Поставленный вопрос был весьма принципиальным. Если признать эти правила обязательными для язычников, то христианство сделалось бы внутрииудейской сектой. Если же освободить язычников от закона, то христианство может стать вселенской религией, но за счет реальной утери симпатий иудеев и, следовательно, возможности их обращения. То, что этот неизбежный конфликт был решен в пользу универсализма, – во многом заслуга апостола Павла.
Итак, Павел стал, по собственным словам, апостолом язычников. То, что мы знаем о нем и о чем мы можем предполагать, показывает нам, что он гораздо более, чем кто-либо из апостолов, был готов для этой миссии. В нем соединились три мира – эллинистическая культура, римское гражданство и иудейское воспитание. Его родной Тарс – провинциальная столица Римской империи – в то время был крупным центром образования, известным своим стоическим университетом, гимназиумом, театром, школой изящных искусств и стадионом. Павел происходил из строгого иудейского дома, и у нас нет данных о том, что он когда-либо получил формальное эллинистическое образование. Но мы можем с большой долей вероятности предположить, что его отец, будучи римским гражданином, имел хотя бы косвенное отношение к римско-эллинистическому миру. Во всяком случае, греческий язык Савл знал с раннего детства. Конечно, он никогда не был эллинистом типа Филона Александрийского. Однако человек с таким пытливым умом, как будущий апостол Павел, не мог, живя в подобном городе, не впитать в себя многих эллинистических идей и не получить знаний из первых рук о политической и религиозной атмосфере в большом мире вне своего ортодоксального иудейского дома. Но основное образование Павел, фарисей и сын фарисея, получил раввинистическое. Думается, что он был одним из лучших учеников Гамалиила; во всяком случае, мы можем судить об интенсивности изучения им Писания хотя бы по тому, что в его посланиях содержится более двухсот цитат из Ветхого Завета. Из его собственных слов мы знаем, что он чрезвычайно серьезно относился к соблюдению Закона. Он сам говорит о себе, что "по правде законной он был непорочным" (Флп.3:6), и можно быть уверенным, что он прилагал к себе самые высокие стандарты. Св. Павел всегда был человеком высокого духовного горения. Даже будучи фарисеем, он испытывал глубокое внутреннее неудовлетворение состоянием собственного духовного развития. Закон не мог предоставить подлинной внутренней праведности. И вот в таком состоянии начала глубокого внутреннего кризиса он впервые столкнулся с христианством. Савл был во всех отношениях выдающимся человеком. Даже во вражде к христианству сказались значительные черты его личности: целостность, максимализм в применении к жизни своего религиозного идеала. Ибо если Иисус не был Мессией, то Его страдания и смерть были вполне заслуженными, а Его учеников нужно было преследовать со всей строгостью закона. В каком-то смысле он был похож на Фому – он жаждал доказательств, он всем сердцем желал личного опыта, личной встречи с Богом. И если бы ему было доказано, что Иисус – Помазанник Божий, то Он стал бы для Павла главным в жизни и предметом беззаветной верности. Более того, Спаситель был убит за противостояние Закону в его интерпретации фарисеями. Павел не знал другого закона, кроме фарисейского. Значит, если Иисус был действительно Мессией, то тогда закон был отменен Божественным вмешательством – то есть единственным источником, имевшим на это право. Ибо Давший закон имеет право и отменить его, предложив нечто большее.
Наша хронология истории св. Павла – лишь самая приблизительная. По всей видимости, его обращение произошло около 35 г. [2]. Сразу же после своего крещения он направился в Аравию – что было довольно растяжимым географическим понятием в то время. Собственно, Аравия начиналась сразу же у южных ворот Дамаска, где св. Павел проповедовал по возвращении. Через три года после своего обращения он нанес краткий визит в Иерусалим и несколько раз встречался с Петром и Иаковом. Следующие несколько лет он проповедовал в Сирии и в родной Киликии. Мы почти ничего не знаем об этих годах его служения. Скорее всего, он уже тогда начал свою проповедь язычникам. Именно поэтому Варнава, посланный в Антиохию из Иерусалима, чтобы разобраться в вопросе, что делать с обращенными из язычества, отыскал его в Тарсе и вновь привел в Антиохию. Отсюда и пошел отсчет знаменитых миссионерских путешествий св. Павла.
