Но, с другой стороны, зависимость Эфиопии от Египта не стоит преувеличивать. Египетский митрополит был в Эфиопии по большей части церемониальной фигурой, не имеющей реальной власти или влияния. Он был иностранцем, не владевшим языком страны и не знавшим ее обычаев. В результате египетский "абуна" (как его традиционно называли) не мог влиять на духовную жизнь или организацию эфиопского христианства. Решающим для Церкви было влияние императора и его советников-монахов, которым и принадлежала реальная власть в Церкви.

Из-за распространения ислама, окружившего Эфиопию плотным кольцом, целые века истории страны скрыты почти абсолютным мраком. Единственный источник информации о периоде от 600 до 1100 г. – это связи Эфиопии с Египтом. Из-за исламского давления эфиопы постепенно отступали на юг – на неприступные горные плато. Так центр эфиопского христианства переместился из святого города Аксум. Но тем не менее христианство, унаследованное от древнего аксумского периода, осталось официальной религией народа. Вместе со своей египетской матерью-Церковью к концу средних веков Эфиопия оставалась единственной христианской Церковью на африканском континенте. Отождествление эфиопского христианства с политической и культурной жизнью народа было настолько полным, что никакой численный рост ислама не мог изменить этот феномен.

Во время правления новой царской династии Загуэ (1150-1270 гг.) изоляцию страны удалось немного прорвать. Вновь начались эфиопские паломничества в Святую Землю. Саладин после своего захвата Иерусалима в 1187 г. впервые предоставил в этом городе постоянное место для богослужений и проживания эфиопских паломников. Династия Загуэ спонсировала строительство многих храмов и монастырей, а также миссионерскую деятельность среди многих языческих племен, проживавших на границах царства. Многие знаменитые уникальные эфиопские храмы, целиком высеченные из скалы, были построены именно тогда.

Правление основателя Соломоновской династии императора Екунно Амлака (1270-1283 гг.) положило начало самому блистательному периоду в истории эфиопского государства и Эфиопской церкви. Время Соломоновской династии (1270-1527) было ознаменовано значительным расширением границ Эфиопии. Правители даже могли защищать своих монофизитских собратьев в Египте. Члены династии утверждали, что происходят по прямой линии от Мемелика (Менелика) I – сына царя Соломона и царицы Савской. Считалось, что семья Мемелика когда-то давно правила Эфиопией, и новые цари воспринимали себя возобновителями соломоновского правления. Скорее всего, "комплекс избранного народа" и отождествление себя с древним Израилем были вызваны веками враждебных отношений Эфиопии со своими языческими и мусульманскими соседями. Эта вера (вкупе с изоляцией Эфиопии от мирового христианства) хотя бы отчасти стала причиной принятия средневековой Эфиопской церковью обрезания, ветхозаветных диетарных правил, субботы и даже полигамии. Многократно выражаемые протесты Александрийской церкви по поводу этих нововведений игнорировались. Несомненно, почти полное слияние церкви и государства под новыми правителями поддерживало и распространяло легенду о царе Соломоне и царице Савской.

Победы могучей соломоновской монархии против ее исламских врагов помогли консолидировать позицию церкви в эфиопском обществе в целом. Началось литературное возрождение, широко распространилось монашество. Соломоновский период стал золотым веком эфиопской литературы.

Так же как и в Египте, монашество было весьма широко развито в Эфиопской церкви. Монастырям отписывали щедрые дары, оставляли собственность по завещанию. Правители наделяли монастыри землями. Монахи играли чрезвычайно важную роль в эфиопском обществе. Во время правления Соломоновской династии монахи разделились на две соперничавшие группы, что привело общество к серьезному расколу. Хотя обе стороны в конце концов пришли к компромиссу, их длительное соперничество ослабило государство и сыграло недобрую роль в судьбе как правящей династии, так и самой Эфиопской церкви.

