тончайше обработанные бриллианты. — Дварф ткнул трубкой в кусок камня. — Это и было впервые обнаруженное каменное сердце.

— Но как получаться, что прежде его не найти?

Магнам пожал плечами.

— Думаю, горы решили отдать его. Рудокопы говорят, ты никогда не найдешь драгоценность, пока земля сама не пожелает тебе ее отдать.

— Что сказал Мимбли? Он объяснил, как найти их?

— Ах, в этом вся суть, Лорд Глыба. Он все эти годы работал, стерев пальцы до мозолей, — и что же сделал, когда вскрыл основной пласт месторождения? Вышел на поверхность и умер. — Магнам невесело усмехнулся и покачал головой. — Той же самой ночью скончавшись в своей постели в Твинтауне.

Толчуком овладело разочарование.

— Он умер?

— Во сне. Свернувшись, как ребенок. — Магнам вздохнул. — Судьба может быть жестока. Но, по меньшей мере, Мимбли доказал свое чутье. Он разнюхал залежи и вскрыл их, дал камню имя. Он никому не позволял приближаться к повозке с сокровищами. Заявил, что это кровь гор, из сердца самой Земли. Отсюда его название — каменное сердце.

— Кровь Земли?

— Так он заявил. Но он был не в себе после стольких лет одиночества. Разговаривал и ругался с невидимыми призраками, ловил руками воздух. Он сказал, камни были даром Земли нашему народу и могли спасти нас от наступающей тьмы, поэтому сокровища нужно спрятать и защитить. Все смеялись над его лепетом. Старый Безумный Мимбли. — Магнам выпустил кольцо дыма и позволил Толчуку проследить за ним. — Но, возможно, он был не так безумен, как многие полагали.

Дварф стукнул себя по ноге.

— Лучше я вернусь к плите, — пробормотал он.

— Стой. Что ты имел в виду, сказав, что он был не так безумен, как многие полагали?