Павел начал свою проповедь в Малой Азии с евреев. Он никогда не сомневался, что евреям "первым надлежало быть проповедану слову Божию" (Деян.13:46). Отвержение ими Христа будет его "непрестанным мучением" (Рим.9:2). Но ясно для него и то, что Евангелие теперь обращено ко всему миру "во спасение до края земли" (Деян.13:47; Ис.49:6). Отвергнутый евреями, он осознает свое призвание быть апостолом язычников: "…но как вы отвергаете его (Слово Божие. – А.Д.) и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот мы обращаемся к язычникам" (Деян.13:46).
В конце концов деятельность Павла привела к конфликту с консерваторами. Вопрос, уже давно назревавший, был поставлен весьма остро. Ответ на него должен был быть дан всей Церковью. В этом контексте и состоялся Иерусалимский апостольский собор (Деян.15). В высшей степени промыслительно, что Церковь, будучи еще в младенчестве, сразу же нашла именно соборную форму для решения главных, основополагающих вопросов и определения дальнейшего пути. Именно пути, потому что собор – по-гречески уэнпдпт – буквально значит "сопутствие", т.е. путь, по которому вместе приходят к общей цели. Собор стал прототипом всех грядущих соборов. В нем приняли участие не только апостолы, но и пресвитеры, а через них вся Церковь во главе с Иаковом, братом Господним. Очень важна также эта дерзновенная формула – "Изволилось Святому Духу и нам", то есть признание действия Святого Духа в единстве, о котором повелел Христос Своим ученикам.
Соборность, объединявшая "множество учеников" (Деян.6:2), созываемых "двенадцатью", уже практиковалась, когда надо было принять важное решение, такое, например, как избрание "семи". Этот образец корпоративных решений в каждой поместной церкви был формой соборности, оставшейся неизменной в раннем христианстве. Она впоследствии найдет выражение в избрании епископов "всем народом" (Ипполит, "Апост. пред." 1,2).
Тот момент, когда этот образец соборности, существовавший в иерусалимской матери-Церкви, приняли и христианские общины вне Иерусалима, был очень важным переходным пунктом в истории раннего христианства. Когда Евангелие благодаря служению св. Павла начало распространяться среди язычников, по всему римскому миру были основаны новые общины. Каждая из этих общин должна была стать тою же самой Церковью. В каждой из них совершалась та же самая евхаристическая трапеза, преображая общину в Тело Христово. В писаниях мужей апостольских, особенно св. Игнатия Антиохийского, каждая из этих общин рассматривалась как кафолическая церковь, т.е. всякий раз, когда "двое или трое собраны" во имя Христа, Он пребывает с ними вполне, "собрание" – это не "часть" Тела, но Самое Тело, caput et corpus.
Собрание апостольского собора ознаменовало переход от первоначального положения дел, когда Церковь существовала только в Иерусалиме, к новой ситуации, когда Церкви суждено было стать той же самой и в Антиохии, и в Коринфе, и в Риме. Это собрание не только приняло важнейшее решение, провозвестив вселенский характер христианского Евангелия, но и молчаливо признало радикальное изменение в структуре – а следовательно, и в значении – самой Иерусалимской Церкви. С тех пор как Петр "пошел в другое место" (Деян.12:17), руководство Матерью-Церковью перестало быть исключительно руководством первоначальных "свидетелей". Личное свидетельство Воскресения Христа фактически на этом собрании "двенадцати" уже больше не упоминается, и руководство принадлежит "апостолам и пресвитерам" (Деян.15:6), а позднее оно определено еще более точно, как руководство "Иакова и пресвитеров" (Деян.21:18).