Старшая и более сильная из двух групп, названная по своему основателю Текла Хайманот (1215-1313), поддерживала династию и, соответственно, имела влияние при дворе. В своей вероучительной позиции группа идентифицировалась с митрополитом царства и коптским патриархом в Каире, которые стремились очистить Эфиопию от ее дохристианских и иудаистических обычаев. Центр группы располагался на юге в монастыре Дебра Либанос, игумен которого был советником и исповедником императора. Он также считался главным монахом царства, кем-то вроде верховного архимандрита всего эфиопского монашества. Этот сан, называемый "этчеге", давал его носителю гораздо больше властных полномочий, чем присылаемому из Каира абуне.

Вторая группа, базировавшаяся на севере страны (в Эритрее), основана игуменом Евстатием (или Абба Еуостатеуос) (1273-1352). В отличие от первой группы, она не была в полном согласии ни с церковным, ни с политическим истеблишментом страны. Община подвергала резкой критике как государство, так и церковь и даже публично осуждала работорговлю. В противоположность дебралибаносцам, члены эритрейской группы настаивали на строгом соблюдении субботы: они с фанатизмом отвергали все прещения, накладываемые на них эфиопским митрополитом и каирским патриархом. Началось гонение. Их основатель скончался в ссылке в Армении после безуспешной апелляции к коптскому патриарху. Но его последователи не отступили от своих позиций, и раскол продолжался до 1450 г., когда на соборе в Дебра Метмаке северянам было позволено соблюдать субботу. Но, с другой стороны, они не могли навязывать свой обычай никому другому.

Лишь за несколько лет до этого важного для эфиопской истории собора состоялся Флорентийский собор. Представители эфиопского монастыря в Иерусалиме посетили Флоренцию в 1441 г. Но, по всей видимости, это была собственная инициатива монастыря: ни церковь, ни император не посылали их во Флоренцию. Изоляция Эфиопии усилилась после завершения процесса исламизации находящейся к северу от нее Нубии. Так была разорвана связь между Эфиопией и Египтом, так же как и со всем остальным миром. Мусульманское давление на страну вновь усилилось. В результате кровавой кампании, начатой в 1520-х гг. исламским правителем Ахмадом Гранном, к XVII в. каждый третий эфиоп стал мусульманином. Даже действия недавнего марксистско-ленинского режима страны, по всей видимости, нанесли Эфиопской церкви меньше вреда.

Литература: Papadakis; Meyendorff, The Orthodox Church.

1. Евангелизация и обращение Грузии в IV в. были событиями чрезвычайной важности. Со стороны грузинского народа принятие христианства было целенаправленным и сознательным отказом от персидского зороастризма. Впоследствии этот шаг стал означать и отказ от ислама. И, конечно, обе эти религии никогда не могли примириться с распространением христианства в Закавказье.

Несмотря на то что Грузия лежала на перепутье культур и религий и испытывала на себе самые разные влияния, средневековая грузинская культура в целом была направлена в сторону Средиземноморья и Православия и соответственно – от арабско-персидского мира и исламской цивилизации. Политические связи Грузии с Византией были весьма тесными и часто подкреплялись династическими браками. Как уже неоднократно подчеркивалось, византийская правящая элита не была этнически однородной. В том числе мы знаем о многих аристократах грузинского происхождения, занимавших самые высокие посты в византийской армии и обществе. Григорий Пакуриан, имперский дука, впоследствии в правление Алексия I Комнена ставший великим доместиком Запада, – лишь один пример из многих. Лишь после латинской оккупации империи в 1204 г. и монгольских набегов на христианский Кавказ связи Византии с Грузией начали немного сокращаться.

Так же как и другие восточные Церкви, Грузинская Церковь сделалась главным национальным символом народа: ее история неотрывна от истории страны, и она поистине стала "национальной" Церковью. Ее развитие помогло поддерживать и сохранять политический идентитет и самосознание Грузии. Она создала неповторимую грузинскую христианскую культуру и цивилизацию. При том, что городская цивилизация в стране долгое время оставалась неразвитой (даже монархия долгое время существовала без столицы), Грузия смогла создать собственные уникальные литературу и архитектуру.